— Галь, а ты знаешь, что дядя Коля женился? — Наташка влетела в дом, даже не разувшись, тряся мокрым зонтом.
— Что?! — Галина чуть не выронила половник. — Ты что несёшь? Какой ещё женился?
— Да серьёзно говорю! Вера Петровна видела их в ЗАГСе. Он в костюме, она в белом платье. Молоденькая такая, лет тридцать пять, не больше.
Галина медленно поставила кастрюлю на плиту. Дядя Коля… женился? После тёти Клавы, которая умерла три года назад, он клялся, что больше никого не нужно. Говорил, что в его возрасте только внуков ждать остаётся.
— Наташ, ты уверена? Может, просто так… знакомая какая.
— Галька, да я сама их вчера видела! Идут под ручку, он ей сумочку несёт. И кольца на пальцах блестят. Новенькие!
— Не может быть, — пробормотала Галина, вытирая руки о фартук. — Он бы мне сказал. Мы же… мы же как родные. После мамы он для меня единственный близкий человек остался.
— А может, не сказал, потому что знал — ты будешь против?
— Против чего? — Галина развернулась к подруге. — Против его счастья? Да если бы он нашёл хорошую женщину, я бы только радовалась!
— Ну тогда сходи к нему. Познакомься с новой тётей.
Галина сняла фартук и повесила на крючок. Сердце колотилось — то ли от волнения, то ли от обиды. Почему он не сказал? Они же всегда обо всём друг другу рассказывали. Когда умер её муж, именно дядя Коля приходил каждый день, помогал с документами, возился с внуками. А когда хоронили тётю Клаву, Галина не отходила от него ни на минуту.
— Пойду прямо сейчас, — решительно сказала она. — Узнаю, что к чему.
До дядиного дома было пятнадцать минут ходьбы. Галина шла быстро, придумывая, что скажет. «Поздравляю, дядя Коля! Почему не пригласил на свадьбу?» Или лучше сразу спросить: «Почему скрывал от меня?»
Дом встретил её звуками незнакомого голоса. Женский, молодой, с лёгким прищёлкиванием:
— Коленька, принеси мне водички! И таблетку от головы!
Галина остановилась у калитки. Во дворе, где раньше росли тётины розы, теперь валялись какие-то коробки. Забор, который дядя всегда содержал в порядке, облупился и покосился.
— Коленька! — снова прозвучал голос. — Ну где же ты?
— Иду, Викуша, иду! — отозвался дядя.
Галина толкнула калитку. Та скрипнула так громко, что из дома выглянула незнакомая женщина. Светлые волосы, яркий макияж, халат с блёстками.
— Вы к кому? — недружелюбно спросила она.
— К дяде Коле. Я его племянница, Галина.
— А… — лицо женщины стало ещё холоднее. — Коля! К тебе пришли!
Дядя вышел на крыльцо, держа в руках стакан воды и пузырёк с таблетками. Увидев Галину, он смутился и чуть не выронил стакан.
— Галочка! Ты… ты как узнала?
— Люди видели, дядя Коля. Поздравляю с женитьбой.
Он поставил стакан на перила и неуверенно улыбнулся:
— Знакомься, это Виктория. Вика, это моя племянница Галя, о которой я тебе рассказывал.
— Очень приятно, — холодно кивнула Виктория. — Коля много о вас говорил.
«Много и, видимо, не очень хорошего», — подумала Галина, заметив, как молодая жена оценивающе её осматривает.
— Дядя Коль, а почему ты мне не сказал? Я бы… я бы помогла с организацией, платье купила Виктории…
— Мне и так хватает своих платьев, — вмешалась Виктория. — Коля, давай я лучше пойду прилягу. У меня голова раскалывается от всех этих… визитов.
Она развернулась и ушла в дом, громко хлопнув дверью.
Галина и дядя остались одни. Он виновато опустил глаза:
— Галочка, я хотел сказать, просто… всё так быстро получилось.
— Дядя Коль, я же не против! Наоборот, рада, что ты не один. Просто почему втайне?
— Вика сказала, что родственники часто бывают против. Что лучше сначала пожить, а потом уже всех знакомить.
