Вера начинала готовиться к туристическому сезону уже зимой. Она работала по вечерам в своей маленькой уютной комнатке, которую снимала вот уже три года с тех пор, как переехала в этот небольшой курортный городок на юге. Днём она работала в местном музее, а потом рисовала миниатюры и картины побольше, чтобы продавать их летом на набережной.
Половина комнаты была заставлена её работами. Здесь были и морские пейзажи, и виды городка с разных ракурсов, и портреты людей, которых никто никогда не видел. А летом Вера занимала своё любимое место на набережной под раскидистым каштаном и продавала там свои творения. Она специально не писала картины на больших холстах, ведь основными покупателями были туристы, а везти большое полотно в поезде или самолёте было не очень удобно.
***
В то лето, которое изменило её жизнь, она точно так же сидела вечером на набережной и делала наброски проходящих мимо зевак.
— Эй, ты! — к Вере развязной походкой подошёл подвыпивший турист.
Мужчина средних лет, в шортах и майке. Огромный пивной живот нависал над поясом шорт и колыхался при каждом движении его обладателя.
— Покажи, на что ты способна! Нарисуй-ка меня! — он встал перед Верой, уперев руки в бока.
— Извините, но я не пишу портреты, — спокойно ответила она.
— Что ты несёшь? — рассердился толстяк. — Вон у тебя старик нарисован, ещё какая-то девка.
— Это вымышленные персонажи, — всё так же спокойно пыталась отговорить его Вера.
Друзья уже тянули мужчину за собой, но он не унимался.
— Тогда чего расселась? Кому нужны твои размалёванные картинки? И вообще, вы в этой дыре только благодаря туристам и выживаете. Так что должны выполнять все наши требования. Давай, рисуй меня!
— Я не буду вас рисовать, — стояла на своём Вера.
Мужчина побагровел. Ещё никто не осмеливался перечить ему, кроме этой девчонки. Он шагнул к ней с занесённым кулаком, но неожиданно кто-то схватил его за запястье и вывернул руку за спину. Дебошир взвизгнул, пытаясь обернуться, но у него ничего не вышло.
— А ну быстро извинись перед девушкой! — раздалось у него над ухом. — Или поедем со мной в отделение!
Молодой человек, скрутивший руку хулигану, отпустил его и легонько подтолкнул к художнице.
— Ты ещё кто такой? — мужик сделал шаг к парню, снова сжав кулаки.
Но тот быстро сунул ему под нос какое-то удостоверение.
— Капитан Смирнов. Хотите отдохнуть в обезьяннике? Могу устроить.
— Ладно, ладно, командир, — сбавил тон хулиган и, обернувшись к Вере, выдавил из себя: — Прошу прощения, виноват. Больше такого не повторится.
Вера молча кивнула. Толстяк с компанией быстро ретировались, и рядом с ней остался только её спаситель.
— Спасибо вам, капитан Смирнов, — улыбнулась она.
— Да какой из меня капитан? — рассмеялся тот и протянул Вере корочки. — Студенческий билет юридического вуза. Крылов Яков Семёнович.
— Так вы не из полиции? — удивилась она.
— Нет, но этот трюк всегда срабатывает, — всё ещё улыбаясь, ответил молодой человек.
— Тогда спасибо, Яков Семёнович, — снова поблагодарила девушка, запомнив его имя.
— Да можно просто Яша. А вас как зовут-величают?
— Вера, — ответила она.
— Здорово вы ему руку вывернули.
— Да ерунда. Четыре года тренировался на манекене кафедры уголовного процесса. Бедный Герасим! — скорчил скорбную мину Яша.
— А кто такой Герасим? — не поняла она.
— Манекен! — рассмеялся новый знакомый. — Он же всё время молчит, пока его бьют. Вот и Герасим такой же.
— А вы здесь надолго? Может, посидим в кафе? Отметим знакомство? Вы мне расскажете о городе?
Вере понравился этот приятный молодой человек. От него веяло спокойствием и надёжностью. До встречи с ним она даже не задумывалась о каких-то отношениях. Ведь в свои двадцать лет она была сосредоточена только на рисовании и работе. Но теперь ей безумно хотелось с ним пообщаться.
Яша помог Вере сложить работы в большую холщовую сумку, и они направились в ближайшее кафе.
***
— Так вы тоже турист? — просматривая меню, поинтересовалась Вера.
