Днём мы с Элиной подали заявление в ЗАГС. Это был серьёзный шаг с моей стороны. До недавнего времени я даже подумать не мог, что когда-нибудь решусь снова создать семью. Почти никто из моих знакомых не знал, что когда-то я был женат. Это была моя новая жизнь, построенная мной несколько лет назад и тщательно охраняемая от призраков прошлого.
С Элиной мы были знакомы около года, и она стала первой женщиной, которую я впустил в свою жизнь после развода. Да, я прятался от прошлого, и даже поменял круг общения, чтобы ничто не напоминало мне о прошлом. Конечно, сам я не страдал от потери памяти и прекрасно знал, что у меня растёт дочь, которой на сей момент исполнилось 6 лет. Но сносить осуждение прежних друзей-товарищей мне было неприятно. Я поменял квартиру и переехал на другой конец города. В мегаполисе вообще не так часто можно встретить знакомых, тем более, что я практически не появлялся в том районе, где жил прежде. Мои родители давно переехали жить за город, поэтому на прежнее место жительства меня ничто не тянуло. Более того, даже в паспорте у меня не стояло ни каких штампов, так как я, якобы, потерял старый паспорт, а новенький уже получил кристально чистым. Бывшей жене на ребёнка я перечислял достаточную сумму денег, поэтому она алименты она не подавала.
https://img.freepik.com/free-photo/bearded-man-cafe_171337-18063.jpg?ga=GA1.1.1415272218.1750176561&semt=ais_items_boosted&w=740
Я полагал, что вопрос о моей бывшей семье никогда не возникнет. Но, подавая заявление в ЗАГС мне пришлось предоставить и документ о расторжении предыдущего брака.
— Ты мне ничего не говорил, что ранее был женат, — произнесла Элина, когда мы вышли из ЗАГСа. — Что мне ещё предстоит узнать о тебе?
— Слушай, малыш, — ответил я, отводя глаза в сторону, — мне уже 34. Разумеется, у меня имеется какое-то прошлое.
— Я совсем не против, — улыбнулась моя невеста, — просто ты никогда не упоминал об этом.
— Давай прошлое оставим в прошлом, — начал я раздражаться. Мне всегда казалось, что как только кто-нибудь узнает то, о чём мне хотелось бы забыть, и весь мой мир снова перевернётся с ног на голову. — Если ты мне не доверяешь, то можем расстаться прямо сейчас.
Это была манипуляция чистой воды, потому что я знал, как Элина мечтала об этой свадьбе. Она закусила губу и замолчала, а я, чувствуя себя виноватым, сменил тон голоса и повёл свою избранницу в ресторан, где у нас был заказан столик. После чудесного обеда мы отправились гулять на Сиреневый бульвар. Что за Высшая сила побудила меня поехать именно туда, не знаю. Когда-то это было моё любимое место, где я мог бродить часами, что бы привести мысли и чувства в порядок. А сейчас наступала именно та пора, когда кусты сирени покрывались пышной пеной благоухающих соцветий, и я не мог в такой важный для меня день не побывать там.
Мы бродили по дорожкам, то и дело останавливаясь под цветущими растениями, чтобы поцеловаться, как вдруг я услышал рядом чей-то голос:
— Мама, это мой папа?
Я вздрогнул и резко повернулся. Мимо проходила молодая женщина, держа за руку маленькую девочку.
— Нет, доченька, ты ошиблась, — ответила женщина и окинула меня презрительным взглядом.
— Этот дядя похож на папу… ну… там, где он на портрете, который у тебя над кроватью висит, — продолжала настаивать девочка, сверля меня взглядом.
— Настя, я тебе сказала, что ты ошиблась, — раздражённо воскликнула мать, чуть-ли не насильно таща дочь в сторону.
— Жалко малышку, — произнесла Элина, когда те скрылись из виду. — Такая милая девочка. Жаль, что с синдромом Дауна, а то была бы красоткой.
Я молча кивнул. Конечно же, я сразу узнал свою бывшую жену. И дочку тоже. Хотя ни разу, после того, как забрал её из роддома, больше не видел. Стать отцом «дауна» стало выше моих сил. Я не смог. Это событие раздавило меня и уничтожило. Чтобы прийти в себя и снова почувствовать себя нормальным мужиком мне понадобилось несколько лет. И сейчас я стоял рядом с Элиной и боялся дышать. Прошлое так внезапно ворвалось в мою новую жизнь, что практически парализовало меня.
