— Десять тысяч? Да у нас таких денег нет! — Ирина швырнула полотенце на стол.
— Ириш, ну не кричи. Люда с ребёнком без копейки сидит, пенсия у мамы только через неделю, — Сергей говорил тихо, будто боялся, что стены услышат. — Обещали вернуть, как только…
— Как только – так сразу? — Ирина поставила тарелку в шкаф с такой силой, что чашки зазвенели. — Четвёртый раз за месяц! А когда отпуск планировали, твоя мама сказала: «Куда вам на море, вы и дома отдохнёте».
— Ну, мам сложно сейчас. Давление скачет. А Людка вообще одна с Димкой.
— Сложно? — Ирина повернулась так резко, что брызги от мокрых рук разлетелись по кухне. — А мне? Мне легко? Я двадцать лет в поликлинике за копейки горбачусь! И всё, что зарабатываю, уходит на твою семью!
— Нашу семью, — поправил Сергей.
— Нашу? — Ирина горько усмехнулась. — Наша семья — это ты и я. Твоя мать, сестра и племянник — это твоя семья.
— Ир, ну ты чего? Родители, брат, сестра — они всегда остаются семьёй. — Сергей приблизился, пытаясь положить руку на плечо жены.
— Не трогай! — Она отшатнулась. — Моя сестра в Мурманске. Мама умерла пять лет назад. Я что-нибудь просила у твоей мамы, когда она болела? Хоть раз?
Сергей молча смотрел в пол, теребя пуговицу рубашки.
— Их чеки из аптеки оплачивала я. Людкины наряды – я. Димкины экскурсии – тоже я, — Ирина загибала пальцы. — А когда мне нужна помощь, все сразу в кусты.
— Ты же сама говорила, что семья — это святое! — Сергей попытался зайти с другой стороны.
— Разве я не права, Сереж? — голос Ирины внезапно стал тихим. — Твоя мать смотрит на меня как на банкомат. А ты… ты просто передаточное звено.
Сергей побледнел.
— Перестань, — процедил он. — Ты… ты просто не понимаешь. Люда осталась одна с ребёнком! Мама пенсию всю на лекарства тратит!
— А мы, Серёжа? Четыре года копим на отпуск. Ни разу никуда не съездили, — Ирина покачала головой. — И каждый раз находится причина: то у Димки школа, то у мамы лекарства, то у Людки бойфренд сбежал.
В дверь позвонили. Громко, настойчиво.
— Это Людмила. Я сказал, чтобы зашла за деньгами, — признался Сергей.
Ирина застыла, вцепившись в край столешницы. Ветер из форточки шевелил занавеску, где-то на плите шипел чайник.
— Открой, — сказала она наконец. — Я хочу поговорить со всеми. Сразу.
Сергей неуверенно пошёл в прихожую. Через минуту на кухню ввалилась Людмила – яркая, шумная, с копной рыжих волос. За ней семенила Анна Петровна, маленькая седая женщина с тонкими губами.
— Ириш, спасайте! — с порога начала Людмила. — Димка в лагерь не поедет, если завтра путёвку не оплатим. Вернём в следующем месяце, зуб даю!
Анна Петровна поджала губы, глядя на Ирину испытующе.
— Садитесь, — Ирина указала на стулья. — Нам нужно серьёзно поговорить
Людмила плюхнулась на стул, закинув ногу на ногу. Анна Петровна присела на краешек, сложив руки на коленях. В кухне повисла тишина — только тикали часы на стене да капала вода из плохо закрытого крана.
— Слушай, Ир, если нет, так и скажи, — нетерпеливо начала Людмила. — У меня таксист внизу ждёт.
Ирина медленно открыла верхний ящик кухонного стола и достала толстую тетрадь в клетку. Сергей напрягся.
— Что это? — спросила Анна Петровна с подозрением.
— Учёт, — Ирина положила тетрадь на стол и раскрыла её. — За последние пять лет вы одолжили у нас четыреста тридцать две тысячи рублей. Вернули двенадцать.
Людмила фыркнула и отвернулась к окну. Анна Петровна побледнела.
— Ты что, записывала? — Сергей уставился на жену. — Как… как бухгалтер?
— Как дура, — поправила Ирина. — У которой вечно нет денег, зато есть куча родственников с протянутой рукой.
Анна Петровна поджала губы.
— Ирочка, ну что ты такое говоришь? Мы же семья. В семье не считаются.
— В семье, Анна Петровна, должно быть равноправие, — Ирина прикрыла тетрадь. — А в нашей получается, что я вам должна помогать, а вы мне — нет.
— Ой, только не надо этих капиталистических замашек, — Людмила закатила глаза. — Дашь денег или как?
Сергей вскочил с места.
— Людка! Хватит!
