— Артём, ужинать! — голос тети Людмилы долетел из кухни, привычно сухой и равнодушный.
Четырнадцатилетний подросток неохотно отложил телефон и поплелся на кухню. За столом его ждала тарелка гречки с сосиской — такой же безликой, как и вся их жизнь в этой квартире.
— Завтра с утра уезжаю в командировку на три дня, — сообщила Людмила Андреевна, даже не подняв глаз от своей тарелки. — Денег оставлю на столе. В школу ходи, безобразничать не смей.
Артём кивнул, продолжая механически жевать. Четыре года назад, когда родители разбились в той проклятой аварии, он думал, что хуже не бывает. Но жизнь с тетей оказалась похожей на медленное умирание. Она кормила его, покупала одежду, следила за учебой — и на этом её материнские обязанности заканчивались. Никаких объятий, никаких разговоров по душам, никакого тепла.
— Почему ты никогда не спрашиваешь, как дела в школе? — вдруг вырвалось у Артема.
Людмила удивленно подняла брови:
— А что там может быть? Учишься — хорошо. Не учишься — плохо. Других вариантов нет.
Артем понял, что разговор окончен. После ужина тетя заперлась в своей комнате с документами, а он вышел во двор. Декабрьский вечер был морозным, но дома душно от одиночества.
На детской площадке увидел мальчика лет восьми, который пытался забраться на высокие качели. Малыш несколько раз неудачно подпрыгивал, но металлическое сиденье было слишком высоко.
— Помочь? — предложил Артём.
Мальчик обернулся. Большие карие глаза смотрели с благодарностью:
— А ты не плохой?
Артём рассмеялся — первый раз за долгое время искренне:
— Посмотрим. Как тебя зовут?
— Мирон. А тебя?
— Артём. Давай поднимаю.
Он подхватил малыша под мышки и усадил на качели. Мирон радостно засмеялся, раскачиваясь всё сильнее. В этот момент к площадке подбежала молодая женщина в пуховике.
— Мирон! Я же говорила не уходить далеко! — она была явно встревожена, но увидев Артема, напряглась ещё больше. — Кто ты такой?
— Мама, это Артём! Он мне помог на качели забраться! — радостно закричал Мирон.
Женщина недоверчиво оглядела Артема с головы до ног:
— Спасибо, конечно. Мирон, идём домой.
— Но мама…
— Никаких «но». Марш домой. — Она взяла сына за руку и уже собиралась уходить, но обернулась: — И больше с незнакомыми не разговаривай.
Артём проводил их взглядом. Женщина была молодой, хрупкой, но в её движениях читалась готовность защищать сына от любой опасности. Совсем как мама когда-то защищала его…
В следующие дни, пока тетя была в командировке, Артём несколько раз видел Мирона во дворе. Мальчик каждый раз радостно махал ему рукой, но мама тут же уводила его подальше. Это больно кольнуло где-то в груди — неужели он выглядит настолько опасным?
В четверг вечером, возвращаясь из школы, Артём услышал детский плач в подъезде. На лестничной площадке между вторым и третьим этажом сидел Мирон и горько рыдал.
— Эй, что случилось? — Артём присел рядом.
— Мама уехала на работу, а я ключи потерял, — всхлипнул Мирон. — Елена Викторовна тоже не дома. Не знаю, что делать.
Артём огляделся. В подъезде было холодно и сыро.
— Пойдём ко мне. Позвонишь маме, скажешь, где ты.
— А вдруг ты плохой?
— Мирон, если бы я был плохой, разве стал бы сидеть тут с тобой и спрашивать, что случилось?
Мальчик подумал и кивнул. В квартире Артёма было тепло, но как-то по-больничному стерильно. Никаких семейных фотографий, живых цветов или милых безделушек.
— А где твои мама и папа? — спросил Мирон, с любопытством оглядываясь.
Артём замер у холодильника, где искал что-то для перекуса:
— Их больше нет.
— Совсем?
— Совсем. Четыре года назад попали в аварию.
Мирон подошел и неожиданно обнял Артёма за пояс:
— Мне жалко тебя. А мой папа тоже умер?
— Не знаю. Почему ты спрашиваешь?
— Мама говорит, что он далеко уехал. Но я думаю, он просто не хочет со мной дружить.
В голосе мальчика была такая взрослая печаль, что у Артёма сжалось сердце. Он погладил Мирона по голове — совсем как папа когда-то гладил его.
— Давай позвонишь маме. Скажешь, что у меня всё в порядке.
Мирон дозвонился не сразу. Вероника — так звали его маму — была в панике. Голос в трубке звучал взволнованно и зло одновременно:
— Мирон, где ты? Я уже еду домой!
— Я у Артёма. Он хороший, мам. Дал мне печенье и показал свою комнату.
