После повышения в должности Саша ликовала недолго — вскоре её рабочие будни обернулись в ежеминутные пытки, в бесцветные, лишённые радости дни, которые можно сравнить разве что с протухшим болотом, над которым брезгует летать даже зелёная падальная муха. Виноват в этом был только один человек — Мария Петровна, — которая делила с Сашей один кабинет.
Если с первого взгляда Мария Петровна покажется вам милейшей женщиной пенсионного возраста, улыбчивой и с манерами потомственной интеллигентки, то, пожалуйста, не обольщайтесь. Её молчаливая сдержанность и эмоциональная скупость — это хитрый способ изжить противника, это причинение коллегам глубокого морального вреда, это, в конце концов, жестокие палки в колёса женского трудового общества, того общества, которое не может жить без сплетен и простой бессмысленной болтовни. Поэтому Саша, будучи той ещё болтушкой и сплетницей, невыносимо страдала и чахла в одном кабинете с молчуньей Марией Петровной.
«И когда же ты свалишь на пенсию, прокисшая старая клюква?» — мрачно думала Саша, грея руки о чашку остывающего чая с химозным ароматом малины. Делая вид, что смотрит в чуть приоткрытое окно, она блудливо косилась на провисшую от тяжёлой серьги мочку уха сотрудницы. До чего же неприятные уши!
«Сидит она! За два часа слова не вымолвила! — не могла остановить поток мысленного безобразия Саша. — И о чём, интересно, могут думать эти старухи? Мне кажется, что их мыслительные способности прямо пропорциональны количеству волос на голове — чем больше усыхает с возрастом мозг, тем и волос меньше. Хе-хе… Надо поделиться этим наблюдением с девчонками… Оттого, милая Мария Петровна, коза вы старая, сколько бы вы не накручивали и не пушили свои редкие седые волосёнки, всё равно очевидно, что вы уже неликвид. Так что идите на пенсию! На пен-си-ю!»
Неожиданно Мария Петровна подняла на Сашу пристальный взгляд и Саша, подавившись чаем, кашлянула. Неужели она сказала последние слова вслух?! Саша поспешила расплыться в благостной улыбке:
— Какая чудесная погода, не находите, Мария Петровна? — потянула она носом в сторону окна, — черёмухой пахнет, слышите?
— Да… Хорошо на улице, — улыбнулась в ответ Мария Петровна и тоже посмотрела в окно. Она прохрустела пальцами и опять взялась за компьютерную мышку.
— А вы пробовали виргинскую черёмуху? Ах, как же я её обожаю! Крупная, рубиновая! У моих родителей на даче растёт.
— Никогда не слышала, — пожала плечом Мария Петровна, не отрываясь от монитора.
— У нас в заморозке ещё половина лотка осталась. Я её достаю, она чуть оттает… мммм…. вкуснятина!
Мария Петровна покивала Саше с улыбкой.
— А ещё мама варенье из этой черёмухи делала, но мне не нравится, слишком вяжет. Где-то я слышала, что от черёмухи может быть выкидыш… Вы, кажется, говорили, что у вас двое сыновей, да, Мария Петровна? — тарахтела Саша, дожимая очередную попытку разговорить коллегу.
— Угу…
— А сколько, если не секрет, у вас могло быть детей, если бы не аборты? Мама говорит, что её подруги делали по пять-шесть абортов, время такое было, с контрацепцией беда. Вы просто одного возраста…
Мария Петровна изумлённо поглядела на Сашу сквозь толстые стёкла очков. «Уж не дура ли?» — говорил её взгляд. Саша зарделась.
— Так как дела у ваших сыновей? Вы довольны их жёнами?
Мария Петровна тяжело вздохнула. Она выпрямила спину и сложила на столе узловатые руки, как школьница.
— Всё хорошо, Саша, не переживай.
Затем она встала, распахнула окно ещё шире и поставила на подоконник стул, чтобы створка не гульнула от случайного сквозняка.
— Если замёрзнешь — закрой. Дышать нечем, — сказала Мария Петровна и вернулась к работе.
Саша поёжилась, укуталась покрепче палантином и залпом допила чай. Вот же зараза! Никакой информации из неё не вытянешь! И опять это треклятое окно распахнула во всю ширь, чтобы Саша заболела и ушла на больничный! В который раз Саша не без зависти представила жизнь невесток Марии Петровны. У такой серьёзной женщины наверняка безупречные сыновья, культурные и статные, а ещё, конечно же, честные. Хорошо живётся её невесткам, везучие! А у Саши всё наперекосяк в плане личного фронта: в тридцать пять лет ни детей, ни мужа, живёт с мамой. Не мужики попадались ей, а сволочи!
