Последние несколько месяцев Валерия Викторовна жила на даче. Дома стало совсем невыносимо: после выхода на пенсию супруга Валерии Викторовны квартира превратилась в настоящее поле боя.
— Ну сколько же можно смотреть эти глупые сериалы? — ревел Борис Львович, как только появлялся из своей комнаты и заставал супругу за просмотром ее любимых мыльных опер.
— Получается, что, пока я работал, ты с утра до вечера торчала перед экраном телевизора?
— Боря, это не так, — пыталась оправдаться Валерия Викторовна, но супруг ее не слышал и слышать не хотел.
Борис Львович кричал, лицо его наливалось кровью, вены на висках вздувались от напряжения, и женщине становилось страшно не за себя, а за здоровье любимого супруга.
— Нет! — голос бывшего профессора, лишенного своего привычного образа жизни и чувства собственной нужности, был похож на звук идущего на взлет пассажирского авиалайнера. — Это как раз-таки так! Ты деградируешь, Лера! Посмотри на эти глупые лица в телевизоре! Эти актеры играют паршиво, мне противно смотреть на них. И на тебя смотреть противно, как такое вообще может нравиться?
— Боря, успокойся, пожалуйста, — Валерия Викторовна бросалась к мужу, а тот только отталкивал жену и продолжал жаловаться на то, каким низкосортным стал отечественный кинематограф, и как мало было нужно современным женщинам, раз уж им были по душе глупости, демонстрируемые им с экранов телевизоров.
— Мам, ты же понимаешь, что отец злится не из-за тебя и не из-за фильмов, — говорила Валерии Викторовне ее дочь, когда женщина, найдя свободную минуту и возможность укрыться от бушующего мужа, звонила Анне, — папе обидно из-за того, что его выпроводили на пенсию. Ты же понимаешь, что эта медкомиссия, устроенная в институте, была лишь поводом для того, чтобы избавиться от папы. И отец это прекрасно понимает: он ощущает себя старым и никому не нужным, поэтому срывается.
— Но я тут причем, Анечка? — всхлипывала в трубку Валерия Викторовна. — Не я ведь эту медкомиссию устроила, и не я ему заключение писала. Аня, мне страшно! Когда Боря так кричит, у него лицо кровью наливается, давление подскакивает, я боюсь за его здоровье.
— А я боюсь за твое! — отвечала матери Анна. — За твое психическое здоровье боюсь, потому что слышу, что отец тебя совсем запугал. Он привык командовать у тебя на работе, привык студентов гонять, а теперь, оставшись без этого, будет отрываться на тебе.
— Что же делать?
Анна позвонила матери через пару дней и предложила временно перебраться на дачу.
— Сейчас уже почти июнь, — сказала дочь Валерии Викторовне, — а ты любишь свои посадки, природу, уединение. Пусть отец поскучает без тебя, успокоится и придет в себя. А я тебе все необходимое привезу.
— Предлагаешь мне сбежать от Бори и спрятаться на даче? — усмехнулась Валерия Викторовна, считавшая такое решение чуть ли не предательством по отношению к мужу. — Он еще больше обозлится на меня.
Однако к вечеру Валерия Викторовна уже передумала.
Борис Львович, которому кто-то доложил о назначении на его бывшую должность молодого специалиста, приехавшего из столицы, пребывал в гневе. Ругался на чем свет стоит, снова повышал голос, и под раздачу попала, разумеется, его дражайшая супруга.
— Какие вы все тупые! — снова кричал Борис Львович, стуча кулаком по столу. — Думаете, что меня, образованного человека, можно вот так вокруг пальца обвести? Думаете, что я не догадаюсь о том, что мне комиссию устроили для того, чтобы с кресла спихнуть и туда своего Васюкова усадить? Глупцы, предатели и люди с низкой социальной ответственностью – вот кто вы все!