— Какого Артёма? Того подростка с площадки?
— Да! Мам, у него нет родителей. Он совсем один живёт с тётей, которая его не любит.
В трубке повисла тишина. Потом Вероника попросила дать трубку Артёму:
— Спасибо, что приютил его. Извини, что так получилось. Я через полчаса буду.
Когда Вероника приехала, она выглядела уставшей и растрёпанной. Артём открыл дверь и увидел в её глазах странное выражение — смесь благодарности и недоверия.
— Проходите, — предложил он.
— Не стоит. Мирон, собирайся, идём домой.
— Мам, а можно я ещё приду к Артёму? Мне у него нравится.
— Мирон…
— Мама, а можно Артём станет моим старшим братом? — вдруг выпалил мальчик.
Вероника покраснела:
— Что за глупости? Извини, — обратилась она к Артёму. — Он у меня фантазёр.
— Ничего страшного, — ответил Артём, но что-то тёплое шевельнулось в груди от слов малыша.
На следующий день Артём столкнулся с соседкой Еленой Викторовной в магазине. Пожилая женщина с добрыми глазами и мягкой улыбкой сразу узнала его:
— Ты тот мальчик, который вчера с Мироном сидел?
— Да, а что?
— Ничего плохого. Наоборот, хочу поблагодарить. Вероника рассказала, как ты ему помог. Знаешь, этот ребёнок мечтает об отце. А тут появился ты — почти взрослый, ответственный.
— Я не взрослый. Мне четырнадцать.
— В твоём возрасте я уже за младшими братьями смотрела. — Елена Викторовна помолчала, затем добавила: — Вероника хорошая девочка, но очень недоверчивая. В школе над ней издевались, потому что рано родила. Теперь боится мужчин как огня.
— А почему она мне это рассказывает?
— Потому что вижу: тебе тоже семья нужна. Мирон не замолкает про тебя. Говорит, что ты понимаешь его лучше всех.
В воскресенье Артём встретил Мирона с мамой у подъезда. Мальчик, как всегда, радостно помахал рукой, но Вероника лишь кивнула. Однако в этот раз не потащила сына прочь.
— Мам, можно я покажу Артёму нашу ёлку? Мы её вчера нарядили! — попросил Мирон.
Вероника посмотрела на Артёма изучающе:
— А твоя тётя не будет против?
— Тётя в командировке. И потом… — Артём запнулся. — У нас дома ёлки нет.
— Совсем нет?
— Тётя говорит, что это лишние траты.
Что-то изменилось в лице Вероники. Она словно увидела Артёма по-новому:
— Тогда… можешь подняться к нам. На полчаса.
Их квартира была полной противоположностью тому, где жил Артём. Повсюду детские рисунки, фотографии, мягкие игрушки. На подоконнике стояла небольшая ёлочка, украшенная самодельными игрушками и гирляндой.
— Красиво, — искренне сказал Артём.
— А у тебя правда никогда не было ёлки? — спросил Мирон.
— Была. Когда родители жили. Мы каждый год большую покупали, почти до потолка.
— А подарки под ёлкой были?
— Были. — Артём улыбнулся воспоминаниям. — Мама всегда говорила, что самый лучший подарок — это когда вся семья вместе.
Вероника, которая до этого молча слушала, вдруг сказала:
— Мирон, иди мой руки. Будем ужинать.
Когда мальчик убежал, она повернулась к Артёму:
— Извини, что раньше была… неприветливая. Просто боюсь за сына. Слишком много плохих людей вокруг.
— Я понимаю.
— Правда понимаешь?
— Мои родители тоже меня защищали. Мама всегда говорила: «Артём, не всем можно доверять, но если человек добрый, ты это сразу почувствуешь».
— И что ты чувствуешь насчёт нас?
Артём задумался:
— То, чего мне не хватает. Дом. Семью.
Неделя пролетела быстро. Артём каждый день после школы заходил к Мирону — помогал с домашкой, играл в конструктор, читал сказки. Вероника сначала настороженно наблюдала за ними, но постепенно оттаивала.
— Знаешь, — сказала она однажды, — Мирон стал совсем другим. Раньше постоянно капризничал, плакал перед сном. А теперь только о тебе и говорит.
— А что плохого в том, что ребёнок счастлив?
— Ничего. Но что будет, когда тебе наскучит играть в старшего брата?
— А что будет, если не наскучит?
Вероника растерялась от этого вопроса.
В пятницу вечером, когда Артём собирался уходить домой, Мирон вдруг спросил:
— А ты нас любишь?
Подросток остановился в дверях. Этот простой детский вопрос перевернул что-то в его душе. Он обернулся и увидел два лица — взрослое и детское, — которые с надеждой смотрели на него.
— Да, — ответил он честно. — Я вас люблю.
