Если бы кто-то сказал Серафиме, что заблудится она в родном лесу, ни за что бы не поверила. Каждая кочка, каждая тропинка, каждое дерево и полянка знакомы были ей с детства. С девчонками грибы и ягоды собирали, всегда находили дорогу домой.
Дожила Серафима до пенсии, собралась как-то в лес за грибами. Набрала корзинку почти полную и оглядевшись, собралась выходить из леса на тропинку, а там на дорогу и в село. Небо стало затягиваться тучами, возможно и дождь скоро пойдет, деревья вокруг Серафимы словно глухая стена.
— Вот те раз, я уже тут была. Словно леший меня по кругу обошел, не дает выйти на тропинку. Хожу и выйти не могу, не бывало со мной такого, — чуть не плача думала она, и присела на поваленное дерево, корзинку рядом поставила.
Вдруг Серафима почувствовала, как закружилась у нее голова, деревья пошли кругом и теряя сознание, она сползла на землю. Очнулась от того, кто-то трясет ее за плечо, а она никак не может освободиться от какого-то тумана в голове, веки тяжелые, но открыла глаза.
— Сима, Сим, рано тебе еще помирать, Симааа, — привел её в чувство знакомый женский голос, который она давно не слышала, да и еще бы сто лет не слышать.
Серафима наконец пришла в себя, над ней стояла, наклонившись Маруся из соседней деревни, что в двух километрах от села, где живет Серафима. Маруся была в молодости подругой её, а теперь уж много лет заклятый враг.
Серафима вначале глазам своим не поверила, но поморгав глазами, все равно увидела Марусю. Она случайно нашла ее в лесу.
Дружили со школы, были подругами закадычными, все свои секреты и тайны открывали друг другу. Вместе бегали в клуб, даже вещами обменивались, обе были симпатичными. Но Маруся была шустрей и крутила парнями, как хотела.
Серафима была намного проще и честнее. Если Маруся могла по мелочи обмануть подружку, то Серафима никогда не сделала бы такого. Все было бы хорошо, если бы не влюбились девушки в одного парня Захара.
Красавец Захар знал себе цену, да еще первый гармонист, девчонки всегда рядом с ним.
— Эх, девчонки, если бы можно было всех бы разом сразу полюбить, — сгребая в охапку рядом стоящих девушек, говорил Захар и громко хохотал.
— Так нельзя, Захар, придется выбирать одну-единственную, — говорила Маруся, — причем одну и на всю жизнь.
Маруся была яркая с карими глазами и черными густыми волосами, подружка ее Сима, наоборот с нежным румянцем на щеках, белокурая с голубыми глазами и толстой косой. Захар посматривал часто на Серафиму, нравился её нежный румянец чистый открытый взгляд. Но не замечал Захар, как его взгляд перехватывала Маруся, следила за каждым его взглядом. Очень нравился ей этот гармонист.
Как-то подошел Захар к Серафиме и волнуясь проговорил:
— Сим, может погуляем, идем на речку.
— А что, можно и прогуляться, — улыбнулась она, боясь показать, как прыгает от радости ее сердце, очень нравился этот парень ей.
Из клуба вышли вместе, а вслед смотрела Маруся, сгорая от ревности.
— Ну подруга, ну Симка, все-таки допереглядывались, выбрал ее Захарка, — злобно думала она и уже придумывала козни, как их разлучить.
Захар держал за руку Симу и испытывал нежные чувства к ней, хотелось кричать на весь мир от счастья, что рядом с ним идет красивая девушка. Они встречались, он трепетно ухаживал за ней, уже и замуж предложил:
— Серафима, жди сватов, скоро зашлю к твоим родителям.
Поверила она своему счастью, расслабилась и не смогла с собой совладать, любила Захара, поэтому уже и близость у них случилась. Купаясь в своем счастье, она не замечала, как злится и ревнует к Захару ее подруга Маруся, да еще и делится с ней о своей любви.
Сима ждала, когда зашлет он сватов, а они все не шли. Мало того, вдруг она стала замечать, что её Захара словно подменили. Стал замкнутым, нервным и чужим. А потом вдруг ни слова не говоря, стал встречаться с Марусей.
Та сразу же отвернулась от Серафимы, хоть и были подругами. А она хотела поговорить с Захаром и выяснить, что же произошло, что он так резко изменился. Как-то остановила его и спросила:
— Ты ничего не хочешь мне сказать или объяснить? Я в чем-то виновата?