— Эй, Шурик, ты чего застыл? — встряхнула меня невеста и недоумённо воззрилась на меня. — Что-то не так?
— Всё норм, — ответил я сдавленно и отвёл глаза.
— Это…это и правда твоя дочь?
— Что за глупости, — пробормотал я и попытался улыбнуться. Но Элина всё поняла. За время нашего знакомства она изучила меня вдоль и поперёк.
— Ничего не хочешь мне рассказать?
— О чём ты? Я же сказал, что не знаю этих людей. Ты же сама слышала, как мамаша сказала дочке, что та ошиблась. Хочешь, догоним их и ты сама спросишь.
— Нет уж, уволь, — грустно прошептала Элина. — Отвези меня домой, я хочу пораньше лечь спать. Завтра у меня с самого утра…э-э-э… в общем, дела у меня важные.
День был окончательно испорчен. Я отвёз невесту домой, а сам вернулся на Сиреневый бульвар. Потянуло сюда неимоверно. Как и 6 лет назад, когда жена позвонила и сообщила, что у нас родился больной ребёнок. Я всегда был убеждён, что забота о детях — это в основном женская прерогатива. Мужчина — это добытчик мамонтов, а нянчиться и менять подгузники немужская работа. Таким были мои отец и дед, таким же я видел и себя. Впрочем, я не против был бы время от времени поиграть с малышом после работы или всей семьёй провести выходные в парке. Вообще, я хотел сына, но, когда узнал, что будет дочка, то внезапно для себя ощутил какой-то ранее неведомый трепет. Дочь — это тоже прекрасно, и я начал готовиться к встрече с ней, представляя, как буду любить её, как буду слышать её смех и топот первых шагов.
Я сам выбрал ей имя — Настя. К моменту её рождения я уже любил её безмерно. Любил прикладывать ухо к Катиному животу и чувствовать как малышка толкается. Это наполняло меня радостью. Однако, когда я впервые увидел Настю в роддоме, мир вокруг меня рухнул. Я был в полном шоке. Даун! Как такое могло произойти? Жена делала скрининг в первом триместре, и, согласно её словам, никаких рисков не было. Я недоумевал, почему это произошло со мной, и в глубине души чувствовал себя преданным. Я во всём винил Катю. Она всегда была слишком уж осторожна в вопросах медицинских обследований. Она считала, что лишние УЗИ могут навредить ребёнку и отказывалась от них. Я не настаивал, потому что в моём сознании была чёткая установка: забота о здоровье и благополучии ребёнка — это её задача. Моя роль заключалась в том, чтобы обеспечить семью материальным комфортом. Этим я и был занят: работал, чтобы у нас был достаток, чтобы она могла сосредоточиться на ребёнке и ни в чём не нуждалась. Я считал, что это нормально — оставлять медицинские вопросы на её совести. Меня накрыло чувство гнева и обиды. Мысли о том, что это могло быть предотвращено, если бы жена не проигнорировала необходимые скрининги, сводили меня с ума. Я негодовал, что Катя не выполнила свою часть «договора». Для меня это было предательством с её стороны, и я не знал, как с этим справиться. Я чувствовал себя потерянным, как будто все мои мечты о том, каким будет наше совместное будущее, разрушились в одно мгновение.
Пока Катя была в роддоме, я метался как бешеный тигр по саванне. Мне даже пришлось взять отпуск на работе, чтобы никого сгоряча не прибить. К тому же хотелось побыть одному, чтобы разобраться с мыслями о том, как мы будем жить дальше. Первой мыслью было отказаться от ребёнка. Я не видел в этом ничего предосудительного. Поместили бы даунёнка в хороший интернат, где за ним был бы профессиональный уход. Я предложил этот вариант Кате, но она заплакала и категорически заявила, что ни за что не откажется от родной дочки. Что в любом случае заберёт ребёнка, каким бы он ни был. Здесь я подумал о собственной матери, которая вырастила нас с братом практически без помощи отца, который всю жизнь гулял и свою отцовскую роль видел лишь в том, чтобы принести домой часть зарплаты. Ничего, мы выросли, а мама никогда не жаловалась. Да у нас в стране полно женщин, которые вообще мужей не имею, воспитывают нескольких детей и не ноют по этому поводу.
