Утро Ольги Сергеевны началось с предательского щекотания в носу. Она еще не успела открыть глаза, как тело содрогнулось от трех чихов подряд.
«Раз-два-три…» ― мысленно отсчитала она, замирая под одеялом.
Примета покойной бабушки не сулила ничего хорошего: два чиха ― к неприятностям, три ― к настоящей беде.
Ольга Сергеевна осторожно приподнялась, поправляя съехавшую набок ночную сорочку. Луч весеннего солнца пробивался сквозь щель в шторах, выхватывая из полумрака знакомые очертания: комод, фотографию в рамке ― с мужем Володей в их последнем совместном отпуске. Его не было уже пять лет ― ни отпуска, ни мужа.
Рука сама потянулась к очкам на прикроватной тумбочке. В ту же секунду раздался звон ― локтем задела любимую кружку с надписью «Лучшей маме». Подарок Катюши на пятидесятилетие. Фарфор разлетелся на несколько крупных осколков и десятки мелких, рассыпавшись по полу причудливым узором.
«Прямо как наша семья», ― мелькнула невеселая мысль, пока она собирала осколки в совок. Большой кусок с буквой «Л» остался в ладони ― словно насмешка.
Именно тогда зазвонил телефон. На экране высветилось лицо Кати.
― Мам, ― голос дочери звучал так сладко, что Ольга Сергеевна сразу насторожилась. ― Ты же не против, если мы с Димой поживем у тебя пару недель?
В памяти моментально всплыло: последний «ремонт» зятя длился четыре месяца. Закончился тем, что Дима случайно затопил три этажа, пытаясь починить кран с помощью изоленты.
― Конечно, милая, ― машинально ответила Ольга Сергеевна, глядя на осколки кружки в мусорном ведре.
Она повесила трубку и вздохнула. В холодильнике что-то тихо щелкнуло, но Ольга Сергеевна не обратила на это внимания.
Кофе в этот день горчил сильнее обычного.
* * *
Дима ввалился в квартиру с видом человека, которого вот-вот поведут на казнь. Его подбородок, покрытый двухнедельной щетиной, напоминал ершик для мытья бутылок.
― Здравствуйте, Ольга Сергеевна, ― пробурчал, волоча за собой рюкзак, из которого торчала бутылка с янтарной жидкостью.
Ольга Сергеевна мысленно отметила, что форма бутылки подозрительно напоминала ту, что стояла в ее серванте. С коньяком.
Катя влетела следом, с ходу бросив на пол огромный чемодан и по пути сбив вазу с искусственными цветами.
― Мам, у тебя есть что-нибудь перекусить? Мы с утра ничего не ели! ― дочь уже рылась в холодильнике, доставая сыр и колбасу.
Ольга Сергеевна молча взяла сковороду ― чугунную, которой пользовалась еще ее мать.
В этот момент за ее спиной раздался звонкий голос:
― Ну и семейка у вас, Ольга Сергеевна! Прямо цирк на дому!
Она резко обернулась, чуть не выронив сковороду. За кухонным столом, развалившись на ее любимом стуле с вязаной подушкой, сидел незнакомый старичок. Он с аппетитом уплетал вишневое варенье прямо из банки ― то самое, что она закатывала прошлым летом. В детстве Катя обожала его, особенно с блинами.
― Вы кто такой? ― вскрикнула Ольга Сергеевна, хватаясь за сердце.
Старик облизнул ложку и лукаво подмигнул:
― Кудеяров. Волшебник пенсионного возраста. Временно прикомандирован к вашему району.
Он достал из кармана потертого пиджака красную корочку с надписью «Департамент бытовой магии» и печатью, удивительно похожей на кофейное пятно.
― Вам повезло, дорогая. По новому постановлению, каждый пенсионер имеет право на персонального волшебника. Я выбрал вас.
― Почему именно меня? ― растерялась Ольга Сергеевна.
― Потому что ваше варенье ― просто волшебное! ― рассмеялся Кудеяров и вылил остатки кофе на блюдце.
Коричневая гуща медленно растекалась, образуя идеально ровное сердечко.
― Это что, гадание?
― Нет, ― старик загадочно улыбнулся. ― Это план действий.
В дверях кухни замерли с открытыми ртами Катя и Дима. В холодильнике кто-то хихикнул.
