— Анна Степановна, а Катя у Вас? — спросил Олег.
Анна Степановна поставила чашку на столик. Посмотрела в окно. Дождь начинался.
— Катя уехала утром — сказала она в трубку. — А что случилось?
Олег молчал. Она слышала его дыхание. Тяжёлое такое. Как будто он бежал.
— Олег?
— Да… да, я здесь. Просто… её телефон молчит.
Анна Степановна была соседкой мамы Кати. И практически заменила ей мать, после её кончины. Катя рассказывала ей о ссорах. О том, как Олег начинает говорить тише. Как смотрит мимо. Как будто её нет рядом.
— Она поехала к сестре — соврала Анна Степановна. — В область.
Зачем соврала? Сама не поняла. Может, потому что Катя вчера плакала на кухне. Пила чай с мёдом и плакала. Тихо так. Без всхлипов.
— К какой сестре? — голос Олега стал острее.
Анна Степановна поняла, что ошиблась. У Кати нет сестры. Она же знает. Олег знает. Все знают.
— Ой, не к сестре… к подруге. Которая как сестра.
Дождь усилился. Капли били в стекло. Как пальцы по столу. Нервные такие.
— Анна Степановна — Олег говорил медленно теперь. — Где она всё-таки?
— Не знаю.
Правда. Катя ушла утром. Сказала:
«Мне нужно подумать».
И всё. Взяла сумку. Маленькую такую. И ушла.
— Она что-то говорила? О чём думать?
Анна Степановна села в кресло. То самое, где вчера сидела Катя. Ещё тепло осталось. Или показалось.
— О жизни — сказала она. — Девочки в тридцать всегда думают о жизни.
— Ей двадцать восемь.
— Ну и что? Разве это что-то меняет?
Олег засмеялся. Странно как-то. Не весело.
— Вы её маму напоминаете, знаете?
— Какую маму? — удивилась Анна Степановна. — У Кати нет…
— Вот именно.
И повесил трубку.
Анна Степановна долго смотрела на телефон. Старый такой. Ещё с проводом. Катя смеялась:
«Как в музее живёте!»
А теперь поняла. В музее хорошо. Тихо. Ничего не меняется.
Она пошла на кухню. Поставила чайник. Достала две чашки. Привычка такая. Катя часто приходила. Пила чай. Рассказывала про работу. Про Олега. Про то, что хочет детей. А он не готов.
— Тридцать пять ему — говорила Катя. — Когда он будет готов? В сорок? В пятьдесят?
Анна Степановна кивала. Понимала. Сама когда-то ждала. Пока муж будет готов. Пока работа наладится. Пока квартиру купят. Пока, пока, пока…
А потом он ушёл. К молодой. Которая не ждала. Которая просто взяла и родила.
Чайник закипел. Свистнул. Как всегда. Некоторые вещи не меняются. Анна Степановна налила чай в одну чашку. Вторую убрала.
За окном кто-то хлопнул дверцей машины. Анна Степановна выглянула. Олег. Стоит под дождём. Смотрит на окна.
Она открыла форточку:
— Поднимайтесь!
Он поднял голову. Кивнул.
Анна Степановна убрала со стола вчерашние крошки. Поправила скатерть. Зачем? Олег здесь был сто раз. Знает, как у неё.
Звонок. Три коротких. Как всегда.
— Проходите — сказала она, открывая дверь.
Олег вошёл. Мокрый. Растерянный. Впервые она видела его таким. Обычно он уверенный. Говорит громко. Жестикулирует.
— Чай?
— Да.
Она налила вторую чашку. Поставила перед ним:
— Сахар?
— Спасибо.
Молчали. Дождь за окном. Тиканье часов. Где-то внизу лает собака.
— Она беременна? — спросил вдруг Олег.
Анна Степановна чуть не выронила чашку:
— Что?
— Катя. Она беременна?
— Откуда мне знать?
— Вы же… вы ей как мать.
Анна Степановна посмотрела на него. Молодой. Красивый. Глупый.
— Если бы была, вы бы первым узнали — сказала она. — От неё, а не от меня.
Олег кивнул. Отпил чай. Поставил чашку.
— Я её люблю — сказал он. — Просто всё…
— А она знает, что вы её любите?
— Конечно!
— Откуда?
Олег растерялся:
— Я же… мы живём вместе. Третий год.
— И что?
— Ну как что? Это же значит…
— Ничего это не значит — перебила Анна Степановна. — Жить можно… По привычке.
Олег встал. Прошёл к окну. Дождь почти кончился. Появились первые солнечные лучи.
— Что мне делать? — спросил он, не оборачиваясь.
— Найти её.
— Где?
— Там, где сами бы спрятались. Если бы было больно.
Он обернулся:
— А если не найду?
Анна Степановна допила чай. Подумала о своём муже. О том, как он собирал вещи. Как она стояла в коридоре. Молчала. Не просила остаться.
— Найдёте — сказала она. — Если действительно любите.
Олег ушёл. Анна Степановна осталась одна. Села в кресло. В Катино кресло. Закрыла глаза.
А через час зазвонил телефон. Катин голос:
— Анна Степановна? Можно я приеду?
— Конечно.
— Олег звонил?
— Да.
— Что сказали?
— Что не знаю, где ты.
Катя засмеялась. Впервые за неделю:
— Вы умеете скрывать, оказывается.
— Учусь — призналась Анна Степановна. — В моём возрасте это сложно.
— Я еду. Расскажу всё.
