— Дочка, ты чего? У тебя с математикой всегда хорошо было, считать умеешь. Тебе двадцать восемь, а ему пятьдесят будет!
— Люблю, ничего не могу с собой поделать, — Агата кружилась перед зеркалом в гостиной и напевала что-то себе под нос.
— У него уютный ресторанчик на набережной, своя яхта, причал и большой загородный дом.
— Ты ему в дочки годишься, он чуть младше твоего отца, Агата. Может, пройдёт? — мать умоляюще посмотрела на неё.
— Ты злая! А говоришь, что любишь! Почему ты не понимаешь, что с ним я счастлива?
— Счастье не только в огромном доме и яхте. Счастье в другом. Всю жизнь же с этим человеком тебе жить. Детей рожать.
— У него есть взрослый сын. Ему тридцать.
— Ну вот, он даже старше тебя. Внуки и дети одного возраста будут, — не отступала мать.
— Ваня не хочет больше детей и я тоже.
— Как?
— Очень просто, — дочь дёрнула левым плечом и поправила свои рыжие локоны. — Да и откуда тебе знать, что такое любовь и женское счастье? — Агата сейчас сильно уколола мать в самое сердце. — Не мешай, дай мне любить и быть любимой.
Три года назад дочь рассталась со сверстником, отношения их были взрывными, не приносящими ничего кроме боли и страданий, поэтому восстанавливалась Агата долго и мучительно. И вдруг … он. Ванечка.
Мать сначала обрадовалась. Румянец на щеках Агаты и её прекрасное настроение не могли не радовать, но только до того момента, как Татьяна Васильевна узнала, что Ванечке пятьдесят совсем скоро.
Эта прекрасное для некоторых число заставляло мать содрогаться и нервничать.
Пятьдесят. Татьяна Васильевна сама в прошлом году отметила юбилей и как никто понимала, что это за возраст, могла сравнить себя и дочь. Темп жизни совершенно иной, нет той лёгкости, гибкости, которая, вероятно, вскружила Ванечке голову. И быстрая усталость, накатывающая депрессия, что лучшая половина, а может, и того больше, жизни уже пролетела.
Татьяна Васильевна расстроилась. Сильно.
— Знакомить тебя с Ваней или ты против? — дочь всё же заговорила с матерью перед выходом.
— Знакомить, конечно, что за вопросы?
— Только вот давай, без этих своих штучек о разнице в возрасте.
Татьяна Васильевна вновь хотела обидеться, но не стала. Сейчас самый момент увидеться с этим ловеласом и сказать ему всё в лицо. А начнёшь опять неудобный разговор про возраст с дочерью — обидится.
— Тогда давай на следующих выходных. Я поговорю с любимым.
Мать легко коснулась рта рукой, скрывая улыбку и чуть отвернулась, чтобы дочь не увидела. Совсем недавно любимым дочь называла плюшевого зайца, которого ей подарил парень, а теперь мужчину.
— Не будешь воспринимать Ивана всерьёз, знакомить не буду и на свадьбу не позову.
— Я поняла, — ответила мать и посмотрела на себя в большое зеркало в прихожей.
— Да. И не надо делать химку перед встречей. Она тебе не идёт. Бигуди тебе в помощь.
Татьяна Васильевна ничего не ответила дочери, только замахала рукой, выпроваживая дочь.
— Иди, ждёт уже час тебя под окнами, тарахтит.
— Не час, а полчаса.
Постоянные возражения дочери уже начали раздражать мать.
Татьяна Васильевна закрыла за дочерью дверь и подошла к окну, ведущему во двор.
Дочь вышла спокойно. Чуть задержавшись у двери и дав возможность Ивану выйти из машины, чтобы открыть ей дверь.
«Ишь, кавалер. Красит волосы или парик носит», — она по себе знала, что дожить до пятидесяти без седых волос нельзя. «Прыткий, молодится как. Ладно. Может, это как раз сын Ивана», — подумала она и задёрнула штору.
Неделя пролетела совершенно незаметно для Татьяны Васильевны. На работе аврал — отчёты, графики, платежи. Мать приходила домой поздно.
— За тобой заедет Паша, это сын Ивана, — сообщила дочь накануне.