* * *
Ольга Сергеевна прищурилась, разглядывая удостоверение. В графе «Специализация» значилось: «Бытовое волшебство 1-го разряда. Чистка кармы, исправление родственников, привлечение соседей».
― И что вы собираетесь делать? ― спросила, отбирая у старика банку с вареньем.
Кудеяров вытер усы бумажной салфеткой, которая тут же превратилась в голубя и улетела в форточку.
― Для начала разберемся с этим, ― ткнул пальцем в Диму. Тот уже успел разлить чай на желтую скатерть.
Зять испуганно поднял руки:
― Я-то чего? Я ничего!
― Именно! ― воскликнул волшебник. ― В этом и проблема!
Он достал из кармана крошечную серебряную ложечку и начал помешивать воздух над чашкой Ольги Сергеевны. Жидкость забурлила, приобретая изумрудный оттенок.
― Выпейте.
Ольга Сергеевна нахмурилась:
― Это что за фокусы?
― Обычный утренний кофе. Только с щепоткой магии и… ― понизил голос. ― Тремя каплями терпения. Срок действия ― месяц.
Катя фыркнула:
― Мам, да ты что, веришь в эту чушь?
Но Ольга Сергеевна уже поднесла чашку к губам. На вкус напиток оказался самым обычным, хоть и зеленый. Разочарованно вздохнув, она поставила чашку на стол.
И тут Дима вдруг подскочил:
― Ольга Сергеевна, давайте я помою посуду!
Он схватил тарелки и бросился к раковине так стремительно, что Катя от неожиданности плюхнулась на стул.
― Что с ним? ― прошептала дочь.
Кудеяров подмигнул:
― Первые признаки выздоровления.
* * *
На следующее утро Ольга Сергеевна проснулась от запаха жареного. В голове мелькнуло: «Пожар!» ― и она бросилась на кухню.
Но вместо огня увидела Диму в фартуке с ромашками. Он ловко подбрасывал блин на сковороде и весело гаркнул:
― Доброе утро, Ольга Сергеевна! Кофе будет через пять минут!
Катя, обычно не вылезавшая из постели раньше полудня, уже сидела за столом и вязала. Розовый клубок покачивался у нее на коленях. Она улыбнулась:
― Мам, я вспомнила, как ты учила меня в детстве. Хочу связать тебе шарф!
Ольга Сергеевна молча опустилась на стул. В холодильнике раздалось одобрительное урчание.
― Где этот волшебник? ― спросила она.
― Ушел по делам, ― ответил Дима, лихо переворачивая блин. ― Оставил инструкцию.
Он показал на холодильник, к которому магнитом была прикреплена записка:
«Не солите еду после 18:00 ― иначе зять снова начнет пить. P.S. Варенье спрятал».
Ольга Сергеевна вздохнула и потянулась за кофейником. Вдруг заметила, что блюдце с кофейной гущей стоит на другом месте. Подойдя ближе, она увидела ― сердечко стало двойным, а рядом появилась крошечная нота.
* * *
Ольга Сергеевна так и не успела разгадать значение рисунка. В шесть вечера раздался звонок в дверь.
На пороге стоял высокий мужчина с благородной сединой на висках. В одной руке он держал футляр для скрипки, в другой ― бутылку вина. Из-за его спины выглядывал рыжий хвост.
― Виктор Леонидович, ваш новый сосед сверху, ― представился с легким поклоном. ― Не сочтите за наглость, но не подскажете, где здесь можно выпить приличный кофе? Моя скрипка отказывается играть на растворимом.
Ольга Сергеевна машинально поправила прическу. В дверном проеме возникла Катя с зеленой маской на лице.
― Мам, кто… ― начала, но замолчала, увидев соседа.
― Проходите, ― неожиданно для себя сказала Ольга Сергеевна. ― Я как раз собиралась ставить чайник.
Виктор Леонидович переступил порог, и в квартире погас свет. Раздался звон разбитого стекла ― Дима уронил стакан, подслушивая у двери.
Свет вспыхнул. На полу сидел рыжий кот с умными глазами и презрительно разглядывал осколки.
― Это Бах, ― представил питомца Виктор Леонидович. ― Мой самый строгий критик.