— Нет, я приехал на стажировку. У маминой подруги здесь своя нотариальная контора. Вот мама и попросила её подучить меня, так сказать, в полевых условиях. А в следующем году я буду защищать диплом. Так что я здесь только до осени.
— Понятно, — вздохнула Вера.
И почему-то ей стало очень грустно от мысли, что через три месяца он уедет.
— А вы чем занимаетесь? И вообще, может, перейдём на «ты»? А то сидим как два чопорных индюка, — хмыкнул Яша.
Вера прыснула в ладошку, представив двух индюков за столиком в кафе, которые выбирают себе шашлык из индейки.
— Я работаю в городском музее. По вечерам пишу картины на продажу, — рассмеявшись, ответила она. — Родители живут в столице и знать меня не хотят. Так что я здесь.
— И за что они так с тобой? — удивился парень.
— Они мечтали, что я стану врачом, как вся наша династия. А я не хочу. Это не моё. Мне всегда нравилось рисовать. Для них это просто мазня. Мама считает, что этим себя не прокормишь и уж тем более не выбьешься в люди. А папа вообще сказал, что я предала семью.
— Да уж, — покачал головой юноша. — Плохо, когда родители тебя не понимают. Вот я считаю, что мне с моими повезло.
Они ещё долго болтали, ведь кафе на юге работают почти до утра. Потом Яша проводил её до дома, и они попрощались.
Весь следующий день Вера думала о новом знакомом и с нетерпением ждала вечера. Но он не пришёл на набережную ни в этот, ни в следующий вечер.
«Забудь, — уговаривала себя девушка. — Подумаешь, пригласил в кафе. А ты уже размечталась».
Через два дня после знакомства Вера проводила экскурсию в музее и с удивлением заметила среди гостей Яшу. Он слушал её, склонив голову, и улыбался.
— Анна Петровна припахала меня в конторе, — извиняющимся тоном наконец сказал Яша, когда Вера закончила экскурсию. — Ей приспичило сделать там перестановку, разложить документы по папкам. В общем, когда она меня отпустила, тебя уже не было на набережной. А сообщить тебе я никак не мог — я же не знаю твоего адреса, только где ты работаешь.
— Ничего страшного, ты хотя бы здесь, — сказала Вера и покраснела.
Всё лето они не расставались. То Яша оставался ночевать у Веры, то она у него, засиживаясь до поздней ночи. Но сентябрь неумолимо приближался, и чем ближе он был, тем тяжелее становилось на сердце у девушки.
— Веруня, ну ты чего? — тормошил её Яша. — Будем писать друг другу письма. А когда я закончу институт, приеду и заберу тебя.
— А мне кажется, я тебя больше не увижу.
Вера старалась держаться, не плакать, улыбаться, но улыбка получалась вымученной и натянутой до глупости.
— Вот мой адрес, — он протянул ей листок. На нём ровным красивым почерком были написаны все данные, включая домашний телефон. — Так что можешь звонить даже из своего музея.
— А если трубку возьмут твои родители? — испуганно посмотрела на него Вера.
— И что? — рассмеялся Яша, видя её замешательство. — Они же цивилизованные люди, понимают, что мне тоже могут звонить. Тем более я их предупрежу, что звонить мне будет самая прекрасная девушка.
В конце августа Яша уехал. Вере ещё никогда не было так грустно и тоскливо. Немного отвлек её переезд в другую квартиру — комната, в которой она жила до этого, нуждалась в капитальном ремонте, поэтому хозяйка попросила её съехать.
«Как же Яша мне напишет? Он же не знает мой новый адрес!» — спохватилась девушка и тут же села писать.
В письме она сообщала, что переехала и очень скучает. Отправив письмо, она с нетерпением стала ждать ответа. Прошла неделя, вторая — ответа не было. Тогда Вера написала ещё раз, и снова письмо осталось без ответа. Тогда она написала в третий раз.
Прошло уже три месяца с тех пор, как он уехал, а от него не было ни весточки. И вскоре Вера поняла, что те изменения в организме, к которым она не прислушивалась, привели к беременности. Эта новость ошеломила её.
Тогда она решила позвонить.
— Слушаю.
Женский голос на другом конце провода звучал уверенно и строго.
— Здравствуйте! — Вера волновалась как никогда. — Можно поговорить с Яшей?
— А кто его спрашивает? И откуда у вас вообще этот номер?
Женщина задавала вопросы, словно на допросе. Девушка слегка растерялась, но потом взяла себя в руки.