— Хорошо, — только и ответила мать. Она подошла к шкафу, чтобы выбрать наряд, но ничего подходящего не попалось на глаза.
— А, — махнула рукой Татьяна Васильевна и легла спать.
Утром она проснулась от того, что в дверь настойчиво звонили.
— Кто? — набросив на плечи халат, спросила она.
— Это Павел. Я приехал отвезти вас к нам домой.
Татьяна Васильевна посмотрела на часы в прихожей и занервничала. Был уже полдень. Будильник вчера она просто забыла установить. Да ещё и звук на телефоне не включила. Дочь звонила раз десять уже.
— Паша, вы проходите, — Татьяна Васильевна распахнула дверь, а сама закрылась в ванной комнате.
— Да я бы в машине подождал, — ему пришлось войти, чтобы не держать дверь открытой.
— Я сейчас, пять минут, простите, что так получилось.
Она выскочила из ванной комнаты, схватила с плечиков чёрный строгий костюм и блузку с рюшами в горошек и быстро исчезла в ванной комнате снова. Когда Татьяна Васильевна вышла, Павел улыбнулся.
— Вы выглядите обворожительно. На яхте будет где укрыться от палящего солнца.
Мать Агаты посмотрела на него и тут же вернулась к шкафу.
Через пять минут она стояла в прихожей в белоснежных укороченных скини и свободного кроя жёлтой рубашке. На полке в прихожей лежала шляпа с короткими полями, её и пляжную сумку Татьяна Васильевна тоже взяла с собой.
— Прошу, — Павел протянул ей руку, когда они стали спускаться по лестнице.
«Вот это воспитание», — невольно подумала про себя она.
Дорогой молчали. Татьяна Васильевна несколько раз доставала зеркальце из сумки. Павел это видел, замечал, его губ коснулась тень улыбки.
Загородный дом Никитиных впечатлил Татьяну Васильевну с первых же мгновений, как только автоматические ворота открылись. Она быстро перевела всё в денежный эквивалент и поняла, что Агата не приукрашивала. Богатая жизнь всегда манила её дочь.
— Наконец! — Агата вышла на крыльцо и недовольно встретила мать.
— Я проспала, представляешь, в первый раз в жизни.
Татьяна Васильевна, действительно, была пунктуальна, но не сегодня.
— Сон пошёл тебе на пользу, выглядишь хорошо, — сказала дочь, отвернувшись, и мать даже не поняла, это была фраза сказанная, чтобы уколоть её в очередной раз или, действительно, комплимент.
— Мама, это Иван. Знакомься.
По лестнице, ведущей на второй этаж, спускался мужчина. Татьяна Васильевна даже приоткрыла рот от удивления. Красавец, брутальный брюнет.
«Надо отдать должное, а вкус у тебя Агата есть», — усмехнулась про себя мать.
Татьяна Васильевна почувствовала себя неловко рядом с таким мужчиной. Хотелось отвернуться, занять себя чем-то, но только не смотреть в эти светло-серые глаза.
Мужчина, стоящий перед ней, знал как себя правильно подать. Он заговорил первый, улыбался, пригласил на террасу своего дома, при этом не забыв об Агате, нежно подхватив её под локоток, увлекая за собой и быстро перейдя в разговоре на «ты».
Татьяна Васильевна пыталась раз за разом накопить во рту слюны, но в горле пересохло. Тут же из ниоткуда возникла женщина в сером красивом платье и спросила, что желает мадам.
«Мадам», — Татьяна Васильевна чуть не плюхнулась на стул от такого приёма.
Сказка, да и только. Реальная сказка.
Сын Ивана уже переоделся и тоже спустился на террасу:
— Приглашаю вас на прогулку, яхта готова.
— Мам, давай с нами.
Татьяна Васильевна зашла в дом с женщиной в сером платье, а когда вышла, на веранде её ждал только Иван.
Она на это и рассчитывала.
— Ты хотела поговорить со мной наедине? — мелодично спросил он у матери Агаты.
«Что ты хотела, ему пятьдесят, он опытный…», — тут же подумала она.
— Да. Знаешь, я когда ехала сюда с твоим сыном… Он, кажется, старше Агаты? — спросила она, делая вид, что не знает.