Галина почувствовала, как внутри что-то сжалось. Значит, это Викторина идея — скрывать от неё женитьбу.
— Ну тогда приглашайте нас на ужин. Познакомлюсь с ней поближе, внуков приведу. Они дедушку давно не видели.
— Викулька плохо себя чувствует… может, попозже?
— Хорошо, дядя Коль. Тогда я пойду. Но ты звони, хорошо? Мы же семья.
Он кивнул, но взгляд его был каким-то потерянным.
Галина шла домой медленно, пытаясь понять, что её так беспокоит. Не ревность же? Она искренне хотела дяде счастья. Но что-то в поведении этой Виктории…
— Ну как? — накинулась на неё Наташка.
— Познакомилась. Вроде нормальная женщина, — соврала Галина. — Просто… устаёт она быстро.
В следующие недели Галина несколько раз пыталась дозвониться дяде. То трубку никто не брал, то отвечала Виктория и говорила, что Коля спит или плохо себя чувствует.
— Может, он действительно болеет? — спросила Наташка, когда они встретились в магазине.
— Да нет, видела его позавчера на автобусной остановке. Стоял с сумками, видимо, из поликлиники ехал. Помахал мне, но подойти не успел — автобус подошёл.
— А что за сумки?
— Большие такие, тяжёлые. Лекарства, наверное. Для Виктории.
Галина вспомнила, как раньше дядя Коля приходил к ним почти каждую неделю. Приносил внукам гостинцы, чинил что-то по дому, рассказывал истории про молодость. А теперь…
— Галь, а может, она его от нас отваживает специально? — осторожно предположила Наташка.
— Да что ты говоришь! Зачем ей это?
— Ну, бывает. Боится, что родственники влияние на мужа иметь будут.
— Дядя Коля не такой, — твёрдо сказала Галина. — Он никого не забудет.
Но в глубине души сомнения грызли её всё сильнее. Особенно после того случая в аптеке.
Галина покупала лекарства для свекрови, когда услышала знакомый голос:
— Дайте мне, пожалуйста, корвалол и валерьянку. И ещё вот это обезболивающее.
Обернувшись, она увидела дядю Колю. Он выглядел усталым, постаревшим.
— Дядя Коль! — обрадованно воскликнула она.
Он вздрогнул и обернулся:
— А, Галочка… Привет.
— Как дела? Что покупаешь?
— Да вот, Викуле плохо. Сердце пошаливает, голова болит. Врачи говорят — нервы.
— А может, к нам придёте на выходных? Я борща наварю, дети соскучились.
Дядя замялся:
— Не знаю, Галочка. Вика не любит, когда я надолго ухожу. Волнуется очень.
— Так мы и её пригласим!
— Она не может… слабенькая очень. Ей нужен покой.
Галина смотрела на дядю и не узнавала его. Раньше он сам звал всех в гости, любил шумные семейные застолья. А теперь говорил каким-то извиняющимся тоном, будто просил прощения за своё существование.
— Дядя Коль, ты же знаешь — если что нужно, звони сразу.
— Знаю, Галочка, знаю. Только… у нас всё хорошо. Вика очень заботливая, внимательная.
— Это видно, — кивнула Галина, глядя на корзину, полную дорогих лекарств.
Дома она рассказала о встрече мужу:
— Петь, мне кажется, что-то не так. Он какой-то… забитый стал.
— Может, просто привыкает к семейной жизни? Не все мужики легко к этому приспосабливаются.
— Да нет, дядя Коля всю жизнь женатый был! С тётей Клавой тридцать лет прожили душа в душу.
— Ну, это другое было. Там любовь, а тут…
— А тут что?
Пётр пожал плечами:
— Да ничего. Просто разные люди, разный возраст. Может, она действительно болеет?
Галина хотела поверить в это. Но интуиция подсказывала — что-то здесь не так.
Прошло два месяца. Галина видела дядю всё реже — только мельком в магазине или на улице. Он всегда торопился, извинялся, что некогда поговорить.
— Викуля ждёт, лекарства нужно вовремя давать, — бормотал он, пряча глаза.