— Почему ты так про меня говоришь? — с обидой в голосе спросила у мужа Валерия Викторовна. — Я не хотела тебя с кресла спихивать и не считаю, что ты недостаточно умный и достойный…
— Твоего мнения я вообще не спрашивал! — огрызнулся Борис Львович. — Ты дочери не смогла объяснить банальных вещей: того, что семью до последнего сохранять нужно, а не бежать от мужа при первых же трудностях. Оттого Анька сейчас не замужем, а внук наш без отца растет. Ты ее науськала, потому что сложностей боишься! А я не боюсь сложностей, я бы и дальше боролся за свое место, если бы меня вот так втихушку не вытурили! Так что молчи и свое мнение держи при себе!
Валерии Викторовне стало обидно. Выходит, что супруг считал ее виноватой во всем: в разводе дочери, в собственном увольнении, а еще в том, что внук рос теперь без отца. И ведь три года назад, когда Аня разводилась со своим мужем, именно Борис Львович настоял на том, чтобы дочь переехала из Москвы в родной город: мол, нечего рядом с таким абьюзером, как Алексей жить. Теперь же выходило, что это Валерия Викторовна была виновата в том, что зять был последним мерзавцем, изменявшим дочери и унижавшим ее, а еще в том, что это она помогла Ане устраиваться на новом месте после развода.
— Трусы вы все! — кричал Борис Львович. — Трусы и слабаки!
«Выходит, что я трусиха и слабачка, коли от мужа бегу», — с горечью размышляла Валерия Викторовна, — «пусть будет так. Жить дальше в этом кошмаре я не могу».
Она собрала свои вещи и переехала на дачу. Борис Львович не звонил жене, видимо, был удовлетворен объяснениями, которые Валерия Викторовна оставила в своей прощальной записке.
«Боря, я временно поживу на даче. В последние несколько недель жить с тобой стало невыносимо, плохо и тебе, и мне. Давай временно поживем на расстоянии, дадим попытку друг другу сохранить остатки взаимоуважения и надежды на то, что наш брак все еще можно сохранить. Конечно, если в этом есть какой-то смысл».
Уезжая из дома, женщина не была уверена в том, что вернется обратно.
От одной мысли о том, что ей снова придется выслушивать в свой адрес поток негатива, возмущения и недовольства, Валерии Викторовне становилось не по себе.
Лучше уж жить одной, пусть и не в таких комфортных условиях, зато в тишине, покое и вдали от скандалов.
Первые несколько недель показались Валерии сказкой.
Не нужно было с утра вздрагивать от криков рано поднявшегося мужа, не надо было втайне от кого-то смотреть любимый сериал, а есть можно было что угодно.
К тому же, на даче была возможность совершать длительные пешие прогулки, копаться в земле, а потом видеть результаты своих трудов.
— Мам, у тебя даже голос другим стал! — по телефону говорила Валерии Викторовне Анна. — Ты как будто духом воспрянула. Я так рада за тебя.
Про Бориса Львовича Валерия у дочери ничего не спрашивала.
Да и какой был в этом смысл, если и без того все было ясно: муж считает жену предательницей и слабачкой, сбежавшей от сложностей подальше.
Пусть будет так, зато теперь Валерия Викторовна ощущала полное спокойствие и умиротворение.
Однако, спустя три недели после приезда на дачу, когда Валерия, наконец, начала ощущать себя как дома, случилась неприятность.
Возвращаясь с прогулки по дачному поселку и, подходя к своему участку, Валерия Викторовна заприметила на парковке чужую машину.
Парковка предназначалась для хозяев сразу нескольких дачных участков и всегда была свободна: разве что когда Аня приезжала к матери. А тут чей-то темный джип стоял под деревьями, а на участке, расположенном по соседству от участка Валерии Викторовны, стоял незнакомый мужчина и принимал солнечные ванны, подставив лицо солнцу.
— Добрый день, — поздоровалась Валерия Викторовна, и голос ее звучал не столько дружелюбно, сколько удивленно.
— Здравствуйте, соседушка! — мужчина, на вид которому было лет сорок пять, улыбнулся и радостно помахал Валерии.
Она прошла на свой участок и испытала что-то вроде досады.
Дача принадлежала Валерии больше пяти лет, и соседний участок все это время пустовал. Стоило же ей приехать на все лето на дачу и поселиться в доме, как тут же нарисовался сосед. Откуда он вообще взялся?