Кабинет заволокла тишина, лишь монотонно гудели два компьютера, да из открытого окна слышалось чириканье парковых птиц. Далее, за парком, проезжали машины. Нехотя Саша взялась за работу, но тишина угнетала её и время, казалось, зависло на одном тягучем моменте, противном и пресном, как пережёванная жвачка, у которой уже не осталось ни вкуса, ни цвета, ни запаха. С гнетущей тоской Саша подумала о том, как весело проводят время девчонки её бывшего отдела. Сидело их там семь человек. Ну как сказать — девчонки… Возрастной диапазон простирался от двадцати восьми до пятидесяти пяти лет, однако наблюдалась текучка. Не все выдерживали. Такие трудоголики и молчуньи себе на уме, как Мария Петровна, надолго не задерживались. Они нарушали установившуюся экосистему. Саша с девчонками как работала? Каждый час — чаепитие и обязательная стрекотня о личной жизни: кто разводится, кто женится, кто и в какой позе рожал, под каким углом прорезалась головка, кого зашивали и даже такие интимные подробности, как женские выделения, тоже не раз подвергались коллективному анализу. Обсуждали свекровей (у всех без исключения мерзопакостных), тупых мужей, бестолковых учителей, смаковали новости о звёздах кино и эстрады, но более всего девчонок возбуждали сплетни о сотрудниках. Из случайно оброненных фраз и додумок у Саши составлялись чёткие образы людей, с виду вполне приличных, но на деле…
Знакомьтесь!
Анастасия Игоревна. За глаза «Прыщик». Тридцать один год, замужем, есть сын. Тонкая, как струна, в связи с этим жиденькая во всех местах, кроме попы — та у неё удалась как по заказу. Не брезгует заискивать и виться ужом вокруг начальства, поэтому до сих пор не уволена. Чуть не ушла от мужа к менеджеру по работе с клиентами. Правда, сама Анастасия об этом не догадывается.
Тамара Васильевна. Ох уж эта потрёпанная жизнью, рыхлая и пахнущая ландышем Тамара Васильевна! Старейшина отдела и та ещё жаба. Она — главная блюстительница любовной морали. Все, у кого было более двух мужчин, являются для неё проститутками. В своё время при живом муже имела пять любовников — девчонки выведали через знакомых знакомых. Ханжа!
Верочка. Просто Верочка. Сорок лет. Неровные зубы, нос горбинкой, глазки острые, злые, как у голодного хорька. Не лишена колкости и ехидства. Личной жизни нет. Если к ним в гости заходят девочки из других отделов, то Верочка умудряется зацепится с ними языками на полчаса, завистливо осматривает их гардероб и не забывает о комплиментах. Едва за улыбающейся «девочкой» закрывается дверь, как Верочка демонстративно закатывает глаза и начинает пародировать ушедшую под всеобщее одобрение. Далее бросается несколько критичных фраз, причём по полной достаётся наиболее красивым, ухоженным и с порядком в личных делах. Убогих и сирых Верочка не трогает.
Ну и в таком же духе. Саша обожала принимать участие в этих сплетнях: обсудить чужую причёску, одежду, манеру держаться, чужих детей, мужей, зверей и свекровей… Так её серая жизнь наполнялась объёмом, заполнялась пустота. Чем красивее и моложе был предмет сплетен, чем больше гадостей Саша о них узнавала, тем больше повышалась её собственная самооценка. Ну и пусть, что та, другая, красотка! Ну и пусть вокруг неё полно мужчин! Зато она, Саша, искала работу честно, а не через постель! Зато она не переделывала нос и не вставляла импланты в груди, как некоторые…
С трудом дождавшись перерыва, Саша подхватила свой обеденный контейнер с салатом и котлетой и рванула в общество прежних коллег. Мария Петровна всегда оставалась обедать в кабинете одна и, быстро управившись, выходила подышать на улицу, если позволяла погода.
— Ой, девчонки… — округляла глаза Саша под одобрительные улыбки, — держите меня! Я скоро умру с этой Ягой!
— А что там она? Что? — хихикнула Анастасия Игоревна.