Первый серьёзный звонок прозвучал от соседки дяди — тёти Зины.
— Галочка, а ты знаешь, что твой дядя дом продаёт?
— Что?! — Галина чуть не выронила телефон. — Какой дом?
— Да свой! Вчера риелторы приезжали, осматривали. А сегодня объявление в газете увидела — продаётся дом на Садовой. Это же его адрес!
Галина бросила все дела и помчалась к дяде. Нашла его в огороде — он вялым движением полол грядки.
— Дядя Коль, это правда, что ты дом продаёшь?
Он выпрямился, потёр поясницу:
— Галочка… да. Продаём.
— Но почему? Это же твой дом! Тёти Клавин сад, твоя мастерская…
— Викуле здесь не нравится. Говорит, старый дом, сквозняки, сырость. Для её здоровья вредно.
— А куда переедете?
— Квартиру купим. В новостройке. Там и лифт есть, и отопление хорошее.
Галина оглядела участок. Яблони, которые дядя сажал ещё молодым, беседка, где они с тётей Клавой чай пили по вечерам, сарай с его инструментами…
— Дядь, а как же все воспоминания? Тётя Клава тут похоронена рядом, на кладбище…
— Виктория не может тут жить, — тихо повторил он. — Ей плохо от этого.
— Плохо от чего?
— От… от прошлого. Говорит, чувствует чужую энергетику.
Галина стояла и не верила своим ушам. Дядя Коля, который раньше рассказывал, что даже мысли о переезде не допускает, теперь готов продать всё из-за каких-то «энергий».
— Дядь, а может, стоит подождать? Может, она привыкнет?
— Нет, Галочка. Вика очень чувствительная. Ей врач сказал — нужна спокойная обстановка.
— А деньги куда денете?
— Квартиру купим, я же говорю. А что останется — на Викино лечение потратим. У неё столько болячек…
В этот момент из дома донёсся крик:
— Коля! Коля, где ты? Мне плохо!
Дядя бросил тяпку и побежал к дому. Галина пошла следом.
— Викуль, что случилось? — заботливо спросил он, влетая в дом.
— Сердце прихватило! Давление поднялось! Ты же знаешь — мне нельзя волноваться!
Виктория лежала на диване в шёлковом халате, приложив ладонь ко лбу. Заметив Галину, она недовольно поморщилась:
— А, это вы. Коля, я же просила — когда мне плохо, никого не приводи!
— Извините, — Галина попятилась к выходу. — Я не знала…
— Теперь знаете, — холодно отрезала Виктория. — Коля, дай мне таблетку. И проводи гостью.
Дядя виновато посмотрел на Галину:
— Галочка, понимаешь… Вике действительно плохо.
— Понимаю, дядя Коль. Я пойду.
На улице Галина остановилась и оглянулась на дом. В окне мелькнула фигура Виктории — она стояла и смотрела, как племянница уходит. Выражение её лица было совсем не больного человека.
Дома Галина рассказала мужу о разговоре:
— Петь, я думаю, она им манипулирует. Каждый раз, когда я прихожу, у неё что-то болит.
— А может, правда болеет? Некоторые женщины очень мнительные.
— Да какое там! Видела я, как она в окно смотрела. Здоровехонькая! Просто не хочет, чтобы у дяди с нами отношения были.
— Галь, а может, не стоит лезть? Взрослые люди, сами разберутся.
— Не могу я так! Это же дядя Коля! После мамы он мне самый близкий человек.
— Тогда попробуй с ней поговорить. По-женски.
Галина подумала и решила — попробует. Наверняка всё можно уладить, если объяснить Виктории, что родственники — не враги.
Только она не знала, что следующая встреча окажется последней.
Встреча произошла неожиданно. Галина шла из поликлиники, когда увидела Викторию возле дорогого салона красоты. Никаких признаков болезни — молодая женщина оживлённо болтала с подругой, смеялась, размахивала руками.
— Виктория! — окликнула её Галина.
Та обернулась, и смех мгновенно исчез с её лица.
— А, это вы. Здравствуйте.
— Можно поговорить? Несколько минут.
Виктория недовольно поджала губы, но подруге сказала:
— Леночка, я сейчас. Подожди меня в машине.