— А что Людка? — она вздёрнула подбородок. — Ир, ты же знала, на ком замуж выходишь. Мы всегда семьёй жили, всё общее. И вдруг — тетрадки, записи… Обмельчала ты.
— Я не обмельчала, Люда, — Ирина смотрела ей прямо в глаза. — Я устала. Представь, что ты тащишь тяжёлую сумку. День, неделю, месяц. Сначала ещё кажется, что справляешься. А потом понимаешь — не можешь больше. И никто не предлагает помочь.
Людмила скривилась, словно откусила лимон.
— Знаешь, сколько мне моя косметология стоит? — выпалила она. — А Димке репетиторы? А маме лекарства? У нас своих денег нет, мы еле концы с концами сводим!
— У меня тоже только то, что заработаю, — тихо сказала Ирина. — И я не против помогать. Время от времени. Но не быть дойной коровой.
— Какие страшные слова, — всплеснула руками Анна Петровна. — Серёжа, ты слышишь, что твоя жена говорит? Мы для неё обуза!
Сергей смотрел в пол, крутя обручальное кольцо на пальце. Ирина ждала, что он скажет, но муж продолжал молчать.
— Ладно, — Людмила резко встала. — Пойду займу у подруги. Она, в отличие от некоторых, понимает слово «помощь».
— Сядь, — неожиданно твёрдо сказал Сергей. — Не нужно идти к подруге.
Все трое уставились на него.
— Ирина права, — продолжил он. — Мы… я многое брал у неё и мало что возвращал.
Людмила присвистнула.
— Ты с ней заодно теперь? Предатель!
— Причём тут предательство? — Сергей повысил голос. — Ты хоть раз спросила, как у нас дела? Может, нам самим деньги нужны? Ирка зубы починить не может, а я… я даже костюм новый не покупаю, хожу в том, что отец носил!
— Боже мой, — простонала Анна Петровна. — У меня сердце сейчас остановится.
— Не остановится, — сказала Ирина и протянула ей стакан воды. — Выпейте.
— Знаете что, — Людмила сощурилась, словно примеряясь к удару. — Мне кажется, это всё Ирка. Раньше Серёга таким не был. Это она тебя настроила против нас!
— Людмила! — Сергей стукнул кулаком по столу. — Прекрати!
Дверь в кухню распахнулась, и на пороге появился мальчик лет двенадцати с рюкзаком.
— Мам, а почему ты меня внизу бросила? — спросил он.
— Димка, закрой дверь с другой стороны, — отмахнулась Людмила. — Взрослые разговаривают.
— А что случилось? — мальчик не двигался с места.
— Тётя Ира денег не даёт, — сказала Людмила. — Так что лагерь отменяется.
Ирина медленно повернулась к племяннику.
— Дима, я никогда не отказывала тебе в помощи. Но есть одно правило — долги нужно возвращать.
— Ты слышал? — Людмила театрально всплеснула руками. — Тётка считает, что ты ей должен!
— Я не это имела в виду, — Ирина покачала головой.
— У меня на телефоне скопилось, — вдруг сказал Дима, снимая рюкзак. — Я на новый компьютер собирал. Не хватит, конечно, но…
Он достал потрёпанную копилку в виде танка.
— Вот, — протянул её Ирине. — Тут восемь тысяч.
В кухне повисла мёртвая тишина.
Ирина смотрела на копилку в руках мальчика. Потом перевела взгляд на Людмилу, которая застыла с приоткрытым ртом.
— Ты… — Ирина запнулась. — Ты не должен этого делать, Дима.
— Я хочу в лагерь, — сказал мальчик, глядя в пол. — А если мама не отдаёт долги, то я буду отдавать.
Анна Петровна охнула и схватилась за сердце.
— Вот до чего ты довела ребёнка, — прошипела она, глядя на Ирину. — Довольна?
— Я? — Ирина подняла брови. — Это не я внушила ему, что можно бесконечно брать и ничего не отдавать.
Людмила рывком дёрнула копилку из рук сына.
— С ума сошёл? Это твои деньги! Никому ты ничего не должен!
— Нет, мам, — твёрдо сказал Дима. — Я всё слышал. Ты обещала тёте Ире вернуть в прошлом месяце. И позапрошлом тоже. А теперь снова просишь.
Людмила замахнулась, но Сергей перехватил её руку.
— Только попробуй, — тихо сказал он.
— Пусти! — Людмила вырвалась. — Вы все с ума сошли! Димка, а ну пошёл вниз!
— Мам, — мальчик сглотнул, но не двинулся с места. — Я хочу у тёти Иры и дяди Серёжи пожить. Можно?
Кухню затопила такая тишина, что слышно было, как на плите закипает чайник.
— Что? — Людмила рассмеялась каким-то лающим смехом. — Ты бредишь? А ну марш домой!
— Люда, — Ирина встала, опираясь о стол. — Давай без истерик. Дима может пожить у нас, если хочет.
