— Слушай, хочу с тобой поговорить насчет отца, — сказал Павел как-то вечером, когда ужин был съеден, а чай налит. Катерина насторожилась: уж больно задумчивым выглядел муж, а это всегда сигнализировало о том, что разговор будет серьезным.
— Что-то случилось, Паш?
— Пока нет, но в целом происходящее мне не очень нравится, — сказал Лисичкин. — Папе уже восемьдесят два, и хотя он всегда был человеком самостоятельным, молодость прошла. Да и зрелость тоже. Когда я ездил к нему в последний раз, заметил некоторую рассеянность. По телефону он тоже звучит временами странно. Давай на выходных съездим к нему в Васильевку, поговорим, посмотрим?
Вообще-то они собирались на дачу, но тут Катерина и не думала возражать. Дача подождёт.
— Конечно, в субботу поедем.
На удачу, выдалась хорошая погода. Весна уверенно вступала в свои права, и Катерина уже предвкушала дачные радости. Конечно, там много работы, зато и удовольствие какое! Смотреть, как высаженная рассада уверенно лезет вверх, как зацветают на клумбах тюльпаны, как солнце словно обнимает и участок, и дом, и лес… Просьба Павла внесла тревожную ноту в мелодию, что звучала внутри Катерины. Поэтому по дороге в Васильевку Лисичкина попыталась выяснить, что именно насторожило мужа.
— Честно говоря, четких ответов у меня нет, — признался Павел. — Это, скорее, ощущения.
— Ты у нас тип бесчувственный, и если уж тебя проняло… — задумчиво протянула Катерина.
— Это знаешь… Какие-то оговорки, интонации. Конечно, человек меняется со временем, и папа менялся. Только вот у меня такое ощущение, будто он лишь сейчас постарел. До этого был какой угодно, но не старый. А сейчас в голосе появились эти нотки… — Павел пощелкал пальцами, стараясь подобрать слово.
— Дребезжащие? — предположила Катерина.
— Да, спасибо. Хорошо, когда жена филолог. Дребезжащие и неуверенные. А ты разве помнишь, чтобы отец в чем-то сомневался?
— Так с ходу и не вспомню.
— Вот именно. В общем, посмотрим.
Григорий Антонович встретил сына и невестку на крыльце. Павел всегда звонил отцу заранее, и тот выходил встречать. Но если обычно он маячил у калитки, хмуро выглядывая машину, или же стоял на крыльце, скрестив руки, то сейчас сидел на ступеньках и смотрел совсем не так, как обычно. Вернее, почти как обычно… И все же Катерине, которая внимательно вглядывалась в свекра, показалось, что Павел прав. Нечто изменилось во взгляде Деда, и это не предвещало ничего хорошего.
“Ты себя накручиваешь, — подумала Катерина. — Тебя Паша накрутил, вот ты и выискиваешь что-то необычное. А на самом деле все хорошо”.
— Здравствуйте, Григорий Антонович, — широко улыбнулась она свекру.
— Привет, Катя. Чего это вы решили ко мне заехать?
— Соскучились!
— Вас обычно в это время не видать, — усмехнулся Дед и поднялся. Двигался он вроде бы как всегда… — На даче пропадаете.
— А мы на нее еще успеем. Давно к вам не заезжали. Решили узнать, может, нужно что.
— У меня все есть, — привычно отмахнулся Дед. — Ну, идем, раз приехали. Чай будем пить.
Дальше все пошло, как обычно. Григорий Антонович приготовил немудреные угощения, говорил о том, что собирается теплицу заполнять уже на следующей неделе, спрашивал, как там внучка и правнуки… Катерина наблюдала за ним исподтишка. Вроде все то же самое, да не то.
Выяснилось, что трактор Егорка, подаренный Деду пару лет назад на восьмидесятилетний юбилей, в конце осени что-то зачихал. Павел удивился, когда узнал об этом: отец явно не говорил раньше. И если в былые времена Григорий Антонович мгновенно отогнал бы Егорку к мастеру, то теперь отложил на весну. Весна пришла, а трактор так и стоял необследованный.
— Хочешь, я отгоню? — предложил Павел.
— Нет, я сам, — махнул рукой Дед. — Вы за меня не беспокойтесь. Я тут прекрасно справлюсь.
Из чего Катерина сделала вывод, что ее пристальное внимание от внимания Григория Антоновича не ускользнуло.
Домой ехали в задумчивости.
— Ты заметила, что он забыл, что ты пьешь чай без сахара?
— Заметила, — кивнула Катерина. — И когда я сказала, что Матвей выиграл школьный конкурс по сочинениям, уточнил, в каком классе. Твой папа всегда знал, в каком классе Матвей и Лиза… Мне кажется, Паша, ты прав. У него начала сдавать память. Как минимум.
— Все время надеешься, что это не коснется твоих родных, — негромко произнес Лисичкин, внимательно глядя на дорогу. Пальцы очень крепко сжимали руль. — Думаешь, что, может быть, их минует. У других может с родителями как угодно случиться, а у тебя-то!.. И папа всегда такой бодрый был. Он и сейчас вроде бодрый, только… не совсем.
— Что будем делать?
— Он нас раскусил, как пить дать. Старался хорошо держаться. Видимо, сделал выводы, когда я по телефону еще спрашивал постоянно, все ли с ним в порядке. Не знаю пока, Катя. Он все еще самостоятелен, себя обеспечивает, в доме порядок… Но он будто потерял интерес ко многим вещам, и память подводить начала. Боюсь, как бы он чайник на плите не забыл.
— Чувствую себя беспомощной, — призналась Катерина.
— Мы не совсем беспомощны. И я подумал: если совсем станет худо, перевезем его в город, под присмотр. В Васильевку не наездишься. Что об этом думаешь?
— Хороший вариант, так ведь не захочет!
— Знаю, — Павел стиснул зубы. — Будем и это решать.
— Мы все решим, — Катерина сжала его руку. — У нас еще Дашка есть с Костей, они головастые и всегда своим помогут. Твой папа знает, что он не один. Мы справимся.