— Меня зовут Петром! — крикнул мужчина Валерии Викторовне. — Давайте дружить!
Валерия Викторовна ничего ему не ответила. Не хватало еще «дружбы» с мужчиной, который был на двадцать с лишним лет моложе ее самой.
Да и не за дружбой приехала Валерия за город, а за умиротворением и принятием важных для себя решений.
Сосед в тот день копался на своем участке, звонил кому-то, громко и раздражающе описывал своим собеседникам участок и свои общие впечатления от дачи.
Валерия Викторовна, непроизвольно прислушивавшаяся к разговору, поняла, что Петр получил дачу в наследство от своей бабки, скончавшейся год назад и несколько лет до этого не посещавшей участок в силу проблем со здоровьем.
— Представляешь! — жаловалась вечером Валерия Викторовна дочери. — Этот Петр явился на дачу в аккурат в тот момент, когда я решила новую жизнь начать.
— Мам, он что, мешает тебе? — хмыкнула Аня.
— Нет, — Валерия Викторовна растерялась, — просто ходит, громко разговаривает, а тут еще, я слышала, затеял перепланировку и замену забора. Значит, шумно будет. И гостей, наверняка, притащит, будут шашлыки готовить, выпивать. В общем, прощай моя спокойная жизнь.
— Мам, не преувеличивай, — успокоила Валерию дочь, — наверняка, он работает, и чаще, чем раз в неделю на дачу приезжать не будет. К тому же, ты чересчур нагнетаешь.
И вправду, проснувшись на следующий день, Валерия Викторовна Петра и его машины на даче не обнаружила.
Зато в следующую субботу она проснулась от шума и, испуганно выбежав из своего домика, застала рядом со своим забором Петра.
— Доброе утречко, хозяюшка! — вежливо крикнул он и махнул рукой.
Валерия Викторовна всмотрелась с соседа и поняла, что тот, стоя рядом с ее забором с какими-то бумагами и рисуя в них что-то, явно планировал захват территории.
Тут еще стоял его автомобиль, оттуда гремела музыка, но Петр, как ни странно, снова прибыл на дачу один.
— Что вы делаете у моего забора? — не очень дружелюбно поинтересовалась Валерия Викторовна.
— Оцениваю масштабы бедствия, — рассмеялся Петр, — вы ведь, хозяюшка, судя по имеющемуся у меня межевому плану, заняли чужую землю. Мою, то есть.
Валерия Викторовна почувствовала, как у нее сбилось дыхание от возмущения.
Она подлетела к соседу и уставилась в его бумажки, понять в которых хоть что-то было невозможно.
— На что вы намекаете? — спросила она дрожащим голосом. — Что я – захватчица?
Петр рассмеялся:
— Нет, что вы! Просто нужно будет немного подвинуть забор. Ровно на полтора метра согласно плану.
— Ничего я двигать не буду! — возмутилась Валерия Викторовна. — Я так дачу покупала, и так все останется.
— Значит, предыдущие хозяева, пользуясь отсутствием моей бабки или ее немощностью, попросту захватили чужую территорию. Но мы с вами все поправим согласно плану.
Валерия Викторовна почувствовала тотальную безысходность. Набрала номер дочери, пожаловалась ей на соседа-захватчика и потребовала приехать на дачу.
— Мам, успокойся! — ответила Аня, но вызвала в Валерии Викторовне лишь прилив беспокойства и беспомощности. — Приеду на следующей неделе. Мы с Тимой на дне рождения за городом.
«Никому я не нужна!» — с горечью думала Валерия Викторовна. — «Некому меня защитить. Ни мужу, ни дочке, никому! Захватит этот Петр мой участок, потом в дом мой явится и будет хозяйничать, а я и поделать ничего не смогу!»
Петр приехал на дачу на следующие выходные. Его приезда Валерия Викторовна ждала с ужасом, каждый раз вздрагивая от посторонних звуков.
Почти каждую ночь ей снился сосед с топором в руке, он ухмылялся и замахивался своим орудием на ее дом и Валерия в ужасе просыпалась и всматривалась в темноту.
— Здравствуйте, соседушка! — окрик Петра вернул Валерию Викторовну к реальности.