— Это Вера. Мы с вашим сыном познакомились, когда он был на практике в нашем городе. Он дал мне свой номер.
— А, так вот в чём дело, деточка… — голос стал жёстким, от него так и веяло холодом. — Погуляли — и хватит. Яше нужно учиться, а не забивать себе голову всякой ерундой. К тому же у него есть невеста. А ты была так, развлечением. Ты же не думала, что он свяжет жизнь с какой-то простолюдинкой, рисующей картины? Так что забудь этот номер и больше не звони. И не пиши сюда.
Женщина отключилась, а Вера ещё несколько минут сидела как оглушённая, держа трубку в руке и непонимающе глядя на неё. По лицу потекли слёзы, но она их не замечала.
Вот и всё. Надежды больше нет.
Потом решительно встала, вытерла слёзы и сказала вслух:
— Что ж, это будет мой ребёнок. И только мой.
Смирившись с одиночеством, Вера каждый день ходила на работу в музей мимо небольшого домика на берегу. И каждый раз в одно и то же время на веранду выходила бабушка с чашкой чая, садилась и любовалась морем. Так продолжалось не одну неделю.
Вера уже даже привыкла к виду сидящей пожилой женщины и очень удивилась, когда однажды не увидела её на обычном месте. Что заставило её пойти в тот дом, она и сама не понимала, но, постучав в дверь и не дождавшись ответа, толкнула её. Дверь тихо скрипнула и открылась.
Вера вошла. Бабушка лежала возле табурета, который валялся рядом, и стонала.
— Господи, что с вами? — подбежала девушка к хозяйке и увидела неестественно вывернутую ногу.
— У вас есть телефон?
Бабушка кивнула и махнула рукой в сторону. Вера бросилась к телефону и набрала номер скорой помощи. Через несколько минут хозяйку увезли в больницу, а Вера даже не спросила, как её зовут.
После музея она не пошла домой, а отправилась в больницу.
— Вам сегодня привезли бабушку из дома у моря с переломом. Скажите, как она? — обратилась Вера к медсестре в приёмном покое.
— Вам нужно обратиться к лечащему врачу, — посоветовала она и сказала, как его найти.
— Закрытый перелом голеностопа. Упала с табуретки, хотела лампочку заменить. Что же вы бабушке не помогаете? — врач нахмурился.
— Это не моя бабушка, — смущённо объяснила Вера. — Я просто хожу туда каждый день, а сегодня её не было.
— А, так вы не внучка? Интересно, — почесал затылок доктор. — Кто же за ней будет ухаживать, пока она окончательно не поправится? Одна она вряд ли сможет жить в доме. А здесь мы надолго её не задержим — через неделю, если не будет осложнений, придётся её выписывать.
— Так, может, я за ней поухаживаю? Вы только скажите, что нужно, — предложила Вера.
— Если Анна Михайловна не будет против, то почему бы и нет? — пожал плечами врач. — Я, конечно же, распишу вам всё лечение. А можно к ней?
— Только на пять минут. Ей нужен покой — всё-таки бабушке восемьдесят два, — улыбнулся доктор. — найдёте её в пятой палате.
Вера заглянула в палату, и Анна Михайловна, повернув голову, заулыбалась.
— Вот и моя спасительница! Проходи, девочка. Как тебя зовут?
— Вера, — девушка присела рядом.
— Как вы себя чувствуете?
— Теперь совсем хорошо. Убедилась, что мир не без добрых людей. — Пожилая женщина, всё так же улыбаясь, с интересом разглядывала Веру. — А я тебя помню — ты каждый день мимо ходишь.
— Да, а вы в это время пьёте чай, — обрадовалась девушка.
— Анна Михайловна, а у вас есть кто-нибудь из родных, кто мог бы ухаживать за вами после выписки?
— Ай, все мои родные давно сгинули. Одна я осталась на этом свете — никак Бог меня не приберёт. Видно, на что-то я нужна на этом свете.
— Знаете, если вы не против, я могла бы вам помогать, — предложила Вера. — Я всё равно каждый день мимо прохожу.
— Ой, да неловко как-то, — замахала руками бабушка.
— Так вы же не сами просите — это я предлагаю, — рассмеялась Вера, видя, как заволновалась Анна Михайловна.
— Неужели сама? — подмигнула она. — Тогда я не против.