И я принял решение уйти от жены. В конце концов она тоже приняла собственное решение забрать этого ребёнка. Это её выбор. А уйти от позора и не появляться на людях в ненормальным ребёнком, чтобы на меня не показывали пальцем — это мой выбор. Я не стал сбегать как трус, не стал доводить атмосферу в семье до абсурда, когда жена сама вынуждена будет подать на развод. Я, ещё до того, как Катю выписали из роддома, поставил её перед фактом, что наши пути расходятся. По-моему, это было честно, и жена приняла мой выбор. Я собрал свои вещи и ушёл в тот день, когда она со своим даунёнком вернулась домой. Оставил ей и дочери свою добрачную квартиру и ушёл. Я не чувствовал себя виноватым за свой поступок. Деньгами я их обеспечивал и буду это делать, сколько потребуется. Но видеть и слышать этого ребёнка не желаю.
Наши знакомые и некоторые родственники, которые были в курсе, меня осуждали. Легко быть праведным, когда это касается не тебя лично! Какое-то время спустя я даже попытался пересилить себя и приехать к Кате, чтобы попробовать быть рядом. Я читал много статей про синдром Дауна и узнал, что эти люди не такие уж и безнадёжные. Что они добрые. Некоторые даже талантливые. Но я ничего не смог с собой поделать. Пару раз даже простоял под окнами несколько часов, но так и не смог подняться. Уехал.
Я, чтобы сбежать от самого себя, порвал все ненужные контакты и начал новую жизнь. И вот теперь это прошлое снова ворвалось в мою жизнь.
Ночь выдалась кошмарная. Едва я закрывал глаза, как передо мной возникала девочка с характерными чертами лица. И, самое странное, у меня это лицо не вызывало никаких отрицательных эмоций. Девочка как девочка, ничего особенного. Если бы не раскосые миндалевидные глаза, то вообще ничто не напоминало бы о её диагнозе. Судя по речи, Настя не была умственно отсталой. А я в своём воображении рисовал её неким отвратительным ур0дцем с капающей слюной и мычанием вместо связной речи.
Утром мне пришло сообщение от Элины, где она просила о встрече. Она не пригласила меня к себе домой, а назначила встречу в парке. Её голос не предвещал приятного времяпрепровождения.
— Саша, — начала она разговор, когда вечером после работы я добрался до парка, — я не буду юлить. Просто скажу, что всё знаю.
— О чём именно ты ВСЁ знаешь? — пряча свою неуверенность за сарказмом, спросил я.
— Я позвонила твоим родителям, и они мне всё рассказали, — просто ответила девушка. — Не обижайся на них, они не имели не единого шанса отвертеться от моих расспросов.
— Вот как? — я закинул ногу на ногу и полез в карман, ища там сига—реты. Они в данный момент очень бы мне помогли, но, увы, курить я давно бросил.
— Пойми меня правильно, я должна была всё выяснить. Ты не чужой для меня человек. Как-никак я планировала связать с тобой свою жизнь.
— Планировала? Я не ослышался? Ты сказала о наших планах в прошедшем времени.
— Именно так, Саша. Ты обманул меня, и я это сразу же почувствовала. Если бы ты сразу сказал мне правду…
— Что бы изменилось тогда, Элина?
— Ты прав, по большому счёту, ничего. Я никогда не сблизилась бы с мужчиной, бросившим своего ребёнка. Больного ребёнка.
— А тебе не поведали, что я даю на этого ребёнка столько денег, сколько кое-кто и за год не платит?
— Это не важно. Деньги никогда не заменят тебя самого. Я представила, а что, если бы и у нас с тобой родился ребёнок с какой-либо патологией. Ты и нас бы тоже бросил?
— Элин, по-моему ты надумываешь лишнего. Это глупые и ненужные фантазии. Пойдём в кафе и обсудим наше совместное будущее.
— Нет. Саша, у нас не может быть никакого совместного будущего. Я не доверяю тебе. Как можно жить с человеком, который способен предать тебя в любой момент. Прощай.
Элина ушла. А я продолжал сидеть, глядя невидящим взглядом в одну точку. И из этой далёкой точки ко мне приближалось лицо маленькой девочки с раскосыми глазами. И убежать от него было невозможно.