Они отошли к скамейке в сквере. Галина решила начать мирно:
— Виктория, я хотела извиниться, если что-то не так делаю. Просто дядя Коля для меня очень дорогой человек.
— Понятно, — сухо кивнула Виктория.
— Может, мы с вами найдём общий язык? Ведь мы обе хотим, чтобы ему было хорошо.
— Вы знаете, — Виктория покачала головой, — я думала, вы поймёте сами. Но раз не понимаете, скажу прямо.
— Что именно?
— Коля мне рассказывал, как вы к нему относились до нашей свадьбы. Как использовали его доброту.
— Что?! — Галина не поверила своим ушам. — Я его использовала?
— А как ещё назвать? Постоянно просили денег взаймы, заставляли возиться с вашими детьми, чинить что-то в доме. Он мне всё рассказал.
— Но я же не заставляла! Он сам предлагал помощь!
— Да, конечно. И сейчас тоже сами приходите. Только зачем? — Виктория наклонилась ближе. — Узнали, что он дом продаёт, и беспокоитесь, что наследства не достанется?
Галина почувствовала, как кровь прилила к лицу:
— Вы что говорите? Какое наследство?
— Не притворяйтесь. Думаете, я не вижу, как вы на наши покупки смотрите? Как деньги считаете, которые Коля на мои лекарства тратит?
— Я считаю деньги? Да вы…
— Я ничего! — резко оборвала её Виктория. — Я — его жена. Законная. А вы — просто родственница, которая привыкла пользоваться чужой добротой.
— Послушайте, я никогда…
— Вы никогда не задумывались, каково это — жить одному после смерти жены? Никогда не интересовались, как он себя чувствует, не больно ли ему? Зато когда своя выгода затронута — тут вы сразу объявились!
Галина встала с скамейки:
— Это неправда! Я к дяде приходила каждую неделю! Привозила внуков, готовила ему…
— Готовили? — усмехнулась Виктория. — Или заставляли его для вас готовить? Коля рассказывал, как вы приезжали с детьми и ждали, что он вас накормит.
— Он любил готовить для внуков! Сам предлагал!
— Конечно, любил. Потому что добрый. А вы этим пользовались.
— Это ложь! — Галина почувствовала, как внутри всё закипает. — Вы просто хотите его от семьи отвадить!
— Зачем мне это? — Виктория встала тоже, глядя на Галину с холодным превосходством. — У меня есть муж, который меня любит и заботится обо мне. А у вас что есть? Только привычка клянчить помощь у старого человека.
— Я никогда ни о чём его не просила!
— Да? А кто просил займы на ремонт? Кто плакался, что детям не на что одежду купить? Кто приводил внуков и намекал, что хорошо бы им карманных денег дать?
Галина стояла с открытым ртом. Да, такое было. Но это же семья! Родные люди друг другу помогают!
— Знаете что, — продолжала Виктория, — Коля очень мягкий человек. Он не умеет отказывать. Поэтому я вынуждена защищать его от таких, как вы.
— От таких, как я? — голос Галины задрожал. — Я его племянница! Я его люблю!
— Любите? — Виктория усмехнулась. — Тогда оставьте его в покое. Пусть спокойно живёт с женой, которая о нём заботится, а не висит на шее.
— Я на шее не вишу!
— Тогда докажите. Не приходите больше. Не звоните. Дайте ему шанс быть счастливым без ваших бесконечных просьб и претензий.
Галина смотрела на неё и понимала — спорить бесполезно. Эта женщина уже решила, что племянница — враг. И дядю Колю уже настроила против неё.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Раз так… передайте дяде Коле, что я больше не буду его беспокоить.
— Обязательно передам, — кивнула Виктория. — Он будет рад.
Эти последние слова больнее всего ударили по сердцу. Галина развернулась и пошла прочь, чувствуя, как слёзы жгут глаза.
«Будет рад», — повторялось в голове. Значит, действительно она ему мешала? Значит, Виктория права, и она действительно только пользовалась его добротой?
Галина шла домой и впервые за много лет чувствовала себя совершенно одинокой.
