— Сколько ещё я должна терпеть эту стену молчания?! — Галина с грохотом поставила кастрюлю на плиту. — Я для тебя кто, мебель кухонная?
Пётр даже не обернулся. Его взгляд был прикован к экрану телевизора, где диктор монотонно перечислял новости. Звук телевизора смешивался с шипением воды, закипающей в кастрюле.
— Тебе хоть бы что! — Галина подошла ближе, загораживая экран. — Я третий день с тобой разговариваю, а ты будто оглох. Не поможешь, не спросишь, не услышишь!
— Отойди, — только и сказал Пётр, чуть наклоняясь вбок, чтобы видеть экран. — Я новости смотрю.
Галина схватила полотенце и с силой швырнула его на стол.
— А я, значит, должна крутиться как белка в колесе? Знаешь, сколько я сегодня сделала? Магазин, аптека, уборка, готовка — и всё одна! А ты что?
— Я на пенсии, — ответил Пётр, не отрывая взгляда от экрана. — Имею право отдыхать.
— А я, значит, на пенсии отдыхать права не имею? — Галина встала прямо перед телевизором. — Или у нас равноправие только когда тебе удобно?
Пётр раздражённо махнул рукой.
— Да делай что хочешь! Только не мешай.
— Вот и делаю! — она резко выключила телевизор. — А теперь поговорим.
Пётр поднялся с табуретки, тяжело вздохнул и направился в комнату.
— Не о чем говорить. Ты всегда раздуваешь из мухи слона.
— Я? — Галина пошла следом. — Это я раздуваю? Римма вчера рассказывала, как её Василий и полы моет, и в магазин ходит. А ты?
— Вот и шла бы к Василию, раз он такой замечательный, — огрызнулся Пётр, доставая из шкафа старый радиоприёмник.
— Может, и пойду! — крикнула Галина. — Там хоть человеком себя почувствую, а не прислугой!
Пётр включил радиоприёмник, выкрутив громкость. Комнату заполнил треск и шум помех, перекрывая голос Галины.
— Ты это специально делаешь? — она попыталась выключить приёмник, но Пётр отодвинул её руку. — Думаешь, если не слышишь меня, то и проблемы нет?
— Какой проблемы? — он пожал плечами. — Ты сама себе проблему придумала. Всё нормально.
— Нормально? — Галина расхохоталась, но в её смехе не было ни капли веселья. — Пятый год как на пенсию вышел, и пятый год как будто тебя подменили. Сидишь перед этим ящиком, словно в нём весь смысл твоей жизни!
— А что ещё делать? — Пётр устало потёр виски. — Пашу уже сорок лет. Хочу покоя.
— Покоя он хочет! — Галина всплеснула руками. — А я, значит, должна пахать дальше? Так, что ли?
В этот момент в замке повернулся ключ, и в квартиру вошла их дочь Лена. Она замерла на пороге, оценивая обстановку.
— Опять? — только и спросила она, снимая куртку.
— Твоя мать опять ищет, к чему придраться, — первым ответил Пётр.
— Нет, папа, — Лена покачала головой. — Мама ищет тебя. Настоящего, а не эту тень перед телевизором.
Лена поставила пакеты с продуктами на кухонный стол и обернулась к матери:
— Мам, я тебе говорила, что он не слышит. Ты как о стенку горох.
— Не защищай его, — Галина смахнула невидимые крошки со стола. — Совсем обнаглели мужики, думают, если на пенсии, то можно ничего не делать.
Пётр вернулся на кухню, будто и не было скандала. Сел на своё привычное место, потянулся к пульту.
— Что принесла? — он кивнул на пакеты, словно это был самый обычный вечер.
— Батарейки принесла! — вспыхнула Галина. — В твой драгоценный пульт! Чтоб ты ещё крепче к этому ящику прирос!
Лена тихо выдохнула и стала разбирать покупки.
— Мам, давай я помогу с ужином.
— Видишь? — Галина обернулась к мужу. — Дочь после работы, уставшая, а помогает. А ты?
Пётр пожал плечами, не отрывая взгляда от экрана:
— Я мужчина. У нас разные обязанности.
— Какие у тебя обязанности? — Галина подняла брови. — Назови хоть одну!
— Не начинай, — отмахнулся он.
— Нет, ты скажи! — Галина настаивала, стоя с ножом для нарезки овощей. — Чем ты занят целыми днями? Что делаешь для семьи?
— Я всю жизнь вкалывал, чтобы у вас всё было! — Пётр повысил голос. — Теперь моё время!
— А моё время, значит, никогда не придёт? — Галина опустила нож. — Мне тоже хочется отдохнуть, знаешь ли.
— Дома сидишь целыми днями, разве не отдыхаешь? — буркнул Пётр.
— Папа! — Лена не выдержала. — Ты серьёзно?
Галина молча начала нарезать овощи. Каждый удар ножа о доску звучал как маленький взрыв в тишине кухни.
— Ладно, — сказала наконец Лена. — Я завтра приеду, помогу с уборкой.
