— Лидка, а правду бабы говорят, что Настя Морозова от Лёшки твоего беременна? — ехидно спросила соседка Даша, когда Лида шла мимо её дома.
— А я сплетни не собираю, и ничего такого не слышала, — спокойно ответила Лида и пошла дальше.
Но разговор этот засел в голове. Семью Морозовых лично не знала, но фамилию эту слышала.
Неблагополучные. Мужик женился на женщине с двумя детьми. Выпить любят. Живут на краю села. Больше ничего не знала. Кто такая Настя, понятия не имела.
Вечером она долго сидела у окна, не включая свет. За окном темнело, а мысли крутились, как вороньё над полем. То, что у её сына была девушка, она не знала. Лёшка был малоразговорчивый, стеснительный, но добрый и работящий. Всегда помогал ей по хозяйству, воды налить курам, корма насыпать, в огороде прополоть, никогда не отказывал.
Муж бросил Лиду, когда была беременна. Сказал, не готов тянуть такую ношу, пожить для себя хочет. Ох, и обозлилась тогда, но ничего, справилась сама. Хорошего сына вырастила…
На следующее утро, накинув пальто и повязав платок, Лида отправилась к Морозовым. Ветер был колючий, осенний, она быстро шла, словно не замечала ничего вокруг. И знала, что если не разберётся, спать спокойно не сможет.
Подошла ко двору. Забор покосился, калитка держалась на честном слове. Лида постучала, но ответа не было. Потом хлопнула дверь, раздались шаги. Из-за угла показалась девчонка, худенькая, волосы ярко-рыжие, толстая коса, в растянутом свитере и старых тапках.
— Настя? — спросила Лида.
— Да, — девушка насторожилась, — А вы кто?
— Я Лидия Степановна. Мать Алексея Смирнова. Лёшки.
Глаза у Насти округлились. Щёки порозовели. Она отвела взгляд, потупилась. Молчала.
Лида не стала ходить вокруг да около.
— Говорят, ты беременна. И что от моего сына. Правда?
Настя вскинула на неё глаза. И в тот же миг лицо её исказилось, губы задрожали.
— Правда, — выдохнула она. — Он… он уехал, а я… Мама говорит, чтобы аборт делала, а я не могу. Мы с ним любим друг друга. Мы переписывались. Я ему всё хотела сказать, но мать мои письма рвёт. Она пьёт. И отчим с ней. Кричат. Из дома гонят. Мне идти некуда… Я школу закончила, и в магазин сразу устроилась работать… Но из-за матери меня выгнали, никуда не хотят брать… И что делать, не знаю…
Лида смотрела на девочку, и сердце её сжалось. Не капризная, не дерзкая, а растерянная, тоненькая, с глазами, в которых столько боли, сколько не у каждой взрослой женщины найдёшь.
Она вздохнула глубоко.
— Переезжай ко мне, — сказала тихо. — Ты не одна. И ребёнок твой не один. Лёшу дождёмся вместе…
Настя не сразу поверила. Стояла, будто не слышит.
— Что стоишь? — уже твёрже сказала Лида. — Собирай вещи и переезжай. У меня комната пустая есть, места хватит.
Настя кивнула всхлипывая.
Через пару дней Настя уже жила у Лиды. Спала на старенькой кровати в бывшей комнате Лёшки. Лида принесла из шкафа пелёнки, что хранились с тех времён, когда ещё своей сестре помогала с детьми. Надо перебрать их, проверить, в каком состоянии.
Потом купили ей в городе новые вещи. Весь гардероб девушки состоял из стареньких джинсов и платья, да пара кофточек. Настя неловко примеряла одежду для беременных, краснела, смеялась. Живота пока не было видно, брали на будущее.
Вечерами пили чай с малиновым вареньем, Лида рассказывала, как рожала.
— Главное, не бойся. Все бабы через это проходят. Родишь, молодая, здоровая…
— Спасибо вам… — шептала Настя. — Я и не верила, что так бывает… Вы так хорошо отнеслись ко мне…
— Бывает, девочка. Когда не злобой живёшь, а сердцем… Да и внук это мой, или внучка, как же я в стороне останусь…
В письме всё рассказали Лёше. Он благодарил мать и поддерживал Настю, уверял, что всё будет хорошо.
Перед родами поехали покупать всё для ребёнка.