— Что что! Сидит! — начала открывать свой контейнер Саша, не забывая при этом стрелять глазками по обедам подруг: салатики, отбивные, бутерброды, а у Верочки, как всегда, резиновый бургер, который она покупает перед работой в фастфуде. — Щёки — во! — распыжила свои щёки Саша и придала лицу комичное выражение серьёзности, — сидит целый день, вылупившись в компьютер. Ну я сегодня не выдержала, девочки, заговорила с ней, потому что у меня уже просто челюсть болит от одного положения, показалось, что губы слипнутся навсегда!
Все знали об эксперименте, который проводила Саша: ровно два месяца она не затевала первая разговоры с Марией Петровной. Только «доброе утро» и «до свиданья».
— И что вы думаете? За эти два месяца она не проронила ни слова! — сокрушалась Саша. — Утром «здрасте», вечером «до свиданья» и всё! Ни единого словечка от неё за весь день! Даже когда я вышла после больничного, она не поинтересовалась моим здоровьем. Как вам такое? Хотя бы из вежливости могла спросить как у меня дела, это же неуважение!
— Зато с начальником нашим она очень даже мило беседует, улыбается, я сама видела, — вставила, хитро прищурившись, Тамара Васильевна. Саша брезгливо отметила, что под глазами у неё углубилась сетка морщин. Любовные сериалы ночью смотрела, старая вешалка, как пить дать.
— Подхалимка потому что! — сказала Верочка.
— Не просто подхалимка, а наглая, упёртая ослица, которая считает меня пустым местом! Нет, девочки, я уволюсь, я переведусь назад к вам, в гробу я эти пять тысяч видела, они моего здоровья не стоят…
Также Саша не забыла пожаловаться на следующие вещи: вечно открытое окно и чайник, который Мария Петровна включает, не поинтересовавшись у Саши нужна ли ей холодная вода. А вода была Саше нужна — она запивала таблетки.
— Ну и конечно же наша извечная история — она опять не включила мой удлинитель. Пришла раньше, свой вставила в розетку, а мой — нет. Неужели это так сложно? Ведь я её включаю!
— Так ей же твой не нужен, она тебе уже дважды объясняла. И ты её не включай.
— А я хочу дружеских, хороших отношений! Хочу доброжелательный микроклимат, а не это протухшее болото. Боже мой, с ума сойду с ней скоро! — ныла Саша, запихивая в себя сразу половину котлеты.
Женщины сгрудились в одну кучу над столом и Саша поняла по лицам коллег, что у них есть для неё свежая сплетня.
— А наша помощник начальника — бе-ре-мен-на! — выдохнула на Сашу ароматом бургера Верочка. — Без мужа! Кольца на пальце нет!
— Она же таскается по всем, с кем ни попадя — проститутка! — сурово вымолвила Тамара Васильевна и осуждающе поджала губы.
— Кто ж её теперь содержать будет, хи-хи, вы представляете, девочки? — прыснула в ладошку Анастасия Игоревна и на её длинном лице порозовели щёчки.
— Вот это новости! — поразилась Саша. Она отвела взгляд на окно, чтобы скрыть досаду. Что в мире-то делается, Господи! — Ой, девочки! Псс! — испуганно шепнула она, — а это кто?
У окна, там, где раньше было её рабочее место, сидела невероятной красоты девица с прямой спиной, с волной натурально-белых волос, в красной, явно не дешёвой блузке, и сосредоточенно трудилась над договорами. У Саши даже дыхание спёрло от такой красоты и расхотелось обедать.
— Новенькая, — кислым шёпотом ответила Верочка, — Весь день просидела типа за делом. Слова из неё не вытянешь. И имечко у неё снобское, подходящее — Альбина.
— Не задержится она у нас, вот увидите. Спеси много. И рот у неё безобразный, огромный, как у рыбы. И что мужики в таких находят? Работать не успела начать, а за ней уже увиваются… — заметила Анастасия.
— Кто увивается? — отложила вилку Саша.
— Директорский сынок! Прибегал, лебезил тут,а она вся гордая, ишь ты пава!
— Фу! Дохляк этот… такая не для…
— Да кому она нужна! Такими лишь пользуются! — окрысилась Верочка и вдруг сладко пропела: — Альбина Сергеевна, а не хотите с нами пообедать?
Все женщины повернулись к Альбине с милыми улыбками.
