Анна стояла под деревом напротив школы. Знала, что обещали дождь, но от волнения забыла зонтик. Листьев на деревьях ещё много, но крона уже не такая густая, как летом, от дождя спасала плохо. Осень наступила как-то внезапно, как происходит и всё в жизни.
Тонкое пальто промокло насквозь. Анна зябко повела плечами. Но уйти под навес над входом в магазин боялась, боялась пропустить дочь. От нервного напряжения и холода её начало трясти. Она весь вечер вчера придумывала, что скажет. А сейчас все мысли путались от волнения, не говоря о словах. А если дочь не станет ее слушать? Ничего. Она придёт снова. Только бы не заболеть. Болеть нельзя.
Анна про себя повторяла заготовленные фразы, сбивалась и повторяла их снова: «Я совершила ошибку, раскаиваюсь. Но я очень хочу всё исправить…»
Да, сейчас она раскаивается, а тогда была ослеплена любовью, будто кто вселился в неё, делал, думал за неё, лишил разума. О чём только думала? О любви, конечно. О чем может думать влюблённая женщина?
Она была замужем. Муж, дочка, работа, налаженная спокойная жизнь. И вдруг появился он. Ворвался как свежий ветер в открытую форточку. Красивый, уверенный в себе, успешный. Смотрел на неё так, что дышать забывала. И она поддалась на его чары.
Это был давний друг мужа по институту. Они случайно встретились в метро, и на свою беду муж пригласил его на свой день рождения. Как только он вошёл, ещё до того, как муж представил его, Анна поняла, что пропала. Он тоже сразу выделил Анну среди остальных женщин, присутствующих в ресторане на дне рождения мужа.
А как он танцевал! Он пригласил её на танец. Стоило ей коснуться кончиками пальцев его руки, как по ней прошел ток, запустив в сердце цепную реакцию любви. И ничего уже нельзя было сделать.
Все заметили, что «между ними пробежала искра», и муж. А может, ему подсказали. Какая теперь разница? Она увлеклась настолько, что забыла обо всём на свете, потеряла голову.
Она бегала на свидания к нему, как девчонка, ей было наплевать, кто и что подумает о ней.
А потом он уехал. Оказалось, что он ждал разрешения на выезд за границу. Он сообщил ей в день отъезда.
— А как же я? Не уезжай, я не могу без тебя. Останься, — умоляла она его, рыдая.
— Я устроюсь и пришлю тебе вызов, — легко обещал он.
Это она потеряла голову от любви, это она забыла про мужа и дочь, ради него. А он ради неё не захотел остаться. У него были другие планы на жизнь, без неё. А она поверила, ждала. Но как только он уехал, оказался за океаном, тут же забыл о ней. Зачем она ему там? Но поняла она это много позже.
Подруга тут же прибрала её мужа к рукам, утешила. От неё отвернулись все друзья, осуждали. Влюбилась, зачем из семьи-то было уходить? Она осталась в одиночестве. Дочь забрала к себе его мать, словно Анна была отравлена, инфицирована вирусом испорченности, могла заразить им дочь.
На мужа, оставившего дочь, между прочим, никто не набросился с осуждением. Это нормально. К мужской неверности все привыкли, ему есть оправдание. Его унизила жена, крутила шашни на глазах у всех с любовником. Что ему оставалось? Мужику нужна женщина, ему без неё никак. Он жертва. Его понимали, жалели, оправдывали, поддерживали. А Анну осуждали и порицали. Она виновата во всём и нет ей оправдания. Какая любовь? Она не имела на неё права.
Теперь у неё ни семьи, ни мужа, дочка видеть её не хочет. Вот и караулила Анна у школы, чтобы попробовать ей объяснить, попросить прощения, вернуть, всё исправить. Но дочь её избегала. Ей внушили, что мать предательница и не заслуживает прощения.
Анна напряжённо вглядывалась в каждую девочку, выходившую из здания школы. Наконец, на крыльце показалась Юля. Сердце радостно забилось. Анна вышла из-под дерева, подалась ей навстречу. Дочь увидела её тоже, отвернулась и торопливо пошла в другую сторону.
Анна бросилась за ней.
— Юля, постой! Давай поговорим. Пожалуйста. — От долгого стояния, ноги замёрзли, одеревенели, не слушались. Анна шла дёрганной нетвёрдой походкой, её трясло от волнения и холода. Наверное, она действительно походила на сумасшедшую, потому что несколько школьников отшатнулись от неё.
Юля вдруг резко остановилась и повернулась к ней. Капюшон бросал тень на лицо дочери, глаза казались тёмными, в них плескалась ненависть. Анна натолкнулась на этот взгляд, как на стену, тоже остановилась, не дойдя до Юли двух шагов.
