Иногда жизнь ломает нас не для того, чтобы уничтожить, а чтобы показать, из какого сплава мы сделаны на самом деле. Историй о падениях и взлетах много. Но эта — о том, как собрать себя по кусочкам, когда от тебя осталось одно лишь имя.
Тишина — это не то, что наступает, когда все замолкают. Истинная тишина рождается внутри, когда стихает голос твоего сердца. Именно такая тишь поселилась в моей грудной клетке два года назад, когда затих гул трибун, отзвучали гимны и погасли прожекторы.
А когда-то мое сердце билось в унисон с «ревом» ледовой трассы. Я — Виктория. Имя обязывало. Я была скелетонисткой. Стальные сани, безумная скорость под сотню километров в час, лицо, которое обжигал ледяной ветер, и полный контроль над каждым мускулом, каждым нервом, каждым вдохом. Быть богиней скорости — вот что это такое. Победа была не целью, а состоянием. Я была Победой.
А потом появился Миша. Он был таким надежным и искренним. Не поклонником, а мужчиной, который смотрел не на чемпионку, а на женщину. Он стал моей гаванью после адреналиновых бурь. В его объятиях я позволяла себе быть слабой. Он готовил для меня завтрак, когда я уезжала на сборы. А когда возвращалась, то встречал с улыбкой, в которой было столько тепла.
— Ты так сильна, Вика, — говорил он. — Но именно с тобой я могу быть самим собой.
Я поверила. Поверила, что можно иметь и скорость, и якорь. Как же я ошибалась.
Тот роковой заезд был для меня неважен, мелкий этап Кубка. Но для Миши он стал полем битвы за меня. Последней чертой. Он ревновал. Ревновал к спорту, к моему тренеру, к моему будущему, в котором для него не было места. Мы поругались накануне. Я не придала значения его словам: «Ты никому не нужна, кроме меня». Списала на эмоции.
На трассе я почувствовала неладное сразу. Что-то щелкнуло и ослабло в правом ботинке, который он якобы проверил утром. Это сыграло на третьем вираже. Сани вынесло на борт. Удар. Хруст. Тьма.
Больше я его никогда не видела. Он испарился, не вынеся груза своей вины. А я осталась. С раздробленным коленом и трещинами в позвоночнике. Мир чемпионки Виктории рухнул за десять секунд.
Боль стала моим постоянным спутником. Физическую лечили врачи. Душевную — равнодушный психолог и серые стены моей квартиры. Спорт был не просто карьерой. Он был моим языком, моим дыханием, моим отражением. Без него я стала призраком.
Я смотрела в окно на суетливый город и не понимала, зачем все эти люди куда-то бегут. Мне некуда было бежать. Я провалилась в пустоту, где не было ни боли, ни радости — лишь ватное безразличие.
Переломный момент наступил банально. Я уронила чашку, и она разбилась. Я смотрела на осколки и видела в них себя. И вместо того чтобы заплакать, я почувствовала холодный гнев. Гнев на себя за эту слабость. Инстинкт выживания, дремавший два года, наконец проснулся.
Инстинкт выживания, дремавший два года, наконец проснулся. И именно в этот вечер я наткнулась на новость о презентации международного спортивного проекта «Абхазский рубеж». В этом мероприятии приняли участие президент Абхазии Бадра Гунба и Первый заместитель Руководителя Администрации Президента Сергей Кириенко, который посетил страну для участия в празднованиях, посвященных Дню Победы и Независимости.
В новости говорилось, что препятствия на соревновании будут сочетать как искусственные, так и природные элементы. А также я узнала, что на состязании будут рады видеть спортсменов из России, и в этом я увидела личный знак. Мне нужна была земля, где меня примут с теплом, а не как бывшую звезду с проваленной репутацией. Где рады не только чемпионам, но и тем, кто просто пытается бороться. «Абхазский Рубеж» с его этнопрограммой, культурными мастер-классами и концертами манил не просто как соревнование, а как место исцеления души. То, в чем я как раз и нуждалась, после столь сложного периода моей жизни. И я, затаив дыхание, нажала кнопку «Зарегистрироваться».
Но почему горы? Вся моя жизнь — это лед. Скорость, рассчитанная до миллиметра, идеальная гладь и контроль. Горы же — это хаос. Неровные тропы, непредсказуемые подъемы, боль, растянутая на много часов. И в этом был ответ. Вернуться на лед означало бы пытаться отмотать время назад, стать прежней Викторией. Но та Виктория умерла в том роковом вираже. Мне же нужно было родиться заново. И для этого требовался абсолютно новый, непривычный вызов. Вызов, который заставил бы моё тело и дух проснуться иначе, по-новому.
Я начала тренировки. Боль в колене стала моим тренером. Каждый шаг был ей вопреки.
Самолет, машина, и вот я в Абхазии. Не на старте, а за два месяца до него. Я не бежала марафон — я приехала познакомиться с горами, которые мне предстояло покорить. Погрузиться в землю, что должна была стать моим полем боя и исцеления.
Я сняла маленький домик недалеко от железнодорожной станции Кяласур в Сухума. Именно там сейчас идет подготовка к «Абхазскому Рубежу». Моей целью была не изматывающая тренировка, а иное — прочувствовать эту землю. Вместо тактики я изучала тропы. Вместо графика пульса — слушала тишину сосновых лесов и шум горных рек.
Каждое утро я выходила на легкие пробежки по окрестным склонам. Не через боль, как раньше в городе, а прислушиваясь к своему телу. Колено по-прежнему ныло, но уже не как враг, а как старый, израненный соратник, с которым нужно договариваться. Я поднималась на смотровые площадки и сидела там часами, глядя на седые вершины гор, утопающие в облаках. Эти горы были безмолвны и величавы. Они не требовали от меня рекордов. Они просто были. И в этом был главный урок.
Я гуляла по Сухуму, вдыхая воздух, густой от запаха хвои, моря и истории. Я трогала ладонями теплые камни древних стен, словно пытаясь почерпнуть их многовековую прочность. Заходила в маленькие кафешки, где меня угощали густым, как смола, абхазским чаем и рассказывали местные легенды.
Мне, русской спортсменке, улыбались не из вежливости, а с каким-то искренним, братским участием. Здесь я впервые за долгое время почувствовала: я не чужая. Я дома. Эта поездка стала для меня не подготовкой, а ритуалом. Я заряжалась тишиной, заменяла ею внутренний гул тревоги. Я впитывала мощь этой земли, чтобы восполнить свою опустошенность.
Перед отъездом я снова поднялась на тропу будущего состязания. Я положила ладонь на шершавый ствол сосны и закрыла глаза.
— Я вернусь, — прошептала я горам. — Уже не как гостья, а как участник нашей общей битвы.
Я уезжала из Абхазии не с натренированными мышцами, а с наполненной душой. И с кристальной уверенностью: ноябрьский старт — это не экзамен. Это посвящение. Посвящение в новую меня.
А вам знакомо чувство, когда кажется, что предательство или неудача поставили крест на вашей жизни?