— Спасибо, я чуть позже, хочу доразобраться тут… — вежливо ответила Альбина и посмотрела на них и у Саши опять всё спёрло в груди от восхищения и зависти. Все одновременно подняли брови и выразительно посмотрели друг на друга. В мрачном настроении Саша вернулась в свой кабинет. Одно было хорошо — наболтавшись, она наконец-то размяла челюсть, которая уже чуть было не срослась.
С превеликим терпением Саша проработала в одном кабинете с Марией Петровной ещё три месяца. Потом терпение её лопнуло и она обратилась к начальству с просьбой перевести её назад в прежний отдел. Мотивировала она это тем, что Мария Петровна оказывает на неё невыносимое психологическое давление и не уважает её как личность. Начальник попытался выяснить что конкретно не устраивает Сашу: Мария Петровна не выполняет свои обязанности? Перекладывает работу на Сашу? Хамит, грубит, нарушает личные границы?
Саша разрыдалась и заявила, что Мария Петровна — это невыносимая старуха, которой давно пора на пенсию. Затем она поняла, что переборщила, изобразила полуобморок и попросила у начальника воды.
Сашу перевели на прежнюю должность, а к Марие Петровне посадили новенькую Альбину, которая показала себя отличным специалистом, пунктуальным и трудолюбивым. К счастью, начальству не было дела до тех слухов, что ходили вокруг Альбины, а насочинять про неё успели мама не горюй.
Примерно через месяц счастливая Саша, проходя мимо кабинета Марии Петровны и Альбины, услышала за дверью тихий и добрый смех. Она узнала голос Марии Петровны! Та рассказывала что-то о личном… Саша решила поздороваться и каково же было её изумление, когда она увидела Марию Петровну, эту старую грымзу, подсевшей за стол к Альбине и стрекочущей за чаем какие-то шутки! Эти дамы, такие разные, выглядели как лучшие подруги! Заметив Альбину, они стихли.
— Здрасьте… А тут мимо проходила… Думаю, поздороваюсь…
— Здравствуй, Саша, спасибо что не забываешь, — натянуто улыбнулась Мария Петровна и тут же повернулась назад к Альбине.
— … и я ему говорю: Гена, ты кого пытаешься надурить? Дневник переверни — там «два», а не «пять»! Вот такой у меня сынок был хитрец…
Прошло ещё полгода. Новость, как гром, прогремела на всю фирму: Альбину сделали заместителем начальника! К тому времени Саша ненавидела её всеми фибрами души. Ненавидела за то, что она такая красивая, умная, правильная, не переваривала за то, что она, как и Мария Петровна, никогда не вступает в контакт ни с ней, ни с остальными сплетницами! А между тем все знают, что она приехала из какой-то глуши, что родители у неё алкоголики, брат наркоман и сама она наверняка не брезгует подобным!
Следующая новость просто добила Сашу и она заболела, ушла на больничный. Выяснилось, что Альбина вышла замуж за младшего сына Марии Петровны!
— А он разве не был женат? — спросила, оседая, Саша.
— Да кто ж его знает, я думала, что давно успел, но ему тридцать лет, видимо, нет… — пробурчала Верочка.
После больничного Саша выходила на работу не с утра — сначала ей нужно было зайти в поликлинику забрать бланк. Пришла она к десяти и первым делом побежала в туалет, не было мочи терпеть. Подходя, она услышала за дверью туалета своё имя и остановилась. Говорила Верочка:
— Сашка ещё болеет, не знаешь когда выйдет?
— Да нужна она мне, буду я ей звонить, уточнять, — ответила, моя руки, Анастасия.
— Хорошо без неё, пусть подольше дома сидит. Задолбала она меня, такая зануда. «Моя мама то, моя мама это!..» — перекривляла Верочка голос Саши, — мамина доця! Я хотя бы без мамы живу, а эта… такая жалкая. Ничтожество.
— И не говори, — согласилась Анастасия, — и знаешь что? Если она опять припрётся на работу в этой затрапезной кофточке с бантиком, как у пятилетки, я ей лично оторву этот бант! Ну смешно же!
Пока не открылась дверь, Саша успела юркнуть в подсобку. Слёзы душили её и было ужасно больно от несправедливости. Она ведь считала их своими подругами! Но, если говорить откровенно, все они за глаза обсуждали друг друга и Верочка по поводу Анастасии прохаживалась куда более жёстко… Саша глубоко подышала, чтобы успокоиться, затем поправила свою старенькую любимую кофточку с наивным крупным бантом вместо броши, и вышла из укрытия. Начинался ещё один рабочий день…