— Не надо, — отрезала Галина. — У тебя своя семья. Я справлюсь.
Взгляд её стал решительным. Пётр поймал этот взгляд и на секунду будто очнулся, но тут же вернулся к своим новостям.
Утро началось с привычного шума. Пётр щёлкал каналами, выискивая утренние новости, Галина готовила завтрак. На кухне витал запах яичницы, но аппетита у Галины не было.
— Петя, нам надо починить кран в ванной, течёт уже неделю.
Муж промычал что-то неопределённое, не отрываясь от экрана.
— Ты меня слышишь? — Галина поставила перед ним тарелку. — Починить кран в ванной! Всю ночь капает, спать невозможно.
— Вызови сантехника, — равнодушно ответил Пётр.
— На какие шиши? У нас пенсия, а не золотые горы! — Галина опустилась на табурет напротив. — Ты сам мог бы. Раньше всё делал своими руками.
— Раньше, — он усмехнулся, — Все мы были другими раньше.
— Ты не другой, — тихо сказала Галина. — Ты просто… исчез.
Пётр положил вилку, посмотрел на жену долгим взглядом:
— А ты всё ворчишь и ворчишь. Как старая калоша скрипишь. Где та весёлая девчонка, которую я помню?
— Она устала скрипеть в пустоту, — Галина подняла глаза. — Знаешь, сколько раз я звала тебя на прогулку? В парк, в театр, даже просто во двор посидеть.
— Да что там делать? — Пётр махнул рукой. — Только деньги тратить.
— Не в деньгах дело, — Галина встала, забирая недоеденную яичницу. — Я просто хотела быть с тобой. Как раньше.
— Вот опять «раньше», — Пётр закатил глаза. — Раньше и я был моложе, и ты была…
Он осёкся, но Галина договорила за него:
— Красивее? Стройнее? Моложе? Договаривай уж, раз начал!
— Да ничего я не начинал! — Пётр стукнул кулаком по столу. — Вечно ты раздуваешь!
Галина молча отвернулась к раковине. Плечи её мелко дрожали.
— Римма вчера рассказывала, — начала она тихо, — как они с Василием ездили на дачу. Как он помогал ей с грядками, как шашлыки жарили.
— Ну и катись к своей Римме! — взорвался Пётр. — Только и слышу: Римма да Василий!
— Да не о них речь! — Галина повернулась, в глазах блестели слёзы. — О нас! О том, что мы стали как соседи по коммуналке. Живём рядом, но не вместе.
Пётр поднялся, намереваясь уйти, но Галина схватила его за руку:
— Не смей опять убегать! Тридцать семь лет вместе, неужели нам не о чем поговорить?
— Всё уже сказано, — отрезал Пётр. — Чего ты хочешь от меня?
— Чтобы ты был со мной, — просто сказала Галина. — Не просто в квартире, а со мной. По-настоящему.
Пётр молчал. За окном проехала машина, из соседней квартиры доносились голоса.
— Ладно, — наконец вздохнул он. — Давай я посмотрю этот кран.
Галина улыбнулась — впервые за долгое время. Но когда она заглянула в ванную через полчаса, то увидела на полу инструменты, а Пётр снова сидел перед телевизором.
— Сложная поломка, — пояснил он. — Потом доделаю.
Но Галина знала, что этого «потом» никогда не наступит.
Вечером Галина разговаривала с Риммой в подъезде. Соседка жаловалась на погоду, но Галина едва слушала.
— Ты чего такая смурная? — Римма тронула её за плечо. — Опять с Петром поцапались?
— Да как с ним поцапаешься? — Галина горько усмехнулась. — Для ссоры нужны двое, а он будто в скорлупе.
— Василий тоже бывает, как мумия египетская, — Римма понизила голос. — Но я его быстро на место ставлю. Знаешь, что помогает?
— Что? — без особого интереса спросила Галина.
— Ультиматум! — Римма торжествующе подняла палец. — Сказала ему: не будешь помогать — уйду к сестре. И представляешь? Помогает!
— Мне уже не до ультиматумов, — вздохнула Галина. — Устала бороться с ветряными мельницами.
Поднимаясь по лестнице, Галина решилась. Сегодня всё будет иначе. Она собрала силы, открыла дверь квартиры и вместо привычного «я дома» произнесла:
— Выключи телевизор. Нам надо поговорить.
Пётр сидел в той же позе, что и утром. Казалось, он даже не сдвинулся с места.
— Ты меня слышишь? — Галина подошла и встала перед экраном. — Или уже и меня не видишь?
— Что такого срочного? — раздражённо спросил Пётр. — Дай хоть новости досмотреть.
— Новости подождут, — Галина решительно выключила телевизор. — А я — нет.
Пётр удивлённо посмотрел на жену:
— Ты что это удумала?
— Петя, — Галина присела рядом, стараясь говорить спокойно. — Мы живём, как чужие. Я больше не могу так.
— Начинается, — он попытался встать, но Галина удержала его за руку.
