— Наташ, я записал Алиску на рисование. По вторникам и четвергам, сразу после школы буду забирать. Ты же хотела, чтобы она развивалась творчески?
Наталья подняла глаза от телефона. Андрей стоял у плиты, помешивая что-то в кастрюле, и улыбался той своей мягкой улыбкой, от которой раньше теплело внутри. Сейчас эта улыбка вызывала только глухое раздражение.
— Я хотела сама с ней этим заняться, — выдавила она.
— Зачем? У тебя и так много дел. Я всё организовал, даже предоплату внёс.
Он развернулся к плите, и Наталья сжала кулаки под столом. Снова. Он снова всё решил за неё. Снова предвосхитил желание, украл инициативу, лишил права выбора.
Восемь лет назад она влюбилась в Андрея именно за это — за заботу. После детства с холодным отцом, который никогда не интересовался её жизнью, Андрей казался подарком судьбы. Он помнил, какой чай она любит, провожал после работы, носил её сумку. Когда родилась Алиса, он взял на себя половину обязанностей — вставал по ночам, менял подгузники, учился варить детские каши.
Но с каждым годом забота становилась тяжелее. Она превращалась в невидимую паутину, опутывающую руки и ноги.
— Ужин через десять минут, — бросил Андрей, накрывая на стол. — Куриное филе с овощами, как ты любишь.
Наталья молча кивнула и ушла в спальню. Села на кровать, уставилась в окно. За стеклом тянулись серые панельные дома спального района, одинаковые, как их с Андреем дни. Утром он будил её кофе в постель, днём писал милые сообщения, вечером массировал плечи. Она должна была быть счастлива. Должна. Но вместо этого задыхалась.
В том же году, весной, она встретила Романа. Случайно, в такси. Он вёз её с работы домой, и они разговорились. Роман оказался полной противоположностью Андрею — резкий, ироничный, непредсказуемый. Он не спрашивал, как её день, не предлагал помощь. Он просто слушал, когда она говорила, и смеялся, когда она шутила.
Наталья начала заказывать такси чаще. Потом они встретились в кафе. Потом ещё раз. Роман рассказал, что восемь лет назад потерял свой небольшой бизнес, ушёл в запой, из которого до конца не вышел. Работает таксистом, снимает однушку на окраине. Живёт, как придётся.
Это должно было оттолкнуть. Но Наталья чувствовала себя рядом с ним живой. Впервые за годы.
— Мам, пойдём гулять? — Алиса заглянула в спальню, большие глаза смотрели с надеждой.
— Папа с тобой погуляет, солнышко.
— Но я хочу с тобой…
— Алис, мама устала. Иди к папе.
Девочка ушла, и Наталья снова уставилась в окно. Чувство вины скребло изнутри, но желание сбежать было сильнее.
Первая ночь с Романом случилась в июне. Наталья соврала Андрею, что задерживается на корпоративе. Роман не дарил цветов, не ухаживал. Он просто взял её за руку и повёл к себе. В его захламлённой квартире пахло табаком и дешёвым одеколоном, на столе стояла недопитая бутылка водки.
Но когда он прижал её к стене и поцеловал, Наталья почувствовала то, чего не испытывала с Андреем годами — желание. Не благодарность, не привычку, не долг. Именно желание.
В сентябре она не выдержала.
— Андрюш, нам нужно поговорить.
Он сидел на диване, разбирал Алискины тетради, проверяя домашнее задание вместо дочери. Поднял глаза, и Наталья увидела в них испуг.
— Я ухожу, — сказала она тихо.
— Что? Куда? На сколько?
— Насовсем. Я… я больше не могу. Мне нужно пространство. Мне нужно дышать.
Андрей побледнел.
— Но почему? Я что-то сделал не так? Скажи, я исправлюсь! Я…
— Ты ничего не сделал не так. Ты идеален. И это проблема.
Она видела, как он ломается. Как в его глазах гаснет свет. Но остановиться уже не могла.
Через неделю Наталья сняла маленькую квартиру на другом конце города. Алиса осталась с отцом — так договорились. Наталья забирала дочь по выходным, но девочка была молчаливой и отстранённой.
В октябре на пороге появилась Галина Степановна, мать Андрея. Невысокая женщина с жёстким взглядом прошла в квартиру без приглашения.
— Ты знаешь, что мой сын неделями не спит? — Голос свекрови был ледяным. — Он похудел на пятнадцать килограммов. Перестал ходить на работу. Сидит дома и плачет. Из-за тебя.
— Галина Степановна, я…
— Молчи! Ты разрушила семью. Бросила ребёнка. Ради чего? Ради свободы? Ты эгоистка и дрянь. Андрей столько для тебя делал, а ты…
— Именно поэтому я и ушла! — взорвалась Наталья. — Потому что он делал слишком много! Я чувствовала себя куклой в музее. Смотреть можно, трогать нельзя, а уж самой пошевелиться — вообще запрещено!
Галина Степановна посмотрела на неё с презрением.
— Многие женщины мечтают о таком муже. А ты… ты не заслуживаешь моего сына.
Она ушла, хлопнув дверью. Наталья осела на пол и заплакала.
С Романом поначалу было легко. Он не требовал отчётов, не звонил каждый час, не лез с заботой. Они встречались, когда хотели, занимались любовью, пили вино, говорили обо всём и ни о чём.
Но уже в декабре начались проблемы. Роман стал пить чаще. Сначала по вечерам, потом и днём. Однажды он сорвался на Наталью из-за мелочи, обозвал. Потом извинился, но осадок остался.
Однажды в феврале она приехала к Алисе, а дочь отказалась идти гулять.
— Не хочу с тобой, — сказала девочка, глядя в пол.
— Алис, что случилось?
— Ты нас бросила. Папа плачет по ночам. Бабушка говорит, ты плохая.
Слова резанули острее ножа.
— Солнышко, я не бросала тебя. Я просто…
— Врёшь! Ты выбрала себя, а не нас!
Алиса убежала в комнату, и Наталья не смогла сдержать слёз.
В марте Роман пришёл домой пьяный и устроил скандал. Кричал, что она душит его своим присутствием, что он не просил её приходить в его жизнь. Наталья молча собрала вещи и ушла.
Теперь она сидела в съёмной квартире, одна. Андрей не брал трубку. Алиса отказывалась встречаться. Роман пропал. Родители после развода почти не общались с ней.
Наталья смотрела на пустые стены и понимала: она разрушила стабильную, пусть и предсказуемую жизнь ради призрака страсти. Погналась за ощущением свободы и потеряла всё, что имело значение.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Алиса спрашивает, когда ты приедешь. Я сказал, что ты занята».
Наталья закрыла глаза. Она хотела ответить, хотела попросить прощения, хотела вернуться. Но знала: путь назад отрезан. Слишком много боли, слишком много разрушено.
Она положила телефон на стол и подошла к окну. За стеклом тянулись огни чужого города, равнодушного к её беде. Где-то там жил Андрей, обнимая Алису перед сном. Где-то там Роман напивался в одиночестве. А она осталась между ними — свободная, но потерянная.
Наталья провела ладонью по холодному стеклу. Может, свекровь была права. Может, она правда не заслуживала того, что имела. Но осознание пришло слишком поздно.
Город молчал в ответ, и в этой тишине звучал приговор: иногда слишком много любви душит, но без любви задыхаешься ещё сильнее. А когда понимаешь это, возвращать уже нечего.