— Нет. Не хочу. Не виновата, — резко ответил Захар и ушел.
Прежде веселый и общительный парень, вдруг стал взвинченным и замкнутым, злым. Даже односельчане не узнавали его. Так и встречался с Марусей.
Прошло немного времени и Серафима поняла, что ждет ребенка от Захара. Говорить ему ничего не собиралась, потому что он и так не смотрит на неё, тем более рядом всегда Маруся. Но другое дело – как признаться матери, ведь это считалось в деревне позором, что незамужняя дочь носит ребенка.
— Дочка, ты не хочешь мне признаться, — спросила мать Серафиму, когда заметила, что у дочери случилась беда.
— Да, мама, да. Ребенок Захара, он обещал жениться, сватов заслать, но переметнулся к Маруське. Даже и не знаю, что с ним случилось. Другим он стал, — проговорила тихо дочь и заплакала. – Что же делать, мама?
Мать напряженно думала, утром сказала угрюмо:
— Собирайся, поедем в город к Фаине, сестре моей, она в поликлинике там работает медсестрой, может что-нибудь решит. Там проще будет скрыть твой позор.
В городе Фаина отвела Серафиму к нужному врачу и вопрос был решен. Некоторое время она жила у тетки в городе. Там и познакомилась со Степаном, детдомовским парнем, добрым и скромным.
Оба работали в городе, Степан души не чаял в своей жене. Каждый вечер после работы летел домой на крыльях. Заботился и жалел ее, но так и не получилось стать родителями им. Очень хотели детей, но не смогла родить Серафима. Степан видел, как мается жена, переживает, как провожает взглядами детишек, которые шли за руку с мамами, а сама так и не смогла стать матерью. Сима знала, что виновата в этом сама, но не призналась мужу. А Степан ее успокаивал:
— Симушка, ну и ладно, будем жить для себя, раз Бог не дает нам ребеночка. Нам с тобой хорошо вдвоем, мы счастливы.
Конечно счастливым был он один, но не догадывался. А Серафима его не любила, просто жила по инерции, жила, потому что так надо было жить. Не было у неё радости, будто всё ушло вместе с Захаром когда-то.
Маруся с Захаром тоже поженились. Она не ходила по земле, а словно летала на крыльях от счастья, от того, что Захар рядом, а подруга уехала в город. Захар с Марусей построили дом в деревне в двух километрах от их села, там был старый дом его деда, разобрал и построил новый. Там и жили Маруся с Захаром. Но счастья в семейной жизни у них не было. Как ни старалась угодить она Захару, он всегда был недовольным, часто вспыхивали ссоры и скандалы на ровном месте.
К тому же никак не могла родить Маруся ребенка, не могла выносить, каждый раз что-то случалось, увозили в больницу. А через десять лет Захар и вовсе сильно заболел, очень похудел, ухаживала за ним Маруся, но ушел он в мир иной, оставив ее одну. Так и не испытала она долгой радости и счастья. А некоторые злые односельчане, которые не любили Марусю за ее острый язык, говорили о ней:
— Маруська все соки выпила из Захара, не зря он стал чахнуть и слабеть, так и сгорел, как свечка.
Красивой и молодой осталась Маруся, но мужики ее почему-то сторонились, так больше и не вышла она замуж.
У Серафимы заболела мать в селе, некому за ней было ухаживать и пришлось вернуться жить в село ей с мужем Степаном. Он был совсем не против, водителем везде мог устроиться. Тем более рядом с любимой женой хоть на край света. Прошло два года, как слегла мать, а потом умерла. Серафима с мужем так и остались жить в селе в доме матери.
С бывшей подругой детства не встречались, старалась не видеться с Марусей, хорошо, что та жила в деревне за два километра…
сгубила свою жизнь и твое счастье
И вот пришлось встретиться, да не где-нибудь, а в лесу, да еще она и в чувство привела Симу. Она смотрела на Марусю недовольным видом. Сидела перед ней на поваленном дереве сухонькая пожилая женщина с печальными выцветшими карими глазами, сложив на коленях морщинистые руки, и вроде, как виноватым взглядом смотрела на неё.
— Что ты все сердишься на меня, Сима? Ведь сама чуть душу Богу сейчас не отдала, а все равно сердишься.