После выписки Вера стала каждый день заходить к бабушке. Помогала по хозяйству, готовила, убиралась в доме. А раз в неделю устраивала банный день для бабы Нюры, как попросила называть себя Анна Михайловна.
Через два месяца бабушка уже могла сама справляться с большинством дел, но Вера по привычке заходила к ней. Они разговаривали за чаем, и баба Нюра рассказывала ей о своей жизни, а Вера показывала свои работы.
— Талант у тебя! — качала головой пожилая женщина, рассматривая картины и любуясь ими. — Батюшки! А ведь это мой домишко! Каким он, оказывается, видится со стороны, а я уже давно не замечаю его красоты.
Однажды вечером баба Нюра пристально посмотрела на девушку.
— А ты не ждёшь ребёнка?
— Да, баба Нюра, жду, — смутилась Вера.
И рассказала про Яшу, про звонок ему домой и про женщину, с которой она разговаривала.
— Ничего, мы и без мужика справимся! Вырастим нашу ягодку! — грозно стукнула баба Нюра сухоньким кулачком по столу, и Вера рассмеялась — настолько потешно это вышло у хозяйки.
Настенька родилась в срок. Вера души в ней не чаяла и первым делом отвезла её к бабе Нюре.
— Ой, слава богу, дождалась! — умильно разглядывала младенца бабушка, смахивая непрошеную слезу. — Верочка, может, ко мне переедешь? Втроём всё же легче.
— Нет-нет, что вы, баба Нюра, вам нужен отдых, покой. Мы и так будем часто к вам забегать. К тому же я не хочу, чтобы за моей спиной шептались, что я пристроилась к одинокой женщине ради корысти. Люди, сами знаете, какие злые, — привела свои доводы Вера.
Баба Нюра оказалась долгожительницей. Она умерла, когда Насте было девять. Мать и дочь искренне горевали по бабушке, к которой успели привязаться всей душой. Позже Вера, проходя мимо этого дома, чувствовала, как тоска сжимает её сердце.
А когда дочке исполнилось десять, Вера сильно простудилась. Она долго откладывала визит к врачу, боялась, что её положат в больницу, а дочка останется дома одна, пока в какой-то момент не упала в обморок во время экскурсии.
Двусторонняя пневмония поразила почти все её лёгкие. Врачи отчаянно боролись за её жизнь. Пока Вера была в сознании, её навестила нотариус — та самая Анна Петровна, у которой стажировался Яша.
— Вера Сергеевна, хочу вас проинформировать, что вы стали владелицей дома. Анна Михайловна переписала его на вас. Поздравляю.
— Не может быть! — опешила Вера, закашлявшись от волнения. — Зачем? Я же не просила… Не ради же этого…
— Да успокойтесь вы, — нотариус положил руку ей на плечо. — Просто она очень тепло относилась и к вам, и к вашей дочери.
Тогда кашель снова не дал Вере договорить, и Анна Петровна терпеливо ждала.
— Тогда я хочу, чтобы этот дом перешёл к Насте. Хочу написать завещание на дочь.
— Так он в любом случае достанется вашей девочке, — попыталась убедить её нотариус.
— Нет, я хочу, чтобы всё было законно, официально подтверждено. Пожалуйста, я ведь могу и не выйти отсюда.
— Можем оформить всё здесь.
Врач сказал Анне Петровне, что шансы на выздоровление Веры ничтожно малы, поэтому она согласилась.
Через день Веры не стало — сердце не выдержало. Настю отправили в детский дом, где она провела почти четыре года. Но перед смертью мама успела ей сказать:
— Доченька, если меня не станет, сходи к нотариусу — тебе достанется наследство, и Анна Петровна тебе поможет.
В приюте Настю всё время задирали. Как только она там появилась, то первым делом заявила, что ей оставили наследство. И ребята постарше постоянно смеялись над «домашней» девочкой.
— А, смотрите — барыня приехала! Наследство у неё есть! — хохотали они.
— А у меня вилла на Канарах, — сказал кто-то.
— Да-да, папа-олигарх тебе в наследство ничего не оставил? — издевался кто-то ещё.
Но Настя молчала. Она знала, что мама не могла её обмануть. И что когда-нибудь она уйдёт отсюда и поедет к нотариусу.
Когда Насте исполнилось четырнадцать, жизнь в детском доме стала невыносимой. И однажды, улучив момент, когда сторож забыл закрыть калитку после ужина, она тихонько проскользнула мимо и бросилась прочь. Заветный листок с адресом нотариуса она крепко сжимала в руке.
