Дым съел все. Не только мебель, стены и детские фотографии. Он съел запах нашего дома — тот самый, сложный аромат из свежесваренного кофе, детского мыла и моих духов. Теперь от него пахло тоской и гарью. Мы стояли втроем на пепелище, я и мои дети — семилетняя Ева и пятилетний Марк, прижимающий ко мне закопченное лицо. Их маленькие руки впивались в мои пальцы, как будто я была последним утесом в бушующем море.
Но этим утесом я, конечно, не была. Утесы не плачут по ночам в ванной, не чувствуют себя виноватыми за то, что не успели схватить коробку с фотографиями, потому что тащили спящего Марка.
— Все, — тихо сказал муж Никита, обнимая нас за плечи. Его голос был плоским, выгоревшим, как и все вокруг. — Поедем к родителям, нам некуда больше.
Фраза «некуда больше» висела в воздухе тяжелее дыма.
Свекровь, Марина Ивановна, встретила нас на пороге своего идеального мира. В ее доме пахло воском для мебели и пирогами с капустой. Все здесь было вылизано, расставлено по линеечке и покрыто салфеточками. Ее взгляд скользнул по нам, по нашим помятым, пропахшим дымом вещам, и задержался на моем лице.
— Заходите, раз уж так вышло, — сказала она.
Первые дни прошли в сумасшедшем ритме оформления бумаг, покупки самого необходимого. Дети спали в гостиной на раскладном диване, мы с Никитой — в его бывшей комнате, где на полках до сих пор стояли его спортивные кубки и висела карта звездного неба. Было странно и горько возвращаться в тридцать пять лет в комнату подростка.
Часть 2. ОНА НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ
Я мыла посуду. Марина Ивановна вошла на кухню, переставила только что вымытую мной чашку и протерла стол рядом со мной.
— У нас, Машенька, не любят грязь, — сказала она сладким голосом, от которого застывала кровь. — Никита с детства к чистоте приучен. Ему в таком бардаке жить тяжело.
— Какой бардак, Марина Ивановна? Я только что все вымыла.
— Ну, ты же понимаешь, — она многозначительно взглянула на меня, — после пожара нервы у всех на пределе. Ему нужна поддержка, а не лишние проблемы.
Она говорила это, глядя на мои руки, в которых застыла губка. Я чувствовала себя не взрослой женщиной и матерью двоих детей, а неумехой-подростком.
Вечером того же дня я стала невольной свидетельницей разговора в гостиной. Пошла за телефоном, который забыла на зарядке, и застыла за дверью.
— Сынок, ты не думай, что она держится, — голос свекрови был ласковым, ядовитым. — Она вся на нервах. Дети плачут, жена не справляется. Ты подумай о себе, о карьере. Тебе нужен крепкий тыл, а не… — она сделала паузу, подбирая слово, — обуза.
Я не дышала, прижавшись лбом к прохладному косяку двери.
— Мам, хватит, — устало ответил Никита. — У всех стресс.
— Стресс стрессом, но жизнь то продолжается. Я вот познакомилась с одной девушкой, Маргаритой. Такой спокойной, основательной. Она про тебя слышала. Интересуется тобой.
Часть 3. НЕУДАЧНИЦА
На следующее утро за завтраком Марина Ивановна расцвела.
— Никита, милый, я тут вспомнила, что у тебя сегодня как раз выходной. Забеги в банк, нужно документы подписать. Я предупредила менеджера, Маргариту. Она тебя ждет.
Никита, уткнувшись в телефон в чтение о страховке, лишь кивнул.
— Маргарита, между прочим, замечательная, — продолжала свекровь, намазывая масло на хлеб. — В прошлом году загородный дом купила, умница, красавица. И мужа у нее еще нет, говорит, карьера мешает.
Она бросила на меня быстрый взгляд. Я сидела, сжимая кулаки под столом. Ева, чувствуя напряжение, ковыряла ложкой в манной каше.
— Бабушка, а папа что, будет с этой тетей встречаться? — вдруг спросила она своим звонким голосом.
Воцарилась мертвая тишина. Никита поднял голову от телефона.
— Что? О чем ты, Евка?