— Да, начинается! — в её голосе прорезалась сталь. — Либо ты начинаешь быть мужем, а не соседом по квартире, либо…
— Либо что? — Пётр прищурился. — Что ты мне сделаешь?
Галина глубоко вздохнула:
— Либо я ухожу жить к Лене. Она давно зовёт.
— Глупости, — фыркнул Пётр. — Куда ты пойдёшь? У неё своя семья.
— Лучше к дочери, чем с чужим человеком под одной крышей, — голос Галины дрогнул. — Мы же совсем разучились разговаривать.
— Да о чём говорить-то? — Пётр развёл руками. — Всю жизнь болтали, не наболтались?
Галина встала, прошлась по комнате:
— Помнишь, как мы на рыбалку ездили? Как в парке гуляли вечерами? А наши поездки на дачу?
— То было раньше, — отмахнулся Пётр. — Молодые были, глупые.
— А сейчас мы старые и мудрые? — Галина печально улыбнулась. — Мудрые люди не тратят последние годы на телевизор.
Пётр молчал, теребя пульт в руках.
— Я предлагаю тебе сделку, — Галина села напротив. — Неделю живём по-настоящему. Вместе завтракаем, вместе гуляем, разговариваем. Телевизор — не больше часа в день.
— Это что ещё за условия? — возмутился Пётр. — Я тебе не мальчишка!
— Нет, ты мой муж! — Галина повысила голос. — Был им, по крайней мере. Я даю тебе шанс.
— А если откажусь? — Пётр скрестил руки на груди.
Галина на мгновение замерла, а потом произнесла тихо, но твёрдо:
— Тогда я соберу вещи. Завтра же.
— Так вот, значит, как? — Пётр поднялся, лицо его покраснело от гнева. — Ультиматумы мне ставишь? Это Римкины штучки?
— Это не ультиматум, — Галина покачала головой. — Это последняя попытка спасти то, что осталось от нашей семьи.
Пётр молча смотрел на жену долгим взглядом, потом тяжело вздохнул:
— Что ж, поступай как знаешь.
Он взял пульт, включил телевизор и отвернулся. Это был ответ — яснее любых слов.
Утро выдалось пасмурным. Галина проснулась раньше обычного и долго смотрела в потолок. Рядом тихо посапывал Пётр. Тридцать семь лет вместе — и такая пропасть между ними.
Она тихо встала, достала с антресолей старый чемодан и открыла шкаф. Вещей оказалось немного: пара платьев, домашний халат, тапочки. Сложив всё необходимое, Галина пошла на кухню.
Пётр уже сидел там, но не перед телевизором, а с чашкой чая. При виде чемодана в руках жены он замер.
— Значит, правда уходишь? — спросил он, стараясь казаться равнодушным.
— А ты думал, я шучу? — Галина поставила чемодан у двери. — Тридцать семь лет вместе, а ты даже не попытался.
— Куда ты пойдёшь? — Пётр отвёл взгляд.
— К Лене. Она вчера звонила, сказала, что диван расстелет.
Пётр молчал, вертя в руках чашку. Потом вдруг спросил:
— Помнишь, как мы познакомились?
Галина удивлённо подняла брови:
— Конечно помню. Ты меня с танцев провожал, всю дорогу рассказывал про звёзды.
— И как показывал созвездие Большой Медведицы, — Пётр слабо улыбнулся. — Ты тогда сказала, что оно похоже на ковшик.
— А ты ответил, что из него нам суждено испить счастье, — закончила Галина.
Они замолчали. За окном начался дождь, капли стучали по карнизу — точь-в-точь как капающий кран в ванной.
— Я вчера кран починил, — вдруг сказал Пётр. — Пока ты с Римкой болтала.
Галина удивлённо посмотрела на мужа:
— Правда?
Вместо ответа Пётр встал и подошёл к старому буфету. Достал пыльный фотоальбом и положил на стол:
— Я тут ночью листал. Столько всего было…
— Было, — эхом отозвалась Галина. — А потом ты выбрал телевизор вместо меня.
Пётр закрыл альбом и поднял глаза:
— Я не хотел, чтобы ты уходила.
— А я не хотела уходить, — тихо ответила Галина. — Но я больше не могу быть одна в этой квартире.
Она взяла чемодан и направилась к двери. Пётр смотрел ей вслед, не двигаясь с места.
— Я позвоню, как устроюсь, — сказала Галина, взявшись за ручку двери.
— Галя, — вдруг окликнул её Пётр. — А может… погуляем сегодня? В парке. Как раньше.
Галина обернулась. В тусклом свете прихожей она вдруг увидела не равнодушного соседа по квартире, а постаревшего, растерянного мужчину.
— Телевизор подождёт? — спросила она, не выпуская чемодана.
Пётр посмотрел на неё долгим взглядом:
— Подождёт. Нам есть о чём поговорить.
Галина поставила чемодан у порога. Он так и остался там — символ выбора, который ещё предстояло сделать.