Анна разглядывала дочь, словно впервые видела. Она повзрослела, казалась чужой, далёкой.
— Чего тебе? – спросила, как выстрелила словами, Юля.
— Давай в кафе зайдем, поговорим. Я промокла и замёрзла, пока ждала тебя, — взмолилась Анна, едва шевеля непослушными губами.
— Я не просила меня ждать. Говори сейчас, мне некогда, — отрезала Юля.
Когда она стала такой чужой и отстранённой? Анна же не убийца, не воровка, она просто хотела быть счастливой. Юля развернулась, собираясь уйти, и Анна торопливо заговорила:
— Хорошо, давай поговорим здесь, — поспешно согласилась она. Её била нервная дрожь. Внутри всё заледенело, язык с трудом ворочался во рту.
— Холодно, говори скорее, — поторопила её дочь.
— Скорее не получится. Да подожди ты, — остановила Анна дочь, снова собравшуюся уйти. – Я понимаю, ты обижена на меня. Ты права. Мне нет прощения, да я и не прошу его, просто хочу объяснить.
— Объяснить, почему ты бросила меня ради мужика? Кукушка.
— Это не твои слова, бабушкины верно? Я хочу всё исправить, дай мне шанс. Позволь мне…
— Ты мне не нужна. Слышишь?! Когда ты мне нужна была, тебя не было рядом. Он лучше меня? Что, поиграл с тобой и бросил? И ты вспомнила обо мне?
— Послушай, я ошиблась. Я не робот, человеку свойственно ошибаться. Мамы тоже ошибаются. Я всегда любила тебя. Я просто с ума сошла…
— Ты и сейчас похожа на сумасшедшую.
— Помнишь, как я не спала всю ночь, когда тебе вырезали аппендикс? Ты открывала глаза, а я была рядом. Просидела рядом с твоей кроватью всю ночь на стуле. Я хочу снова быть рядом с тобой. Тебе ведь тоже плохо без меня.
— Ты ошибаешься. Это я нужна тебе. Когда ты сбежала, я каждый день после школы бегала домой и звонила в дверь. Надеялась, что ты вернёшься.
— Прости меня. Я сума сошла тогда. Любовь, она как болезнь. Так бывает. Когда-нибудь ты подрастёшь, поймёшь меня.
— Может быть, но детей своих я не брошу. Мне пора…
— Юля, приходи ко мне завтра. Я испеку твой любимый торт…
-Не нужно мне ничего от тебя, слышишь?! – Юля развернулась и побежала прочь.
Анна стояла и смотрела ей вслед, дрожа от холода. Потом побрела в другую сторону.
Дома устало разделась. Этот короткий разговор лишил Анну сил. Или она всё-таки заболевает? Она прошла в ванную и включила горячую воду. Пока вода набиралась, она согрела чайник и, обжигаясь, торопливо пила горячий чай.
Утром Анна еле разлепила веки. По горлу словно проводили наждачной бумагой. От света ломило глаза. «Всё-таки заболела», — подумала Анна. Встать сил не было, и она снова уснула. Через два часа всё же встала, смерила температуру – под сорок.
Ни о каком торте речи не может идти, она и на ногах еле стоит. Юля, скорее всего, не придёт. Анна вспомнила взгляд дочери, и её передёрнуло. «Она меня ненавидит. Ничего уже не исправить. Мне нет прощения. Самое лучшее — заснуть и не проснуться. – Анна прикрыла глаза. — Если не сбивать температуру, я потеряю сознание и умру. Так просто. Это будет считаться самоубийством или нет? Да какая разница. Я заслужила вечные муки ада. А у меня есть орехи на торт? Не помню, нужно сходить в магазин…»
Она провалилась в полусон, полубред. Ей снилось, как она несётся с горки на санках. Кто-то сильно сжимает ей горло, она не может дышать. Анна попыталась сглотнуть и не могла, язык прилип к нёбу, стал шершавым. Из горла вырвался лающий кашель, от которого она вынырнула из сна, как из омута, сделала вдох.
Чья-то прохладная ладонь легла на лоб. «Как хорошо. Только не отнимай», — хотела сказать она, но язык не слушался, прилип к нёбу. В руку впилась игла, и Анна снова понеслась куда-то вниз, где не было света и дна.
Проснулась Анна внезапно, словно её выбросило из воды на сухой горячий песок. Она услышала голоса. Рядом разговаривали, о ней. Но она не понимал ни слова. Потом её куда-то везли.
Она проснулась, но боялась открыть глаза. Кто-то дотронулся до её руки.