— Бабушка вчера по телефону говорила, что найдет тебе новую жену, потому что мама наша — неудачница, и дом спалила, — простодушно выпалила дочь.
Время остановилось. Марина Ивановна побледнела. Никита смотрел то на нее, то на меня. Я видела в его глазах шок, растерянность и стыд. Стыд за свою мать, за то, что он этого не пресек.
— Мама, — тихо, но твердо сказал он. — Больше я ничего подобного слышать не хочу. Понятно?
Но она не поняла.
Часть 4. МОЕ ГОРЕ
Пиком стал вечер, когда я вернулась с собеседования. Оно было неудачным, я прочитала это в глазах рекрутера. Я шла по улице и чувствовала, как трещит по швам моя уверенность в себе. А когда я вошла в дом, то увидела праздник. За столом сидели Никита, его родители и Маргарита.
Я застыла на пороге.
— Машенька, вернулась! — Марина Ивановна сияла. — Присоединяйся к нам. Риточка зашла по делам, ну мы и уговорили остаться. Она, кстати, в вашем районе землю присматривает.
Маргарита — высокая, уверенная в себе блондинка — снисходительно улыбнулась мне.
— Да, Мария, я слышала, у вас там несчастье случилось. Какая жалость.
В ее тоне не было ни капли жалости. Было любопытство и оценка конкурента.
Никита смотрел на тарелку. Он был пойман, прижат. Я видела, как ему неловко, но он, как всегда, выбирал путь наименьшего сопротивления — молчание.
В тот миг во мне что-то щелкнуло. Я посмотрела на эту картину: на мужа, прячущего глаза, на свекровь-режиссера, на идеальную невестку. Я не стала кричать, а лишь медленно подошла к столу.
— Здравствуйте, Маргарита, — сказала я на удивление спокойно. — Рада, что вы так комфортно устроились в моем горе.
Я развернулась и пошла наверх, к детям. По дороге я взяла с полки свой старый, чудом уцелевший ноутбук.
Следующие несколько часов я провела, не отрываясь от экрана. Я не искала работу. Я выливала на виртуальные страницы всю свою боль, яд и унижение. Я писала о пожаре, который отнял не только дом, но и право на уважение. О свекрови, которая видит во мне неудачницу. О муже, который в критический момент превращается в мальчика из детской комнаты. О совершенной незнакомке, которая приходит на пепелище моей жизни с пирогом и улыбкой.
Я назвала это «Дневник выжившей на чужой территории».
Я не знала, зачем я это делаю. Мне просто нужно было выговориться. Выплеснуть наружу тот яд, который мне ежедневно вливали.
Часть 5. ДНЕВНИК ВЫЖИВШЕЙ
На следующее утро, за завтраком, Марина Ивановна снова взялась за свое.
— Никита, Риточка звонила, приглашает нас всех на дачу в субботу. У них банька…
Я не дала ей договорить. Я подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. Впервые за все время.
— Нет, — сказала я тихо. — Мы не поедем.
— Как это нет? — она всплеснула руками.
— Вот так. В субботу мы будем искать новую квартиру. Мы съезжаем.
Никита удивленно посмотрел на меня.
— Маш, мы же договаривались…
— Ни о чем мы не договаривались, Никита. Я устала, я не буду жить там, где меня считают неудачницей. И где для моего мужа подыскивают замену, пока я готовлю детям кашу.
Я встала из-за стола и вышла из комнаты.
Я не знаю, что будет дальше, выдержит ли наш с Никитой брак это испытание на прочность. Но я поняла одно — пожар забрал у меня дом, но подарил мне ясность. Иногда, чтобы построить что-то новое, нужно сначала выжечь все до тла, даже если это территория твоей свекрови.
А мой «Дневник выжившей», уже лежал в черновике моего блога. Один щелчок — и он уйдет в мир. И, возможно, станет тем самым огнем, который согреет кого-то еще в подобной ситуации. Огонь ведь может не только уничтожать, он может и согревать. И освещать путь.
Как вы думаете, почему Никита молчал? Слабость, страх перед матерью или он и правда сомневался в жене?
А как бы вы поступили на месте героини? Стали бы бороться за отношения или сразу собрали бы вещи и ушли?
Пишите свое мнение в комментариях!