Молодой человек отошёл от двери своего нового кабинета и полюбовался строгой вывеской: «Яков Семёнович Крылов, нотариус». Ничего лишнего, только самое необходимое, — пробормотал он и вошёл в кабинет.
С тех пор как он был здесь в последний раз, ничего не изменилось. Только вот Анна Петровна ушла на пенсию, передав все дела ему.
Яша подошёл к окну, и на него нахлынули воспоминания. Он вспомнил Веру, которая рисовала чудесные картины и которая, как ему тогда казалось, любила его. Как же всё-таки коротка женская любовь! Ведь она так и не ответила на его письма. А потом этот звонок…
— Яша, мне нужно с тобой поговорить.
Мать молодого человека была строгой и властной женщиной.
— Что случилось? — Яша по виду матери понял, что разговор будет не из лёгких.
— Помнишь, ты рассказывал мне о своей знакомой из города, где ты проходил практику? — не дожидаясь ответа, продолжила она. — Эта вертихвостка позвонила нам домой. Хорошо, что тебя не было и трубку взяла я. В общем, она сказала, что больше не хочет тебя видеть и выходит замуж.
— Так вот почему она не отвечает…
Разочарование, словно удар в солнечное сплетение, не давало Яше вздохнуть. Казалось, всё внутри завязалось тугим свинцовым узлом — настолько ему было тяжело и больно.
— Ничего, — Лариса Борисовна обняла сына, что было большой редкостью в их доме. — Всё у тебя будет. Главное, окончи институт и найди хорошую работу.
Яша действительно с головой ушёл в учёбу, лишь бы не думать о Вере. Постепенно горечь от предательства прошла, но тоска, сопровождавшая его все эти годы, осталась.
Несколько раз он пытался по настоянию матери завязать отношения, но всякий раз невольное сравнение новых претенденток на его руку и сердце было не в их пользу.
— Яш, ну ты чего? Так и останешься холостяком! — возмущалась мать после очередного расставания сына с новой девушкой. — Я что, внуков не увижу?
— Живут же люди без внуков! — отмахивался от её претензий сын.
Отец устроил Яшу в престижную нотариальную контору, где тот проработал почти тринадцать лет. А потом позвонила Анна Петровна и предложила его заменить.
— Я устала, Яш, хочу на пенсию. Я больше никому не могу доверить дело всей своей жизни.
И он согласился.
Вечер зажёг фонари в городке, и Яша любовался из окна своего кабинета волшебным видом набережной. Пора было идти домой, ведь в это время посетителей не бывает. Он уже собирался выключить настольную лампу, как вдруг дверь тихонько приоткрылась и в кабинет просунулась голова девочки лет четырнадцати.
— А нотариус здесь? — смущаясь, спросила она.
— Здесь, — удивился Яша появлению такой странной посетительницы. — А что ты хотела?
— А мне мама оставила наследство.
Вслед за головой в кабинет протиснулась и вся девочка.
— А как тебя зовут? — усмехнулся Яша.
— Настя.
Девочка с подозрением разглядывала мужчину.
— Мама сказала, нужно прийти по этому адресу, и нотариус расскажет про моё наследство. Но вы же не Анна Петровна?
— Да нет, конечно, — рассмеялся Яша. — Я Яков Семёнович, тоже нотариус, сейчас вместо неё. Что ж, давай посмотрим, может, что-то тебе и оставили. А где, кстати, мама?
— Умерла, а я из детского дома сбежала, — опустив голову, тихо ответила девочка.
— Ух ты, извини, — Яша перестал улыбаться. — А как звали маму? Я посмотрю документы.
— Вера Сергеевна Королёва.
Ключ от сейфа, где хранились документы, выпал из его рук.
— Ты её дочь? — ошеломлённый этой печальной новостью, он пристально вглядывался в Настю, ища знакомые черты.
Она и правда оказалась похожей на свою маму.
Настя кивнула.
— А папа где? — с дрожью в голосе спросил Яша.
— Нету. Мама сказала, что он потерял наш адрес и не смог нас найти, — немного подумав, вспомнила Настя. — Но мне кажется, он просто не захотел.
— А мама что, замуж не вышла?
— Нет. Мы всё время жили только с ней.
— Невозможно! — воскликнул Яша, схватившись за голову.
— А что с наследством? — напомнила ему девочка.
— А да, сейчас.
