— Витек, значит, с деньгами будет, а мы без машины? — сухо поинтересовалась я, разглядывая свекровь. — Отлично вы придумали.
— Настенька, золотце мое, ты же умная женщина, ты же понимаешь, семья есть семья, кровь не вода, а Витек без этих денег просто пропадет.
Катерина Андреевна сидела на моей кухне, обхватив чашку с чаем обеими руками, будто грелась, хотя на дворе стоял июнь, в квартире было душно даже с открытыми окнами.
— Ну что вам этот автомобиль, право слово? Металлолом на колесах, восемь лет уже, того и гляди развалится. А у Витьки перспективы, связи, только стартового капитала не хватает.
Я смотрела, как она пьет чай из моей чашки, сидя за столом, и думала о том, что вот уже шесть лет, как я вышла замуж за Лешу. А его мать до сих пор называет меня то дорогушей, то золотцем, но никогда — просто Настей.
И еще я думала о том, что наш «металлолом на колесах» мы с Лешей выбирали три месяца. Объездили весь город, проверяли каждую мелочь, а потом я училась водить именно на этой машине. И первая царапина на бампере — это я зацепила столбик на парковке.
— Катерина Андреевна, — сказала я спокойно, отставляя чашку, — это наш с Лешей автомобиль. Мы на нем на дачу ездим, продукты возим, вещи перевозим. У Виктора есть жена, пусть она ему помогает с бизнесом.
— Ах, дорогуша, — Катерина Андреевна вздохнула так тяжело, будто я сказала что-то невыносимо глупое, — Светочка, она же из простой семьи, у них копейки за душой нет. А вы с Лешей молодые, здоровые, заработаете еще на десять автомобилей. Я вот уже с сыном поговорила, он все понимает правильно.
И тут до меня дошло. Медленно так, как доходит анестезия, сначала легкое покалывание, онемение, а потом уже ничего не чувствуешь.
— Вы уже поговорили с Лешей?
— Ну конечно, милая, — Катерина Андреевна улыбнулась, довольная собой, — он же сын, он меня слушается. Завтра отвезет машину в автосалон, там уже все договорено, хорошую цену дают.
— Как хорошо, что вы все уже решили, да?
— Вот именно, — подтвердила свекровь, не заметив иронии в моем голосе. — Вам даже думать ни о чем не надо. Просто продать этот автохлам, а деньги отдать Витеньке.
Я встала из-за стола, прошла к окну. Внизу во дворе стоял наш синий железный конь. Обычный семейный автомобиль, таких тысячи, но для меня он был, как шрам на теле, часть личной истории. Мы с Лешей возили в багажнике саженцы для дачи. Пели песни в пробках, ссорились из-за навигатора, мирились на заправках.
— Настенька, ну что же ты молчишь? — Катерина Андреевна встревожилась. — Ты же понимаешь, что я права?
Я обернулась и посмотрела на нее. Шестьдесят два года, крашеные каштановые волосы, маникюр, золотые сережки, подарок покойного мужа. Женщина, которая всю жизнь решала за других, что им нужно, а что нет.
— Понимаю, — сказала я. — Я все более чем прекрасно понимаю.
Вечером пришел Леша. Я накрыла стол, достала котлеты, картошку, салат. Все как он любит. Он ел молча, не поднимая глаз, и я знала, мать уже предупредила его, что «поговорила с дорогушей».
— Завтра отвезу машину, — сказал он наконец, когда доел. — В десять утра.
— Хорошо, — ответила я.
Он удивленно поднял голову.
— Ты не против?
— А что толку быть против? — я пожала плечами. — Ты же уже все решил. С мамой.
— Настя, ну не так все… Витьке правда нужны деньги. Он вернет, когда встанет на ноги.
— Конечно, вернет, — согласилась я. — До этого не возвращал, а тут прям разбежится.
Ночью я не спала и мысленно составляла список. Документы положить в сумку. Вещи первой необходимости в рюкзак, остальное в чемодан. Драгоценности (обручальное кольцо, сережки, цепочка) — в коробочку. Фотографии… нет, оставлю.
Утром, пока Леша бегал по автосалонам, я позвонила маме и объяснила ситуацию.
— Приезжай, — сказала она просто.
Потом я позвонила Катерине Андреевне. Свекровь ответила мгновенно, наверное, новостей от Леши ждала.
— Катерина Андреевна? Это Настя. Хочу обрадовать, вы победили. Леша теперь полностью ваш. Слушается только вас, решения принимает только с мамой. Поздравляю. Раз так, то и живите с ним вместе. Готовьте ему котлеты, правильно стирайте носки. Справитесь, я уверена.
— Золотце, ты что городишь? — в трубке послышалось встревоженное дыхание.
— Я переезжаю к маме, а вы к сыну.
— Что это за глупый бунт?! — свекровь возмущенно пыхтела где-то в трубке. — Немедленно перестань паясничать. Забота о муже — твоя задача, а у меня есть Витя и Светочка.
— Значит, о втором сыне жена может не беспокоиться? — расхохоталась я. — Катерина Андреевна, хватит уже. Вы ведь этого так долго добивались. Ну вот, наслаждайтесь.
— Ты издеваешься? — властно спросила она, — Лешка теперь тоже будет звонить, спрашивать, где его чистые носки?
— А это плоды вашего воспитания, — веселилась я. — Два совершенно несамостоятельных взрослых мужика.
Я отключила телефон, не дослушав ее возмущенных воплей. Сыну своему пусть нотации читает.
Первые три дня муж названивал без остановки. Я не брала трубку. На четвертый день приехала Катерина Андреевна «поддержать сына в трудную минуту». На пятый день она уже готовила ему завтрак. На шестой — ужин. На седьмой Леша написал мне сообщение: «Мама сварила щи. В них плавает что-то странное. Кажется, это должна была быть морковка. Спаси меня».
Я не ответила.
На восьмой день он прислал фото, кастрюля с мутной жижей неопределенного цвета. Подпись была: «Это рассольник. Мама обиделась, что я не доел».
На девятый: «Она переставила всю мебель».
На десятый: «Настя, вернись. Умоляю».
Я перезвонила.
— Алло, — его голос звучал, как у человека, неделю просидевшего на чердаке.
— Условия простые, — сказала я без предисловий. — Возвращаешь деньги. Покупаешь новый автомобиль. Клянешься, что больше такого не повторится. И твоя мать съезжает в тот же день.
— Настя, но где я возьму…
— Это твои проблемы. У тебя есть брат, который теперь твой должник, друзья, мозги, в конце концов (наверное). Используй что-нибудь из перечисленного.
Через два дня он позвонил снова.
— Я взял кредит. И занял денег. Завтра забираю новую машину. «Тойота», серебристая. Ты же хотела такую?
— Прекрасно, — сказала я.
— То есть… ты вернешься?
— Приеду завтра. Забрать вещи.
— Настя!
— И подавать на развод и на раздел имущества. Автомобиль, купленный в браке, это совместно нажитое. Половина стоимости — моя. Классно я тебя проучила, да?
Мы развелись. Свекровь до сих пор звонит, обвиняет меня, что я семью разрушила и обобрала его сыночка