Анна Степановна повесила трубку. Поставила чайник. Достала две чашки. На этот раз точно понадобятся обе.
За окном выглянуло солнце. Всё-таки выглянуло. Несмотря на дождь. На тучи. На всё.
Катя приехала через час. Бледная. Глаза красные. Села в своё кресло. Привычно так. Как будто и не уезжала.
— Чай будешь? — спросила Анна Степановна.
— Да. С мёдом.
Анна Степановна налила. Поставила перед Катей. Села напротив.
— Рассказывай.
Катя молчала. Крутила в руках ложечку. Маленькую. Серебряную. Ещё бабушкину.
— Я была у врача — сказала она наконец.
Анна Степановна кивнула. Ждала.
— Беременна. Шесть недель.
— А Олег знает?
— Нет. — Катя подняла глаза. — Я сама вчера узнала. Хотела ему сказать. А он… он опять про сложности на работе. Про то, что не время. Что нужно подождать.
— Значит, ты ещё не говорила ему про беременность?
— Нет. Просто спросила: а если бы я была беременна? Что бы ты сделал?
Анна Степановна отпила чай. Тёплый. Правильный.
— И что он ответил?
— Что я с ума сошла. Что мы не готовы. Что у него проект важный на работе.
Катя заплакала. Тихо. Как вчера:
— И я поняла — продолжала она сквозь слёзы, — что он никогда не будет готов. Что я буду ждать до сорока лет. А потом будет поздно.
Анна Степановна встала. Обняла Катю. Как дочь. Как ту дочь, которой у неё не было.
— Что будешь делать? — спросила она.
— Не знаю. Рожать одной? Или…
Она не договорила. Анна Степановна поняла.
— А любишь его?
— Люблю. Но этого мало, правда? Если он не хочет детей. Семью. Если я для него просто…
Зазвонил телефон. Анна Степановна взяла трубку:
— Да?
— Это Олег. Простите, что беспокою. Катя не приехала?
Анна Степановна посмотрела на Катю. Та качнула головой.
— Нет — соврала Анна Степановна. — Не приехала.
— Я её везде искал. У подруг. В парке, где мы познакомились. Даже к её бывшему классному руководителю ездил. Она как-то рассказывала про него…
— Зачем?
— Не знаю. Думал, может, она там. Люди же иногда возвращаются… туда, где были счастливы.
Анна Степановна вздохнула:
— Олег, а вы счастливы? С Катей?
— Конечно! То есть… а что за вопрос?
— Простой. Счастливы или нет?
Молчание. Долгое такое.
— Я не понимаю — сказал наконец Олег. — Мы же живём хорошо вместе. Работаем. Зарабатываем. Путешествуем иногда.
— Это не ответ.
— А какой должен быть ответ?
— Да или нет. Без всяких «но» или «то есть».
Снова молчание. Катя слушала. Не дышала почти.
— Знаете — сказал Олег, — когда её нет рядом… мне страшно. Как будто мир стал меньше. Пустой какой-то.
— Вот это ответ — сказала Анна Степановна. — А теперь вопрос: что вы готовы сделать, чтобы она вернулась?
— Всё.
— Всё — это много. Конкретнее.
— Жениться. Детей. Дом купить. Собаку завести. Что угодно.
Катя вскинула голову. Посмотрела на Анна Степановну.
— А если она беременна? — спросила Анна Степановна.
Пауза. Короткая. Но показалась вечностью.
— Тогда… тогда я буду самым счастливым человеком на земле.
— Ну вот, а что же ей всё про сложности на работе рассказываете. Что не готов…
— Ну сложности, наверно, никогда не кончатся. А жизнь то, на месте не стоит…
Катя заплакала снова. Но по-другому. Облегчённо как-то.
— Олег — сказала Анна Степановна, — приезжайте. Катя здесь.
— Что?! Но вы же говорили…
— Говорила. А теперь говорю — приезжайте. И цветы купите. Хорошие…
— Еду!
Анна Степановна повесила трубку. Посмотрела на Катю:
— Ну что? Дадим ему шанс?
Катя кивнула. Встала. Подошла к зеркалу. Поправила волосы.
— Анна Степановна, а если он опять передумает?
— Не передумает. Я видела его сегодня. Видела, как он боялся тебя потерять. Это дорогого стоит.
— А если всё-таки?
— Тогда растить будем с тобой вместе — улыбнулась Анна Степановна.
Катя обняла её. Крепко. Благодарно.
За окном выглянуло солнце. Окончательно. Дождь кончился. А вместе с ним — и неопределённость.
Олег приехал через полчаса. С букетом. Огромным. Пионы. Катины любимые.
Анна Степановна открыла дверь. Впустила. Сама ушла на кухню. Дала им побыть вдвоём.
Слышала их голоса. Сначала тихие. Осторожные. Потом всё громче. Оживлённее.
А потом — тишину. И смех. Катин смех. Такой, какого не было целую неделю.
Анна Степановна поставила чайник. Достала три чашки. На всякий случай. Семья должна пить чай вместе.
Так устроен мир. Люди расходятся. Сходятся снова. Ругаются. Мирятся. Теряют друг друга. Находят.
И всегда есть кто-то рядом. Кто поддержит. Выслушает. Соврёт, если нужно. Утешит. Скажет правду, когда пора.
Анна Степановна улыбнулась. Может, и у неё ещё всё впереди. Внуки. Правнуки. Большая семья за большим столом.
А пока — чай втроём. И это уже много. Это уже счастье.
Маленькое. Тихое. Но настоящее.