— Только пять минут, — сказал строгий мужской голос.
— Мам, — позвала Юля.
Юля! Анна хотела кричать от радости, но лишь закашлялась.
— Ну что тут у нас? Ожила? То-то же. Напугала всех нас…- сказал мужской голос.
— Я тебе апельсины принесла. Хочешь? – спросила Юля.
Анна открыла глаза.
— Помнишь, как ты принесла мне апельсины, когда у меня была ангина в детстве? Я съела и начал поправляться. Съешь.
— Где я? – Анна разомкнула запёкшиеся губы.
— В больнице. Я пришла, а ты лежала на полу. Хорошо, что ключи взяла с собой, на всякий случай.
«На какой случай?» — хотела спросить Анна, но промолчала.
— Я долго тут?
— Двое суток. Прости, ты из-за меня заболела. Я видела, что ты промокла, дрожишь, что тебе плохо. Я хотела, что бы тебе стало ещё хуже, чем мне.
— Всё, идите, завтра приходите. Вашей маме нужно спать, набираться сил. – Рядом с дочерью Анна увидела невысокого доктора.
— У вас очень хорошая дочь, если бы не она, лежать бы вам сейчас совсем в другом месте, — сказал он, похлопав её по руке, когда Юля вышла из палаты.
Дочь пришла на следующий день. Анна уже не спала. Она чувствовала себя лучше. Юля принесла одно яблоко и две конфеты.
— Спасибо.
Есть Анне не хотелось, н она через силу начала есть яблоко, чтобы не обижать дочь.
— Доктор, я что-то выпила? – спросила Анна.
Она ничего не помнила, кроме того, что хотела умереть.
— Слава богу, ничего. Вы простыли и заболели, у вас воспаление лёгких. Но теперь всё позади. Скоро вас выпишем. И живите дальше, ради вашей дочери.
Когда Анну выписали из больницы, дождя не было, но дул сильный ветер. Он пытался сбить ослабевшую от болезни Анну с ног, распахивал полы пальто. «Наверное, Юля его принесла в больницу», — с благодарностью подумала она.
Когда Анна добралась до остановки, пожилая женщина сказала:
— Автобус только что ушёл. Я тоже опоздала. Теперь ждать двадцать минут, а может, и дольше, — женщина поджала губы.
— Ничего, — сказала Анна, — подождём.
На следующий день к ней зашла Юля.
— Замёрзла? Проходи скорее. Я только что свежий чай заварила. Может, есть хочешь? — засуетилась Анна.
— Нет. Ты хотела мне что-то рассказать. – Юля села за кухонный стол.
— Да. – Анна села напротив и сбивчиво рассказала дочери о своей любви. Та слушала внимательно, не перебивала. Неприязнь и упрёк остались, но хотя бы ненависти не было в её глазах.
— Когда-нибудь ты поймёшь, что с любовью трудно бороться. Это помешательство, болезнь, — закончила свой рассказ Анна.
— А отца ты любила? – спросила Юля.
Анна чуть замялась.
— Да, но не так. Любовь бывает разная.
Юля приходила к Анне часто. Однажды дочь осоловела от еды и чуть не заснула за столом. Анна уложила её спать. Вечером приехала свекровь и накричала на Анну, обзывая её. Разбудила криком Юлю.
— Я запретила тебе ездить к ней – набросилась свекровь на неё.
— Я буду к ней ездить. Она моя мама, — заступилась за Анну дочь.
— Понятно, яблоко от яблони недалеко падает. Дурная кровь, — выкрикнула свекровь и ушла.
— У тебя есть деньги? — вдруг спросила Юля и отвела глаза в сторону.
— Да, немного. А тебе сколько надо?
«Понятно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Будет тянуть из меня деньги. Если не дам, будет шантажировать, что не придёт больше. И как быть? Отказать, значит, снова потерять дочь».
Хрупкое равновесие, которое возникло между ними, готово было в любой момент рухнуть.
— У меня много сейчас нет. Я ведь только вышла на работу после болезни, — сказала Анна.
— Ладно, не парься. Это я так. Можно я останусь у тебя? Бабка достала своим воспитанием.
— Конечно, — обрадовалась Анна. – Я позвоню, предупрежу её.
— Ну уж нет, тебе мало было? Я сама.
Они снова были с дочерью вместе. Анне казалось, Юля не до конца простила её. Поэтому она старалась сдерживать себя, если дочь говорила или делала что-то не так. Боялась, что та в любой момент может уйти. Они стали близкими настолько, насколько позволяла Юля.
Анна понимала, что это расплата за свои ошибки. Она заслужила. Потому без ропота несла свой крест. Главное – дочь рядом.
