Когда на дисплее смартфона высветился номер Лены Григорьевой, Катерина удивилась.
Григорьевы — это соседи по даче. Обычно общение с ними активизировалось весной, когда дружно заезжали на свои участки, обменивались новостями и саженцами, правили забор, если покосился, и открывали сезон посиделок на веранде. Зимой созванивались редко: поздравляли друг друга с праздниками, иногда болтали, но и только. Лена не была Катерининой близкой подругой, однако являлась приятным человеком, с которым Лисичкина всегда была готова пообщаться. И общались — буквально пару дней назад. Обычно так быстро после этого не созванивались.
«Может, на даче что?..»
— Алло, Лен, привет!
— Привет, Кать. — Голос у подруги был какой-то потухший. — Слушай… Можем встретиться? Мне нужна поддержка. Я подумала, что и рассказать-то некому, кроме тебя… Но если ты не можешь или не хочешь, то, конечно…
— Приезжай. Или мне к тебе приехать? — Катерина всерьез забеспокоилась.
— Нет, лучше я к тебе.
— Я чайник поставлю.
Григорьевы жили неподалеку, и хотя между звонком Лены и стуком в дверь прошло едва ли четверть часа, Катерина успела напридумывать себе всяких ужасов. Соседи решили разводиться? Кто-то умер? Спрашивать такое по телефону было невозможно, и Лисичкина была рада, что изводиться придется недолго.
Лена выглядела так, будто у нее случилось что-то нехорошее, но не смертельное. Катерина незаметно выдохнула. Провела подругу на кухню, поставила перед ней чашку с чаем — знала, как Григорьева любит ароматизированный зеленый. Лена села, сгорбилась, обняла чашку ладонями. Катерина не торопила.
— Тут такая история приключилась… Я Женьке боюсь рассказывать, он пойдет разбираться, и ничем хорошим это не закончится. Что там разбираться…
— Что случилось, Лен?
— Просто я — доверчивая дурочка… Людям доверяю и никогда не думаю, что они могут мной воспользоваться. Уж сколько раз мне Женька говорил, чтобы я трижды подумала, прежде чем какие-то услуги оказывать, а я никак не могу поверить, что кто-то с корыстным умыслом ко мне пришел.
— Лен, я могу помочь?
Подруга безнадежно махнула рукой.
— Да нет… Разве что выслушать. Ситуация такая. Есть у меня знакомая, зовут ее Нина, бывшая сослуживица. Общались иногда, не то чтобы часто. Она одинокая, муж был, да развелась давно, детей у нее нет. Зарабатывает тем, что к состоятельным людям ходит убираться. Недели три назад позвонила мне и говорит: «Лена, очень помочь надо. Мне деньги на лечение нужны, и я хотела золото в ломбард сдать, а паспорт куда-то подевался. Ищу, ищу, не могу найти! В полиции дали временную справку об утере, но с ней в ломбард не пойдешь. Можно, я тебе золото дам, а ты по своему паспорту сдашь?» Ну, я и согласилась, даже не подумала ничего. Мы встретились, она принесла такой увесистый мешочек, около килограмма! Я удивилась, откуда у нее столько. А Нина сказала, что муж дарил, кое-что от родителей осталось, словом, вот скопилось, ей сейчас деньги очень пригодятся. Справки мне показала из больницы, какая-то киста там у нее… Квартиру, говорит, продавать глупо, превращу золото в деньги. Я ничего такого не подумала, знала же ее много лет! Пошла и сдала, она меня поблагодарила, коробку конфет дорогих вручила, и разошлись. А вчера, — Лена сглотнула, — я от наших общих знакомых узнала, что ее еще до этого уволили, потому что подозревали в воровстве. Доказать ничего не смогли, но, кроме нее, вроде как некому было… И получается, что я краденое сдала.
— Погоди! Может, и не краденое? Может, это и правда ее золото?
— Катя, вот ты тоже в людей веришь, как я посмотрю. А Нина уехала. Я ей пыталась дозвониться, номер недоступен. И квартиру она продала. Нет Нины больше в Ольдинске.
Катерина сидела, как оглушенная.
— Лен… Но как же…
— Вот и я второй день думаю — но как же? Конечно, я так поняла, что ее в полиции отпустили с миром, а то, что я золото за нее в ломбард сдавала, никто не знает. Кроме тебя… И я думаю, что мне делать? Пойти ее сдать? А вдруг это и правда ее золото?
— Ты этого точно не знаешь, — твердо сказала Катерина, — и ввязываться в это дело, мечтая всех спасти, тебе тоже не стоит. Если придут с вопросами — тогда честно расскажешь, как было. Но вряд ли, если ты говоришь, что доказательств не было и дело против нее не заводили…
— Да, ее отпустили без вопросов. Но что делать, Катя? Вот как теперь жить?
— Просто жить дальше. Если она тебя обманула… Это непонятно. И непонятно, соврала бы она тебе или нет, если бы ты ей дозвонилась. Но одно пойми — тут не твоя ответственность, Лена. Хотя я бы на твоем месте задумалась, если бы мне такое предложили.
— Я боюсь Женьке рассказывать.
— Ну и не рассказывай.
— Так что теперь, в страхе жить, что он как-то узнает?
— А как он узнает? Никак, если к тебе вопросов никаких.
— А вдруг будут они, эти вопросы…
Катерина молчала. Она видела, что Лена искренне переживает, и что ей очень тревожно, и тревожность эта огромная, гораздо больше, чем могла бы быть. Как бы не сожрало все это Григорьеву…
— Вот что, — решительно сказала Катерина, вставая, — тебе нужно двигаться. Допивай чай, и мы идем гулять.
— Так там холодно…
— Неважно. Ты сидишь и гоняешь мысли по кругу, Лена. Так не годится, ты изведешься. Пройдемся по парку, я тебе расскажу, как мы котят нашли, ты мне что-то хорошее расскажешь… Если не переключишься, будет хуже.
— Наверное, ты права, — слабо улыбнулась Григорьева. — Идем. Но как я могла быть такой дурочкой?..
— Ты просто доверяешь людям, в этом нет ничего плохого. Просто иногда… сортируй доверие.
