Иван Ильич маялся уже третий месяц. Он вышел на пенсию и никак не мог привыкнуть к новому образу жизни. Ни уговоры жены сходить в театр, ни призывы приятелей к встречам в парке не могли кардинально изменить его настроение, которое падало с каждым днём, вызывая меланхолию.
— Что ты мечешься, как зверь в клетке, — говорила ему жена Варвара Сергеевна, — пошли в театр, Ваня, там новую пьесу показывают.
— Да что мне твой театр, ну да, раз сходил, каждый день посещать не будешь. Не нужен я никому… — тихо жаловался новоиспечённый пенсионер, всё ещё надеясь на то, что его снова вызовут на работу.
— Работать я тебя точно не пущу, — строго говорила жена, — столько лет гробил здоровье на химкомбинате, кашель у тебя уже не проходящий. Даже не приближайся к заводу, и так переработал на несколько лет больше. Всех денег не заработать. Весной поедем вместе в санаторий.
Однако, Иван Ильич кроме одышки всё так же страдал от угнетённого настроения, что и заметила его лечащий участковый врач Валерия Владимировна.
— Что с вами, голубчик? Пенсия? Ничего, привыкнете. Я прописываю вам больше находиться на свежем воздухе. Это приказ. Большее время суток вам необходимо быть на воздухе, и активно. Бегайте, двигайтесь, трудитесь на даче. Это будет на пользу. Вот увидите!
— На даче? — пробормотал Иван Ильич, выходя от врача, — отродясь у нас её не было, в столице живём. Работа одна и была, не до чего больше, да сына вырастили… Какая ещё дача на старости лет?
Он пришёл домой. Однако, задумался о предписании врача и стал чаще выходить на прогулки. Ранняя весна радовала, и гулять хотелось. Синее небо дышало свежестью, ароматы набухающих почек витали в воздухе, как предвестники скорого лета.
Варвара Сергеевна сидела дома за вязанием, а по выходным часто выходила с подругами в театр или на заседания любителей книги в районную библиотеку. Она, конечно, приглашала мужа в театр, но однажды он заснул во втором акте. С тех пор Варвара Сергеевна не стала мучить мужа спектаклями.
Теперь он начал много гулять. Правда, бесцельная ходьба по парку тоже не устраивала активного пенсионера. И он стал засматриваться на работающую дворничиху Танечку, которая усердно подметала дорожки их двора, наводила порядок у скамеек и подъездов.
— Здравствуйте, Иван Ильич, — каждый раз Таня уважительно и громко здоровалась с ним.
— Приветствую фею чистоты! – кланялся Иван Ильич, улыбаясь, — устаёте, Танюша?
— Нисколько, — я люблю работать, никакого труда не боюсь, — отвечала Таня, продолжая подметать дорожку, — мне же тут квартиру на первом этаже дали за эту работу. Служебную. Поэтому надо трудиться. Я из деревни приехала. А ещё и на повара учусь. Пусть на всякий случай и профессия будет.
— Молодчина. Так держать. Вот и я трудился, трудился, а теперь вот не у дел, — пояснил Иван Ильич, любуясь как Таня ловко орудует метлой и большим совком, собирая мусор.
— Хорошо у вас получается, — похвалил он.
— Это самая нужная работа. Чистота радует. Чистота необходима, — серьёзно ответила Таня, — не поверите, но мне так приятно, когда люди замечают порядок. Даже настроение поднимается.
Иван Ильич кивнул, а Танечка поставила метлу у подъезда и ушла на обед.
Вдруг подул небольшой ветерок, и несколько кучек сухих прошлогодних листьев, которые Таня не успела собрать в мусорный мешок, стали снова разлетаться по дорожке.
— Эх, ты… — искренне посетовал сидевший на скамейке Иван Ильич.
Он встал и взял метлу, начав опять сметать листья в кучки и сгребать их в совок, отправляя в мешок. Работал он не торопясь, и когда Танечка вышла через минут сорок, то вся дорожка была чистой. Иван Ильич сидел как ни в чём не бывало на скамеечке и улыбался.
— Это что же такое? – удивилась Таня и посмотрела на своего помощника, — ну, зачем же вы… Иван Ильич, я бы сама доделала, день большой, светлый.
— Это ты светлая душа, а мне не трудно. Даже понравилось. Ветер чуть не загубил весь твой труд, потому и решил чуток помочь, — он засмеялся и на душе у него стало радостно, будто бы он сделал что-то очень важное.