― Боже, какой красавец! ― воскликнула Катя, забыв про крем на лице.
Кот фыркнул и гордо прошествовал на кухню, прямо к холодильнику. Дверца сама приоткрылась, и оттуда выкатилась банка тунца.
* * *
Виктор Леонидович оказался бывшим концертмейстером городского оркестра. Его уволили после того, как новый руководитель решил «осовременить репертуар».
― Теперь они играют рок-обработки Чайковского под синтезатор, ― с горечью рассказывал он, пока Бах недовольно бил хвостом по его колену. Виктор Леонидович погладил кота: ― Он терпеть не может современные аранжировки. В консерватории его даже пускали на репетиции ― сидел в первом ряду и мяукал, когда кто-то фальшивил.
Ольга Сергеевна с новым соседом быстро сдружились. Как-то вечером, когда Катя фальшиво пела в душе, Бах вскочил на пианино и начал дирижировать хвостом. Виктор Леонидович рассмеялся:
― Видите? Он требует концерта!
Дима, который как раз мыл пол (уже в третий раз за неделю!), неожиданно предложил:
― А давайте устроим музыкальный вечер? Я… э… немного играю на губной гармошке.
Ольга Сергеевна с удивлением обнаружила, что не против.
Вечером в гостиной собралась странная компания: Виктор Леонидович со скрипкой, Дима с гармошкой, а Катя ко всеобщему удивлению достала с антресолей старый аккордеон.
Бах восседал на пианино, как дирижер, и указывал хвостом на того, кто фальшивил. Ольга Сергеевна сидела в кресле, вдруг осознав, что впервые за много лет чувствует себя счастливой.
― Что будем играть? ― спросил Виктор Леонидович.
― «Подмосковные вечера»! ― предложил Дима.
― Бах терпеть не может советскую эстраду, ― покачал головой скрипач. ― Давайте лучше «Времена года» Вивальди.
Кот одобрительно мурлыкнул.
Первые ноты скрипки дрожали в воздухе, словно капли дождя. Дима осторожно подыграл на гармошке, Катя нажала несколько клавиш ― и случилось чудо. Комната наполнилась музыкой, теплой и живой, будто сам воздух запел.
Ольга Сергеевна закрыла глаза. Ей показалось, что где-то рядом тихо скрипит пол ― так же, как когда-то, когда Володя поздно возвращался с работы.
Когда они закончили, в дверях кухни раздались аплодисменты. Там стоял Кудеяров с довольной улыбкой и банкой варенья в руках.
― Неплохо, ― кивнул он. ― Но коту не хватило вибрато в третьей части.
Бах снисходительно мяукнул в ответ.
* * *
Прошло три недели. Катя и Дима наконец съехали ― ремонт закончился, а заодно зять нашел работу (оказалось, он неплохо разбирается в сантехнике).
Перед уходом Дима неловко протянул Ольге Сергеевне коробку:
― Это вам. В благодарность.
Внутри лежал большой фарфоровый сервиз на шесть персон. Кружки формой напоминали ту, что Ольга Сергеевна недавно разбила.
― Спасибо…
― И… ― Дима замялся. ― Мы с Катей подумали… Может, в воскресенье придете к нам на ужин?
Катя засмеялась:
― Да, мам, Дима научился готовить твой борщ!
В тот же вечер Виктор Леонидович постучал в дверь с двумя билетами в консерваторию.
― Бах настаивает, ― сказал он. ― Сегодня как раз вечер Вивальди.
Кот сидел у его ног и смотрел на Ольгу Сергеевну с видом полководца, не терпящего возражений.
Кудеяров больше не появлялся. Но теперь, когда Ольга Сергеевна варила кофе, гуща неизменно складывалась в нотный стан. А на верхней полке серванта стояли две чашки ― одна с надписью «Самой лучшей», другая ― «Самому лучшему».
* * *
Прошел год. В квартире Ольги Сергеевны часто бывают молодые ― Катя, Дима и их новорожденная дочка Верочка. Виктор Леонидович самозабвенно наигрывает ей колыбельные.
Как-то утром Ольга Сергеевна чихнула три раза.
― Это к счастью, бабушка Оля! ― засмеялась Катя.
В холодильнике кто-то тихонько хихикнул.