Прошло полтора года. Галина сдержала слово — не звонила дяде и не приходила. Иногда видела его в магазине, но он отводил глаза и быстро уходил. Сердце каждый раз сжималось, но она не подходила.
Новость о его смерти принёс Пётр. Пришёл с работы мрачный:
— Галь, садись. У меня для тебя плохие новости.
— Что случилось?
— Дядя Коля умер. Вчера. Сердце.
Галина почувствовала, как мир вокруг поплыл. Умер… а она даже не знала, что он болел.
— Похороны когда?
— Завтра. Но Галь…
— Что?
— Виктория просила передать, что родственников на похоронах не ждёт. Говорит, будет только узкий круг друзей.
Галина молча встала и пошла в спальню. Легла на кровать и заплакала — горько, безнадёжно. Не просто от горя, а от обиды. Даже попрощаться с ним нельзя.
На следующий день она всё-таки пошла на кладбище. Стояла в стороне, за деревьями, смотрела, как опускают гроб в землю. Людей было мало — человек десять. Виктория в чёрном платье, с платочком, но слёз Галина не видела.
Через неделю она решилась прийти на могилу. Принесла цветы — тюльпаны, которые дядя любил.
Участок выглядел запущенно. Венки уже завяли, холмик земли неровный. Галина поправила оградку, убрала мусор, поставила цветы в банку с водой.
— Прости меня, дядя Коль, — прошептала она. — Если я правда тебе мешала… прости.
— Простит, — раздался голос за спиной.
Галина обернулась. За оградкой стояла тётя Зина, соседка дяди.
— Здравствуй, Галочка. Знала, что придёшь.
— Тётя Зин… а как он… болел долго?
— Да нет, не болел особо. Просто сдал сильно в последние месяцы. Тосковал очень.
— По тёте Клаве?
— И по ней тоже. И по тебе с внуками. Всё спрашивал: почему Галочка не приходит? Может, заболела? Может, обиделась?
Галина сглотнула комок в горле:
— А Виктория что говорила?
— А что она скажет? Говорила, что ты занятая стала, взрослые дети, заботы свои. А он переживал.
— Тётя Зин, а правда, что я его использовала? Что только за помощью приходила?
Старушка всплеснула руками:
— Галочка, ты что! Он же тебя как дочку любил! Внуков твоих обожал! После твоих визитов неделю радостный ходил, всем рассказывал, как Димка читать научился, как Машенька песенку спела.
— Но деньги… я ведь иногда занимала…
— Так он же сам предлагал! Говорил: зачем Галочке мучиться, если у меня лишние есть? Семья — она для того и существует, чтобы друг другу помогать.
Галина опустилась на скамейку рядом с могилой:
— Значит, я зря его оставила?
— Эх, Галочка… — вздохнула тётя Зина. — Он и дом-то продал не для жены. Нашёл я у него на чердаке письмо, которое он для тебя писал. Не успел отдать.
— Какое письмо?
— Да объяснял он там, что денег на Викино лечение не хватает. Операция дорогая нужна. Вот и решил дом продать. А ты думала — она его заставила.
Галина закрыла лицо руками. Значит, всё это время дядя пытался жене помочь, а она считала его слабым и подкаблучником.
— Тётя Зин, а где это письмо?
— Да вот, держи. Думала, на похоронах дам, а тебя не было.
Галина взяла пожелтевший конверт дрожащими руками. Дядина корявая писанина: «Галочке, моей дорогой племяннице».
— Почитаешь дома, — сказала тётя Зина. — А я пойду. Ноги болят.
Галина осталась одна. Солнце садилось за деревья, и могила утопала в золотистом свете. Она достала письмо и медленно прочитала дядины слова о том, как он её любит, как скучает по внукам, как хочет объяснить, почему сейчас не может часто видеться.
В конце он писал: «Не сердись на Викулю. Она боится, что я разлюблю её из-за болезни. А я боюсь тебя потерять. Ты у меня одна такая — как доченька родная».
Галина сложила письмо и тихо сказала:
— Прости, дядя Коль. Я не разглядела… Прости.
Тюльпаны на могиле тихо качались на ветру, будто прощали.