— Ну, теперь и я на обед, — сказал он и направился домой, услыша вслед «спасибо» от Тани.
— Вот тебе и несколько кучек мусора… А настроение – словно праздник. Надо же! Права докторша… — бормотал Иван Ильич.
В следующий раз Иван Ильич взялся за метлу, когда увидел, что Таня работает больная. Она с трудом поздоровалась с ним, хрипло отозвавшись на приветствие.
— Заболела я так некстати. Скоро день Победы, не могу подвести, — шептала она, — напилась холодной воды разгорячённая, вот и осипла, да ещё и температурка мешает… Дрянь дело… Но я потихонечку. На ногах быстрее поправлюсь.
— Ой, вряд ли… — забеспокоился Иван Ильич, — ты бы шла отдохнула, а я тут подмету. Разомнусь. Я к труду тоже привычный.
Они разговаривали рано утром. Народу во дворе было немного. Все уже прошли на учёбу и работу, и лишь немногочисленные пенсионеры торопились на рынок или в магазин.
Иван Ильич отправил Таню на перерыв, а сам взялся за уборку. Он нарочно был одет в старую куртку и удобные стоптанные кроссовки. Жена его, вышедшая в магазин, только руками всплеснула:
— Ваня! Ты что это? В дворники подался? Зачем это тебе? – возмутилась она.
— Не бухти, Варя. Труд на свежем воздухе – то что мне врач прописала, к тому же наша Таня больна, с температурой. А скоро праздник и нельзя в беспорядке его встречать.
— Ванечка, ты на заводе всю жизнь от химии страдал, а теперь вот пылью решил надышаться. Совсем себя угробишь… — начала было жена.
— Знаешь, Варя, после завода эта пыль – как французские духи. Натуральное. Я пылить не буду. А ты иди, иди, не причитай по мне, я ещё поживу, если шевелиться буду. Любой труд у нас в почёте. Забыла, как на субботники раньше все дружно выходили? Не худо бы вспомнить хорошие традиции. И всем выйти и помочь.
— У нас столько и метёлок нету. А впрочем, можно в домоуправлении спросить, — подумал вслух Иван Ильич.
Вышла Таня. Она вынесла ещё одну метлу и категорически отказалась от помощи Варвары Сергеевны, которая уже собралась идти домой переодеваться в старую одежду.
— Да что вы. Меня уволят за вашу самодеятельность. Спасибо вам, добрые люди. Но с жильцов будет достаточно, если они не будут сорить. А листочки и веточки уж я соберу… — она улыбнулась, — поработаю ещё часок, и пойду лечиться. Чтобы завтра уже здоровой быть.
— Иван Ильич помог Тане убрать участок и пришёл домой довольный и румяный. Он с аппетитом пообедал и весело подмигнул жене:
— Ну, что там с твоим театром? Можно в выходной и сходить!
Варвара Сергеевна засмеялась и отметила, что настроение мужа заметно улучшилось. Он даже когда работал, не был так весел. А через неделю Иван Ильич снова удивил жену.
— Варенька, ты только не ругайся. Но я устроился в наше Домоуправление дворником. Мне дали соседний участок. Так что попробую. Если не сдюжу, то уйду, что мне терять… А лишняя копеечка нам не помешает. Правда? Внуку Сашке на книжку буду класть, на обучение. Да и билеты в театр твой тоже не дёшевы…
— Ох, Ванечка… — начала было жена, но увидев строгий взгляд мужа, не стала спорить, лишь прошептала еле слышно: — Что за характер такой? Привык тянуть на себе кучу дел, не умеет человек отдыхать…Что с ним поделать?
А Иван Ильич с настроением выходил на работу. Начальство не требовало пребывания на работе «от и до», были рады новому сотруднику, так как рабочих рук не хватало. Лишь бы чисто на участке было, и ладно. Это нравилось Ивану Ильичу, он сам распределял по своим силам работу, и всё у него спорилось.
К тому же они дружили с Танечкой, иногда подменяли друг друга, если нужно было. Иван Ильич снова чувствовал себя нужным, был весел, общался с жильцами, и радовался каждой зарплате, думая о любимом внуке Сашке. Постепенно Варвара Сергеевна привыкла к новой деятельности мужа, и сама частенько выходила во двор помочь Ванечке убраться, потому что вечером они снова собрались в театр…