Он стал перебирать папки и вскоре нашёл нужную. В ней лежало завещание Веры, а ещё конверт с надписью «Настеньке».
Яша протянул ей конверт, а девочка, торопливо его открыв, начала читать, бормоча себе под нос:
— Доченька, если ты получила это письмо, значит, ты осталась одна и некому о тебе позаботиться. Я никогда не говорила тебе правду о твоём отце, но я очень любила его. Если тебе совсем тяжело, можешь попробовать его найти. Его зовут Крылов Яков Семёнович. Наверное, он юрист. Прости меня, моя девочка, что я оставила тебя одну. Я всегда тебя люблю. Мама.
Дочитав до конца, Настя медленно подняла глаза на Яшу. Тот, в свою очередь, не сводил с неё глаз, онемев от неожиданности.
— Вы мой папа? — наконец выдавила из себя девочка.
— Получается, что так, — зачарованно глядя на обретённую дочь, кивнул Яша.
Они проговорили до самой ночи. Настя рассказывала о том, как они жили, о бабе Нюре и о детском доме.
— Тебя же будут искать! — хлопнул себя по лбу новоиспечённый отец.
Он позвонил в детский дом и сказал, что с Настей всё в порядке и что он скоро заберёт её документы.
Когда все формальности, связанные с установлением отцовства, были улажены, Яша позвонил матери.
— Ты мне солгала! — ледяным тоном заявил он. — Вера не выходила замуж!
— Сынок! Это же всё для твоего блага! Кто она и кто ты? — начала оправдываться Лариса Борисовна. — Я же хотела тебе хорошую жену и внуков.
— Знаешь, у тебя есть внучка, но ты её никогда не увидишь. Из-за тебя я потерял четырнадцать лет, не видя, как она растёт. Я любил её маму, а ты испортила жизнь нам всем.
— Яшенька! — мать пыталась сказать что-то ещё, но Яша уже бросил трубку.
Он вместе с дочкой съездил на квартиру, которую снимала Вера. Хозяйка оказалась порядочной женщиной и сохранила вещи своих жильцов: картины и всё остальное было аккуратно упаковано и хранилось в кладовке.
В домике у моря Настя вместе с папой устроили выставочный зал, где на стенах висели картины Веры. Туристы любили посещать эту выставку. Правда, картины там никогда не обновлялись.
Настя вернулась в ту же школу, где училась до детского дома. Новая классная руководительница, чтобы лучше узнать девочку, решила навестить её дома и пообщаться с родителями.
— У Насти только я, — просто сказал Яша, подливая преподавателю горячего чая. — Нам самим нужно многое узнать друг о друге — вот так получилось.
И в двух словах рассказал их историю.
— Если вам понадобится помощь, не стесняйтесь обращаться, — Ирина Валерьевна была приятно удивлена его поступком.
Признаться в отцовстве спустя четырнадцать лет, да ещё и в отсутствие матери — не каждый на такое отважится.
Молодая учительница чем-то запала Якову в душу. Она чем-то напоминала Веру — такая же спокойная, рассудительная и немного похожая внешне.
Узнав, что Ирина не замужем, Яша стал обращаться к ней за помощью чаще, чем это было действительно необходимо. То помочь выбрать подарок дочке, то спросить совета по поводу будущего выпускного, хотя до него оставалось ещё два года.
Ирине тоже нравился этот серьёзный мужчина, но она боялась, как Настя отреагирует на их отношения. Но зря она боялась.
— Пап, ты что, хочешь жениться на Ирине Валерьевне? — дочь, надув губы, устроила отцу допрос. — А как же мама? Ты её больше не любишь? Мне другая мама не нужна.
— Ох, дочка, дочка, ты уже большая. Ещё два года — и улетишь в другой город, будешь жить своей жизнью. А я останусь здесь, буду ждать тебя в любое время. Я не переставал любить твою маму, и память о ней всегда будет у меня перед глазами — это же ты. Так что никто и никогда не заменит тебе маму. Но Ирина — она просто снова делает меня счастливым. Я уже и забыл, каково это. И мне кажется, она может стать тебе просто другом, с которым можно легко обсудить ваши девичьи секреты. Подумай об этом, ладно?
Посидев в одиночестве, Настя вернулась:
— Я подумала. Если она тебе правда нравится, то я согласна.
А через год Яша женился на Ирине. Ещё через два года у них родилась Маруся, и Настя больше всего на свете любила свою маленькую сестрёнку.