Она как раз занималась обработкой растений от вредителей, а тут Петр нарисовался.
«Вредитель натуральный!» — подумала про себя женщина и лишь махнула рукой соседу.
Тот опять подошел к забору со своими бумажками, что-то выписывая в них и звоня кому-то по телефону.
Валерия Викторовна ощущала прилив злости и желания пшикнуть в лицо захватчику отравы для вредителей, но продолжала сдержанно работать на своем участке.
Потом увидела машину Ани, услышала смех Тимошки и радостно кинулась к выходу.
— Внучок! — она махнула рукой Тимофею и увидела дочь, идущую в сторону участка.
Петр, стоявший у забора, с интересом наблюдал за Анной, даже рот открыл от изумления.
— Вы и есть варвар? — хмыкнула Анна, подходя к Петру. Лицо у того вытянулось, он хотел что-то ответить, но не успел: ему в лицо из водяного пистолета начал выстреливать пятилетний Тимофей.
— Тима! — Анна погрозила сыну пальцем. — А ну прекрати!
— Ничего себе у вас методы! — хмыкнул Петр. —А я ведь просто хочу привести все в соответствие с планом межевания. Вот, смотрите.
Анна махнула рукой:
— А смысл? Я в этом ничего не понимаю. Дача эта принадлежит нам шестой год, и все это время мы жили так. А тут явились вы со своим планом и решили что-то поменять. Нет, так дело не пойдет.
— Почему же? — удивился Петр. — Это вполне справедливо. Соседушки, давайте не будем ругаться, а конструктивно поговорим.
И снова Петр не успел договорить. Неожиданно замахал руками, бумаги полетели на землю, и он закричал.
Валерия Викторовна, стоявшая метрах в десяти от места событий, не сразу сообразила, что произошло.
— Пчела! — истошно орал Петр, несясь в сторону своего домика. — Господи! Больно-то как!
Через полчаса все вчетвером сидели на крыльца домика Валерии Викторовны. Благо, что у Анны в машине имелась аптечка с антигистаминными препаратами, с их помощью Петра кое-как привели в чувство, он сидел на ступеньках с раздувшейся от укуса пчелы верхней губой и пытался оправдаться.
— Я по-хорошему хотел, — бубнил он, а Анна с усмешкой смотрела на соседа, — думал, что дачей займусь, делом полезным. Бабка моя, забросила это дело, а я, так сказать, с колен дачку подниму. Во мне знаете сколько энергии? Я после развода с женой словно заново родился. Хочу дом отремонтировать, бассейн надувной для детей на участке поставить, батут.
— Батут? — переспросил Тимофей, глаза которого округлились еще после слова «бассейн». — Настоящий?
— Конечно, настоящий, — отозвался Петр, — а вы набросились на меня как будто я враг какой-то… Соседушки, я ведь хотел как лучше.
— Петр, перестаньте, — Анна вдруг потрепала мужчину по плечу и улыбнулась, — не нужно корить себя. И на нас не обижайтесь. Мы с мамой всего лишь слабые женщины, которые пытаются постоять за себя как могут. Давайте чаю попьем, у вас губа, кажется, поменьше стала.
С того дня отношения с соседом стали спокойными и мирными.
Петр помогал Валерии Викторовне с вспахиванием грунта и доставкой удобрений, забор трогать не стал, зато каждые выходные являлся на дачу с букетом цветов – для Анны.
Батут появился на участке Петра ближе к августу, тогда уже Анна дважды побывала на свидании с соседом и даже пригласила его на свой день рождения.
А ближе к осени на даче появился Борис Львович.
С виноватым лицом, сумкой с вещами и попыткой извиниться перед женой.
— Не могу я без тебя, Лера, — покаянно произнес он, — ты прости меня за мои глупые слова и дурацкое поведение.
— Значит, твои слова тоже могут быть глупыми? —усмехнулась Валерия Викторовна, внутренне радуясь появлению супруга.
— И слова, и сам я… Глупый, упертый баран. Ты как? Впустишь меня?
— Конечно! — весело отозвалась Валерия Викторовна. — Нам как-раз нужно картошку копать, так что мужская сила не помешает.
