Муж Ани, Олег, бросил её с маленькой дочкой Лизой три года назад. Просто собрал вещи и ушёл, не оставив ни копейки, ни объяснений. Аня осталась одна в съёмной квартире, с грудным ребёнком на руках и кучей долгов. Она не плакала, не умоляла его вернуться — стиснула зубы и начала выживать. Днём работала кассиром в супермаркете, ночами шила на заказ, чтобы свести концы с концами. Лиза росла, не зная отца, а Аня училась быть одновременно мамой, папой и кормильцем.
Спустя три года, в один дождливый вечер, Олег позвонил. Голос его был насмешливый, с ноткой превосходства. «Слышал, ты до сих пор в той дыре живёшь? Решил вот проверить, как ты там барахтаешься». Он хохотнул, явно ожидая услышать жалобы или слёзы. Аня молчала, держа трубку так крепко, что побелели пальцы. Она знала, что он звонит не из интереса — ему хотелось посмеяться, почувствовать себя выше.
Но Аня уже не была той растерянной женщиной, которую он оставил. За три года она научилась не только выживать, но и жить. Сменила работу на более оплачиваемую, переехала в небольшую, но уютную квартиру, которую сама обставила. Лиза ходила в садик, где её хвалили за смышлёность. Аня даже начала откладывать деньги на будущее — на образование дочки, на мечты, которые когда-то казались невозможными.
«Знаешь, Олег, — наконец сказала она, голос спокойный, но твёрдый, — смеяться надо над собой. Ты ушёл, а мы с Лизой только сильнее стали. А ты? Что у тебя, кроме этого звонка, есть?». В трубке повисла тишина. Олег что-то пробормотал и бросил трубку.
Аня посмотрела на спящую Лизу, укрыла её одеялом и улыбнулась. Ей не нужен был его смех или его жалость. Она построила свою жизнь сама, и это было её победой.
Аня положила телефон на стол и глубоко вздохнула. В комнате было тихо, только тикали настенные часы да изредка шумел дождь за окном. Она подошла к окну, глядя на мокрые улицы, освещённые тусклым светом фонарей. Звонок Олега всколыхнул что-то внутри, но не боль — скорее, воспоминание о том, кем она была раньше. Три года назад она бы расплакалась, умоляла его объясниться, но теперь? Теперь она чувствовала только лёгкую горечь, как от старого, почти забытого сна.
На следующий день Аня, как обычно, проснулась рано. Лиза уже возилась в своей комнате, напевая песенку из мультика. Аня улыбнулась, заварила кофе и начала собирать дочку в садик. Жизнь за эти годы вошла в ритм: утром — садик, потом работа в офисе небольшой логистической компании, где Аня теперь была не просто администратором, а помощником менеджера. Вечерами — время с Лизой, игры, чтение сказок, а иногда, когда дочка засыпала, Аня открывала ноутбук и училась. Она записалась на онлайн-курсы по управлению бизнесом — не потому, что хотела стать большим боссом, а потому, что верила: знание — это её билет в лучшую жизнь.
Но звонок Олега не выходил из головы. Не то чтобы она скучала по нему — нет, она давно перегорела. Её злило другое: его наглость, его уверенность, что она всё ещё слабая, зависимая. Аня решила, что не даст этому чувству себя сломать. Она открыла старую коробку, где хранила письма и фотографии, и нашла их свадебный снимок. Олег, ухмыляющийся, с бокалом шампанского, и она, счастливая, в белом платье. Аня посмотрела на фото и, не колеблясь, разорвала его пополам. «Хватит», — сказала она сама себе и выбросила обрывки в мусорку.
Тем временем Олег, сидя в своей холостяцкой квартире, не находил себе места. Он ожидал, что Аня будет умолять, жаловаться, может, даже попросит помощи. Но её холодный, уверенный голос выбил его из колеи. Он открыл бутылку пива и включил телевизор, но мысли всё равно возвращались к ней. Когда-то он ушёл, потому что ему казалось, что Аня «тянет его вниз». Он мечтал о свободе, о больших деньгах, о другой жизни. Но что он получил? Работу, которую ненавидел, долги и одиночество. А она… она, похоже, справилась без него.
Прошёл месяц. Аня продолжала свою жизнь, не позволяя прошлому её догнать. Она получила повышение на работе — теперь она отвечала за координацию поставок, и зарплата позволяла задуматься о покупке собственной квартиры. Лиза начала заниматься танцами, и Аня с гордостью смотрела, как дочка кружится на сцене в пуантах. Иногда по вечерам, когда Лиза засыпала, Аня позволяла себе помечтать: может, открыть своё дело? Небольшую мастерскую по пошиву одежды, как она когда-то хотела. Или пойти дальше в учёбе, получить диплом. Возможности казались реальными, и это её окрыляло.
Однажды вечером в дверь постучали. Аня открыла и замерла: на пороге стоял Олег. Не тот самоуверенный тип, что звонил месяц назад, а какой-то сгорбившийся, с усталыми глазами. «Можно поговорить?» — спросил он тихо. Аня посмотрела на него, на его поношенную куртку, на нервно сжатые руки. Она могла бы захлопнуть дверь, выгнать его, но вместо этого кивнула: «Говори».
Олег начал что-то мямлить про то, как всё осознал, как хочет видеть Лизу, как жалеет. Но Аня слушала его и понимала: это не раскаяние. Это просто ещё одна попытка почувствовать себя значимым. Она прервала его: «Олег, ты опоздал. Мы с Лизой не твоя история. Ты сделал выбор три года назад, и я сделала свой. Уходи».
Он смотрел на неё, словно не веря, но Аня уже закрывала дверь. Когда замок щёлкнул, она почувствовала, как будто сбросила с плеч последний груз. Лиза выбежала из комнаты, держа в руках рисунок: «Мам, смотри, я нарисовала нас с тобой!» Аня обняла дочку, и в этот момент поняла: всё, что ей нужно, уже здесь, в этой маленькой квартире, в их маленькой, но настоящей жизни.