Мирон кинулся к нему в объятия, а Вероника отвернулась, но Артём заметил, как она смахнула слезу.
В понедельник всё изменилось. Вернулась тётя Людмила и узнала от соседки о том, что Артём «шляется по чужим квартирам». Скандал был страшный.
— Я тебе запрещаю туда ходить! — кричала она. — Что ты там забыл? У нас что, дома плохо?
— Плохо, — тихо ответил Артём.
— Что?!
— Дома плохо, тётя Люда. У нас даже ёлки нет. И тебе всё равно, как я живу, что чувствую. Ты просто исполняешь обязанности опекуна.
— Ещё чего! Я тебя кормлю, одеваю, учу в школе…
— Но не любишь.
Людмила замерла от неожиданности этих слов:
— Любовь — это роскошь, которую мы не можем себе позволить.
— Почему?
— Потому что любить больно. Твоих родителей я тоже любила. И что получила взамен? Боль от их потери и обязанность тебя воспитывать.
Артём понял, что тётя тоже страдает. Но от этого не стало легче.
— Я запрещаю тебе общаться с этой женщиной и её ребёнком, — твёрдо сказала Людмила. — И точка.
Следующие дни были мучительными. Артём видел Мирона во дворе, но не мог подойти — тётя следила за каждым его шагом. Мальчик не понимал, почему его «старший брат» стал его избегать, и несколько раз пытался заговорить. Но Артём только качал головой и отходил в сторону.
В четверг Мирон подбежал к нему около подъезда:
— Артём, ты больше не любишь меня?
— Люблю, — ответил тот, чувствуя, как сжимается горло.
— Тогда почему не приходишь?
— Не могу объяснить. Ты ещё маленький.
— А мама может объяснить?
— Может.
В тот вечер в дверь позвонила Вероника. Людмила открыла, и Артём услышал их разговор:
— Добрый вечер. Можно поговорить с вами о наших детях?
— О каких детях? У меня один племянник, и ему запрещено с вами общаться.
— Почему?
— Потому что вы чужие люди. И нечего втираться к нам в доверие.
— Я не втираюсь. Просто мой сын привязался к Артёму, а Артём — к нам. Разве это плохо?
— Плохо, когда чужие люди лезут в нашу жизнь.
— Но мы не чужие! — неожиданно громко сказала Вероника. — Мы соседи. И мы могли бы стать… семьёй.
— Что?
— Я вижу, как ваш племянник страдает от одиночества. А мой сын мечтает об отце, старшем брате… Может, стоит дать детям шанс быть счастливыми?
— Молодая женщина, вы себе головы набили романтических глупостей. Жизнь — это не сказка.
— Знаю. Но иногда в жизни случается что-то хорошее. И это не стыдно.
Дверь хлопнула. Артём сидел в своей комнате и понимал, что Вероника сражалась за него. За них.
Тридцать первого декабря тётя уехала встречать Новый год к подруге в другой город. Артём остался один в пустой квартире, глядя в окно на праздничный двор, украшенный гирляндами.
В одиннадцать вечера в дверь постучали. На пороге стояли Вероника и Мирон с коробкой торта.
— Мы решили, что никто не должен встречать Новый год в одиночестве, — сказала Вероника.
— Но тётя…
— Тёти нет дома. А мы пришли к другу. — Она улыбнулась. — К семье.
Они украсили тёткину квартиру самодельными игрушками, которые принёс Мирон. В полночь слушали куранты, обнявшись втроём на диване. Артём загадал желание — чтобы это продолжалось вечно.
— А теперь подарки! — объявил Мирон и протянул Артёму самодельную открытку с рисунком, где изображена семья из трёх человек: мама, он сам и высокий мальчик с надписью «Артём — мой брат».
Вероника достала небольшую коробочку:
— Это от нас обоих.
Внутри лежал простой серебряный браслет с гравировкой: «Семья — это те, кого мы выбираем сердцем».
— Я… я вам ничего не приготовил, — растерялся Артём.
— Ты подарил нам себя, — мягко сказала Вероника. — Это лучший подарок.
Мирон уснул у Артёма на коленях. Вероника укрыла сына пледом.
— Что будет, когда тётя вернётся? — спросила она.
— Не знаю. Но я больше не хочу жить, как раньше.
— А если придётся выбирать между нами и тётей?
Артём посмотрел на спящего Мирона, на Веронику, на эту наполненную любовью комнату:
— Я уже выбрал. Четыре года назад я потерял семью. Но теперь… кажется, нашёл новую.
Вероника взяла его за руку:
— Тогда мы будем бороться. За нас троих. За нашу семью.
За окном начался новый год. И Артём впервые за долгое время верил, что он принесёт счастье. Потому что теперь он знал: семья — это не только те, с кем ты родился. Это те, кого ты выбираешь сердцем. И кто выбирает тебя.
