— Люба, ты же понимаешь, что так больше продолжаться не может, — сказала я как можно вежливее. — Твоя Марфа опять всю капусту потоптала и помидоры. Да я же их с такой любовью выращивала! Каждый кустик холила!
Люба стояла на крыльце, прислонившись к косяку, и смотрела куда-то поверх моей головы. Такая вся из себя величественная, как королевишна. Хотя родом из села, только с гонором непомерным.
— Нин, ну что ты заладила? – она, наконец-то, снизошла до того, чтобы посмотреть на меня. — Корова она и есть корова, животное. Она же не понимает, где чей огород.
Вот тут уж я не сдержалась… Я три месяца молчала, терпела, думала, соседи же, надо по-хорошему. Но она, кажется, по-хорошему не понимает!
— Это твоя обязанность, Любовь Андреевна! — я прямо задохнулась от возмущения. — Конечно, она не понимает! Но ты-то понимать должна! Кто должен следить за твоей животиной? У всех коровы как коровы, пасутся где положено. А твоя Марфа — партизанка какая-то. То через забор перемахнет, то калитку рогами откроет!
Я переехала в эту деревню три года назад. После смерти мужа Володи я просто не могла оставаться в городе. Все напоминало о нем, каждый угол кричал о прошлом. Дочка Леночка сначала отговаривала:
— Мам, ну какая деревня, ты же городская женщина!
Но я уперлась. Мне нужны были тишина, покой, новая жизнь.
Домик я купила небольшой, но уютный, с настоящей печкой, с резными наличниками. Огород — соток пятнадцать, яблони старые, вишни. Красота, одним словом!
Соседи поначалу присматривались, городская, мол, долго ли продержится, но я быстро освоилась. И картошку сажать научилась, и помидоры в теплице выращивать. И даже квашеную капусту по местному рецепту делать стала.
С Любой мы даже подружились поначалу. Она меня всему учила, терпеливо так, по-доброму. То семенами поделится, то рассадой, то советом дельным. И я в долгу не оставалась. То продукты из города привезу, то с интернетом помогу, то внучке ее с английским подсоблю.
А потом появилась корова Марфа.
Любка купила ее весной теленком еще. Рыжая такая, с белым пятном на лбу. Милое создание, честное слово! Я даже умилялась поначалу, через забор морковкой угощала.
Но телочка росла, и характер у нее оказался своенравный. Упрямая, хитрая и на редкость предприимчивая. Уже к осени она научилась открывать щеколды, перепрыгивать невысокие заборы и протискиваться в самые узкие щели.
Первый раз она забрела ко мне в огород в сентябре. Я тогда еще посмеялась, ну, корова, что с нее взять. Выгнала потихоньку, Любке сказала. Та извинилась, пообещала следить.
Но Марфа, видимо, запомнила дорогу. И понеслось!
То грядку с морковкой разроет, то в теплицу заберется, то яблоки с нижних веток общиплет. А однажды я чуть инфаркт не получила, застала ее в летней кухне! Стоит довольная и мой свежеиспеченный пирог с капустой доедает!
— Люб, ну сделай же что-нибудь! — взмолилась я тогда.
— Сделаю, сделаю, — отмахнулась соседка, — привяжу покрепче.
Привязала. Марфа за два дня веревку перегрызла и опять у меня в огороде околачивалась!
Потом был эпизод с бельем. Я только развесила постиранные простыни и пододеяльники с вышивкой, которые еще от свекрови достались, и ушла на пять минут чайник выключить. Возвращаюсь, Марфа стоит посреди двора, а на рогах у нее мой лучший пододеяльник! И при этом она еще жует наволочку!
— Это уже ни в какие ворота не лезет! — закричала я тогда на всю улицу.
Любка прибежала, пододеяльник сняла, даже постирать предложила. Но он был безнадежно испорчен. Посередине зияла огромная дырища, да еще и зеленые пятна от травы остались.
Соседи за нашими спорами наблюдали с большим интересом. Для них это было как сериал, городская и местная схлестнулись из-за коровы. Бабка Груня, что через дорогу живет, даже ставки делала, кто кого переупрямит.
А ведь я пыталась решить все мирно! Я даже забор укрепляла, но Марфа научилась его расшатывать. И нашла место, где можно было пролезть.
— Может, собаку завести? — предложил как-то Петрович, сосед с другой стороны.
Я послушалась и завела щенка немецкой овчарки. Назвала его Рексом. Умный пес вырос, но с Марфой они… подружились! Выхожу я как-то утром в огород, а они вдвоем топчут мои грядки. Марфа капусту жует, а Рекс рядом хвостом виляет!