Серафима вдруг расплакалась, да так, что плечи ее вздрагивали, она почувствовала, что вместе со слезами выходит из неё злоба, сидевшая много лет в ней, ненависть, копившаяся всю жизнь. Вместе со слезами душа её словно очищается и становится легче.
— Эх, Маруська, ты Маруська! Если бы ты знала, сколько раз я представляла нашу с тобой встречу. Сколько злости и яда хотелось на тебя выплеснуть, сколько злых слов хотелось тебе сказать. Но тебя жизнь и так наказала, — проговорила Серафима, вытирая слезы концом платка. — Даже и представить не могла, что встретимся с тобой здесь в лесу, меня видимо леший специально кружил, чтобы наша с тобой встреча состоялась. А теперь у меня и не осталось злости совсем.
— Прости меня Сима, прости ради Христа. Глупая тогда была по молодости и завистливая. Позавидовала вашему счастью с Захаром, вот за грех свой и расплачиваюсь. Виновата я, сгубила и свою жизнь, и твое счастье.
— Ну что ты такое говоришь, Марусь, это жизнь так распорядилась, и судьба наша значит такая. Не твоя это вина.
— Эх, Сима, не знаешь ты, а я ведь к бабке Евдокимихе тогда бегала, просила ее, чтобы не было у вас с Захаром счастья. Просила сделать что-нибудь. Вот и мучаюсь всю жизнь, зачем я это тогда сделала по своей глупости. Я как одурманенная ходила, когда видела, как вы счастливы. Все готова была отдать, лишь бы Захар был мой. Добилась я все-таки его, пили они с парнями самогон в клубе, а я его и повела домой, выпил лишку он. Ну и завела его к себе домой, а не к нему. А утром родители мои увидели его у меня в постели, и куда ему было деваться? А я ведь думала слюбится у нас, сладится. Но он на меня совсем не глядел, только тебя и видел, тебя всегда любил. Да, не было у нас счастья.
Маруся замолчала, а потом снова проговорила:
— Прости ты меня, Серафима, прости Бога ради, глупую. Тяжесть всю жизнь ношу на сердце. Я и у Захара каждый раз прощения прошу, как прихожу к нему на могилу, каждый раз вымаливаю перед иконами. А однажды во сне ко мне пришел и сказал: «Не у меня прощения проси, а у Серафимы». А я боялась к тебе прийти, и каждый раз откладывала. А вот сегодня надо же, столкнул нас с тобой Господь здесь в лесу, кто бы мог подумать. Случай нас с тобой свел. Прости, Сима. Простишь? – она смотрела с надеждой.
В это время по верхушкам деревьев пронесся ветер, закачались деревья, зашумели и пошел небольшой дождь.
— Что уж теперь говорить, Марусь. Бог простит. Жизнь-то прожита, её не воротишь. А вот за то, что не бросила меня в лесу, за это спасибо, — отряхивая одежду, говорила Серафима.
— Пойдем, провожу тебя на дорогу, — проговорила Маруся, тяжело вздохнув, — дождь уж начался, да и темнеть скоро будет, успевать надо до темноты-то. Твой Степан уж потерял, наверное, тебя.
Они прошли немного и вышли на знакомую тропинку.
— Вот те на! Так тропинка совсем рядом, — удивилась Серафима. — Как это я заплутала?
— Ну ладно, Сима, иди домой и я пойду. Ты простила меня?
— Конечно простила, не рви свое сердце, простила. Иди с Богом.
Они разошлись в разные стороны, Серафима еще услышала, как Маруся крикнула вслед:
— Прощай, Сима.
— Прощай, — сказала тихо себе под нос она и пошла по своей тропинке.
Через день она пошла в магазин, хлеб дома закончился и соль. Подходя к магазину, увидела местных женщин, они стояли кучкой и что-то обсуждали. Подойдя поближе, поздоровалась, а Зинаида сказала ей:
— Слыхала, Сим, вчера вечером Маруська померла, там в деревне, — она махнула рукой в сторону леса.
— Как померла? День назад я с ней виделась…Ты не перегрелась случайно? – но стоящие рядом женщины подтвердили.
Серафима долго была под впечатлением,
— Вот дела, значит все-таки перед её смертью Господь свел нас, чтобы попросила она прощения у меня. Ну и дела.
Думала когда-то Серафима, что никогда не простит подругу, очерствело ее сердце, а вот поди ж ты, очень жалко стало Марусю, еще бы могла жить да жить.