— Да, немного.
— Кстати, у него прекрасные манеры, спасибо, что воспитал такого достойного мужчину.
Иван улыбнулся.
«Виниры» — почему-то подумала она и чуть поджала губы, чтобы не показать свои зубы.
— Так вот, Иван, я когда ехала сюда, подумала, что моя дочь никогда не увидит тебя молодым, а ты её старой.
Ты остаешься, а я ухожу…
Что-то в нас есть, не подвластное смерти.
Пусть все идет по тому чертежу,
Что без меня тебе Время начертит.
Дементьев писал об этом давным-давно, — процитировал Иван.
— Писал, — кивнула она.
— А как же любовь? Если я могу подарить женщине свою любовь: а это внимание, ласку, уважение, достаток, то, что в этом плохого. Что плохого в том, чтобы быть счастливым и дарить это счастье другому человеку?
— Плохо ничего…
— Но пятьдесят…, — сказал за неё он.
— Да…
— Мы близки с тобой, Танюша, по возрасту, а мыслишь ты ещё, прости, как юная девочка, в этом твоя дочь тебя прогрессивнее. Она берёт от жизни всё здесь и сейчас и не думает о будущем.
— Вот, именно, не думает! — обиделась Татьяна Васильевна.
— Отпусти её, она уже взрослая женщина, пусть живёт своей жизнью. Ты отлично выглядишь, я удивлён, что ты одна. Это, видимо, делает тебя невыносимой, Агата была права.
— Неуместно обсуждать такие темы! — недовольно сказала она, ступив на причал.
Агата с нетерпением ждала на яхте, когда они отправятся.
— Тебе не понять. Ты мужчина, у тебя нет необходимости вкалывать с утра до ночи, как я посмотрю.
— Если ты о достатке, то я шёл к этому почти двадцать лет. Бывала всякое, тяжело тоже бывало, поэтому я сейчас дорожу каждым мгновением своей жизни, в том числе каждой минутой, проведённой с Агатой, — Татьяна Васильевна только сейчас поняла, что Иван на протяжении всего разговора постоянно смотрел на её дочь.
— Прошу, — подал он ей руку.
Татьяна Васильевна посчитала разговор неоконченным и потом неоднократно пыталась возобновить его. Но Иван отдыхал. Он словно не замечал мать Агаты.
— Павел вас отвезёт, — неожиданно перешёл с «ты» обратно на «вы» Иван, когда они вернулись с прогулки домой.
Агата поняла, что знакомство вышло неудачным, но не сказала ни слова, только попрощалась с матерью.
В следующий раз с дочерью мать увиделась только через неделю. Агата ездила по делам в город и заехала к матери.
— Я опять на неделю к Ване. Ну что ты с кислой миной меня встречаешь?
— Нет, что ты. Спасибо, что заехала.
— Мы идём в театр на следующей неделе, пойдёшь с нами? — поинтересовалась дочь.
— Нет, спасибо, у меня много работы. Деньги, знаешь ли, дочка, достаются мне тяжело.
— Я знаю, мам, хочешь, уволься, я поговорю с Ванечкой, думаю, и на тебя хватит.
— Ой, нет, что ты. Я уж как-нибудь сама.
— Кстати. Мама, в молодости Ванечка был таким смешным, и выглядел обычным, ему так идёт зрелость. Вот смотри, — дочь открыла на телефоне раздел с фотографиями и принялась показывать их матери. — Прикольный? — спросила она.
— Да. Смешной.
— Ага. Я показала ему твои фотографии в молодости, и он сделал тебе комплимент, сказал, что ты ничуть не изменилась, и теперь он точно знает, как я буду выглядеть в старости.
Татьяна Васильевна натянуто улыбнулась и поменяла тему разговора.
Уже ночью, мать никак не могла уснуть. Она вспоминала ту поездку в загородный дом Никитиных, вспоминала Ивана, тот разговор. И лежала, долго думала.
Теперь ей нужно учиться радоваться за дочь, осознавать, что она счастлива и принимать её решения. Нет у неё других аргументов, чтобы быть недовольной. Дочь видела Ивана молодым, а он её увидел в старости.