Полки в магазине ломились от пелёнок, комбинезончиков, бутылочек и игрушек, всё яркое, красивое. Настя ходила между стеллажами с затаённым дыханием, словно боялась дотронуться.
— Лидия Степановна, так всё дорого… — шептала она, пытаясь отговорить. — Зачем? У меня есть пелёнки, соседка отдала, да и вы что-то откладывали, обойдёмся…
— Что ты глупости говоришь, купим новое, и старое пригодится, не переживай, — отмахнулась Лида.
Она уверенно взяла бутылочку, комбинезон, мягкий плед и игрушку погремушку в форме зайца. Настя несла корзину с товарами, как хрупкий дар.
А потом, в отделе с кроватками, кто-то окликнул Лиду:
— А ты что тут делаешь, благодетельница? А я в окно вас увидела, и решила зайти, поздороваться, — хриплым голосом сказала женщина лет сорока, с всклокоченными волосами, в дешёвой куртке и в нетрезвом состоянии.
Это была мама Насти, Вера.
— Ну-ну, подобрала распутницу, да? — зло прошипела Вера, подходя ближе. — Сама сына не удержала, вот теперь героиню из неё лепишь? В подоле принесла… Пусть бы делала, как мать велела. Так нет же. Отказалась аборт делать. Жрать нечего, а ей, видите ли, рожать захотелось. Нам лишний рот в семье не нужен!
Настя прижалась к стенду, будто хотела исчезнуть.
— Не тебе, Вера, говорить об этом, — спокойно, но твёрдо сказала Лида. — Ты, может, не заметила, но у тебя дочь, она живой человек, не мусор. А внук твой будущий — тоже человек. И раз ты от них отказалась, не тебе теперь указывать, как им жить!
— Ты на себя посмотри, — фыркнула Вера. — Умная нашлась. Думаешь, геройством занимаешься? Да ты сама потом сопли вытирать будешь за этой дурой. И её ребёнком. Знай, назад мы её не примем…
— Я лучше буду вытирать сопли тому, кто нуждается, чем вариться в своей злобе, как ты, — с болью в голосе произнесла Лида. — Потому что тебе бутылка роднее. А я помогу. Потому что это по-человечески.
Вера замерла. На миг в её глазах что-то мелькнуло, может, укол совести, может, стыд. Но потом снова хмыкнула, отвернулась.
— Делайте, что хотите. Всё равно дуры.
Она не спеша вышла из магазина.
— Простите… — прошептала Настя. — Мне так стыдно за маму…
— Не тебе извиняться, — обняла её Лида. — Всё будет хорошо, слышишь? Всё, забыли!
Они выбрали кроватку, светлую, с резьбой и мягким бортиком. Взяли одеяло, комплект постельного белья с жирафиком. Настя улыбнулась, когда увидела маленькие носочки с мишками.
— Вы правда не против? — спросила она. — Что я у вас… Что это всё…
— Я не против. Я за. — Лида посмотрела на неё. — Потому что ты теперь часть моей семьи. А за семью мы держимся. Всегда…
Роды начались ночью. Лида повезла её в больницу сама, за рулём своей старенькой «шестёрки». Дождь лил как из ведра, дворники не справлялись, но они успели.
Мальчик родился крепким, с громким голосом. Настя назвала его Артёмом.
Лида забирала их из роддома с цветами.
— Ну вот, теперь я бабушка, аж не верится, вроде сама недавно рожала, а поди ж ты, годы летят как… Ну дай хоть гляну на внучка…
***
Когда Лёша вернулся из армии, он постоял на пороге, а потом шагнул внутрь и увидел Настю с младенцем на руках.
— Любимая, — начал он, но голос дрогнул. — Я приехал…
А потом подошёл, обнял, поцеловал её и малыша, и тихо сказал:
— Спасибо, что дождалась… И выносила и родила нашего сына…
Потом повернулся к матери.
— Мам… Спасибо. За всё…
Лида обняла их обоих.
— Теперь вы семья. А я вам помогу. Всё будет хорошо, детки… Расписаться вам надо, а то негоже пацану расти так…
Наступила весна. Снег уже растаял, и в окно ярко светило солнце. В доме пахло молоком, пирогами и счастьем. Маленький Артём спал в кроватке, Настя вязала пинетки, а Лёша чинил забор.
Лида смотрела на них, улыбаясь, и думала, что не зря всё это… Иногда, чтобы случилось чудо, нужно просто не пройти мимо. Протянуть руку. И дать шанс родиться новой жизни…