— Чтобы ты мне мозги промыла? — Людмила тоже поднялась. — Ни за что!
— Дима, — Ирина проигнорировала вопль сестры мужа, — почему ты хочешь пожить у нас?
Мальчик переступил с ноги на ногу.
— У нас дома вечно какие-то дяди. Мама с ними пьёт, орёт по телефону. А баба Аня всё время плачет и жалуется. Я не могу уроки делать.
Анна Петровна промокнула глаза платочком.
— Господи, Димочка, что ты такое говоришь? Какие дяди? Людочка, о чём он?
— Правда глазки колет? — Людмила схватила сына за плечо. — Всё, мы уходим.
— Никуда ты не уйдёшь, — сказал Сергей, вставая между сестрой и дверью. — Сначала мы разберёмся. Люда, каких это мужиков ты к сыну водишь?
— А тебе какое дело? — огрызнулась она. — Может, мне тоже счастья хочется!
— А сын? — тихо спросила Ирина.
— А что сын? — Людмила дёрнула плечом. — Он не маленький. Сам себе бутерброды сделает.
— И кипяток на макароны нальёт, — добавил Дима. — Я уже умею.
Ирина и Сергей переглянулись.
— Слушай, Люд, — Сергей потёр виски. — Может, Димке правда лучше у нас какое-то время пожить? Спокойнее будет.
— Да как вы смеете! — взвилась Анна Петровна. — Это мой внук! Вы его украсть хотите?
— Мам, перестань, — Сергей поморщился. — Никто никого не крадёт.
— Ты! — Людмила ткнула пальцем в Ирину. — Это ты! Сначала брата настроила, теперь сына хочешь забрать! Ненавижу!
— Ты это прекрати, — Ирина повысила голос. — Я ему родная тётя. И ни на что не настраивала.
— Вот именно, тётя! — Людмила схватила Диму за руку. — А я мать! Только я решаю, где ему жить!
— Мама, пусти! — Дима вырвал руку. — Я останусь!
Людмила занесла ладонь для удара, но Сергей успел перехватить её.
— Ты что творишь? — процедил он.
— Отпусти её! — Анна Петровна вцепилась в руку сына. — Это ваша Ирка во всём виновата! Натравила вас друг на друга!
Ирина вдруг почувствовала странное спокойствие. Словно туман рассеялся, и она увидела ситуацию со стороны — пожилую женщину, привыкшую манипулировать, её дочь, не способную отвечать за свои поступки, и своего мужа, разрывающегося между ними.
— Хватит, — тихо, но твёрдо сказала Ирина. — Людмила, Дима останется у нас. Как минимум на время лагеря. Будем считать это в счёт долга.
Она открыла кошелёк и достала несколько купюр.
— Это на путёвку. В понедельник я отвезу его сама и прослежу, чтобы всё было оплачено.
— Да как ты смеешь… — задохнулась Анна Петровна.
— Ещё как смею, — Ирина повернулась к ней. — А вы, Анна Петровна, можете не приходить, пока не научитесь уважать чужие границы.
Людмила схватила деньги и зашипела, как рассерженная кошка:
— Ты пожалеешь! Я в опеку заявление напишу! Думаешь, такие злыдни, как ты, имеют право воспитывать детей?
Сергей побелел от злости.
— Вон из моего дома, — произнёс он с такой силой, что даже Ирина удивилась. — Обе. Немедленно.
— Сынок, — Анна Петровна всхлипнула. — Ты же не выгонишь родную мать?
— Не выгоню, — сказал Сергей устало. — Но с завтрашнего дня мы будем приходить к тебе в гости, а не ты к нам. И звонить заранее.
Он повернулся к сестре.
— А ты приведи себя в порядок. Димка поживёт у нас. Учись жить не только для себя.
— Да как ты…
— Всё, — отрезал Сергей. — Я провожу вас до двери.
Когда шум в прихожей стих, Ирина опустилась на стул. Дима стоял у окна, теребя рукав.
— Тётя Ир, — сказал он тихо, — я правда могу остаться?
— Конечно, — она улыбнулась. — Комнату приготовим.
В коридоре послышались шаги, и на кухню вернулся Сергей. Он выглядел изможденным, но его глаза были ясными, как давно уже не бывало.
— Ты в порядке? — спросил он, беря жену за руку.
— Теперь да, — ответила Ирина, крепко сжимая его ладонь. Она повернулась к мальчику: — Дим, а ты не боишься, что мама обидится?
Мальчик пожал плечами.
— Она всегда обижается. А потом забывает. Вот увидите.
Ирина улыбнулась и поставила чайник. За окном начинало темнеть, но в кухне было светло и спокойно. Словно туча, висевшая над их домом долгие годы, наконец ушла, оставив после себя чистое небо.