Зимой было затишье. Марфа стояла в хлеву, я отдыхала от ее набегов, занималась рукоделием, читала. Думала, может, все наладится, может, корова поумнеет за зиму.
Но я ошибалась.
Весной, как только сошел снег, Марфа возобновила свои рейды с удвоенной энергией. Теперь она не просто забредала, она целенаправленно шла к моим грядкам!
— Она же помнит, где у тебя что растет! — смеялся Петрович.
Мне было не до смеха, я столько сил вложила в огород! Новые сорта помидоров купила, огурцы особенные посадила, клубнику элитную. Но не успевала моя рассада окрепнуть в грунте, ее вытаптывала Марфа.
И вот сегодня была последняя капля.
Я весь день в городе провела, к врачу ездила, потом по магазинам ходила, в банк зашла. Возвращаюсь — огород как после нашествия варваров! Грядки перерыты, теплица открыта, помидоры поломаны, огурцы вытоптаны, а посреди этого безобразия стоит Марфа и преспокойно дожевывает мой экспериментальный кабачок, который я специально для выставки растила!
— Все! — заорала я так, что вороны с деревьев взлетели. — Люба! Любовь Андреевна! Выходи немедленно!
Но Любка вины своей признавать явно не собиралась.
— Надоела ты мне со своими претензиями! — заявила она, уперев руки в боки. — Подумаешь, огород! Да у нас тут у всех огороды! И ничего, живем как-то!
— Да у вас у всех свои коровы! — кричала я. — Они друг к другу в огород не лазают!
— А может, тебе вообще не место тут, в деревне? — выдала соседка. — Городская выскочка! Приехала и командовать начала!
Ох, как меня это задело! Три года я старалась влиться в деревенскую жизнь, стать своей. И вот, пожалуйста!
— Да я… Да я… — слова комом встали в горле.
— Что? Заявление в полицию напишешь? — Любка уже не сдерживалась. — Пиши! Посмотрим, что тебе там скажут на твою жалобу!
И тут произошло то, чего никто не ожидал. Марфа, которая, оказывается, стояла за углом дома и слушала нашу перепалку, вдруг вышла и направилась к Любкиному огороду!
Мы обе замерли, наблюдая, как корова медленно поедает Любкину морковную ботву!
— Марфа! — взвизгнула Любка. — Ах ты… А ну, пошла отсюда!
Она бросилась к корове, замахала руками, но Марфа только покосилась на хозяйку и продолжила свое дело. Потом она добралась до теплицы, умудрилась головой открыть дверь и принялась за помидоры.
— Марфуша, миленькая, ну не надо! — Любка чуть не плакала. — Это же мои помидорчики! Я же их с февраля выращивала!
Я стояла и смеялась. Вот она, справедливость коровья!
— Не понимает она, где чей огород, — съязвила я, повторяя Любкины же слова.
Любка посмотрела на меня, потом на Марфу, которая уже добралась до перцев, и вдруг тоже рассмеялась. Сначала тихо, потом громче.
— Ах ты, зараза рыжая! — всхлипывала она сквозь смех. — Научилась-таки! Равноправие устроила!
Мы хохотали обе до колик в животе, а Марфа невозмутимо продолжала уничтожать Любкин огород.
— Слушай, Нин, — сказала Любка, — а может, правда забор нормальный поставить? Высокий, крепкий? Вскладчину?
— Или электропастуха купить, — предложила я, вытирая слезы. — Я читала, помогает.
— Точно! — обрадовалась она. — Петровича попросим, он в этом разбирается.
С тех пор прошло два месяца. Забор мы поставили, два метра высотой, снизу сетка вкопана. Электропастух работает, Марфа сначала обижалась, мычала жалобно, но потом смирилась.
А мы с Любкой подружились снова. Даже крепче прежнего, теперь вместе смеемся, вспоминая нашу «коровью войну».
Вчера Любка принесла мне банку своей фирменной сметаны, густой, жирной, настоящей, деревенской.
— Это от Марфы, — подмигнула она, — компенсация за моральный ущерб.
А сегодня утром я смотрю в окно, Марфа стоит у забора и задумчиво его разглядывает. Изучает, наверное, ищет слабые места.
Но я теперь к ней отношусь с уважением. Упорства этой коровы хватило бы на троих! И ведь главное — она нас помирила. Деревенская жизнь такая непредсказуемая. Надо только уметь смеяться над собой и не держать зла.
