Вера Петровна, свекровь Ани, всегда славилась своим острым языком. На каждый семейный праздник она приходила с видом императрицы, готовой оценить всё и всех. Анин день рождения не стал исключением. Стол ломился от угощений: запечённая утка, три вида салатов, домашний торт с кремовыми розами — Аня старалась, зная, как свекровь любит поесть и покритиковать.
Когда гости расселись, Вера Петровна, сжимая в руках скромный свёрток, вошла в гостиную. Аня, улыбаясь, приняла подарок — маленькую коробочку, перевязанную лентой. Открыв её, она обнаружила простенький кулон с крохотным камешком. Не бог весть что, но Аня, привыкшая к колкостям свекрови, лишь тепло поблагодарила.
— Как же тебе не стыдно с таким подарком на мой праздник явиться? — вдруг прохрипела Вера Петровна, глядя на Аню с укоризной. — Я на кушанья отдала больше!
Комната замерла. Гости переглянулись, Аня покраснела, а муж Ани, Серёжа, кашлянул, пытаясь разрядить обстановку. Но Вера Петровна тут же осеклась. Её глаза расширились, щёки побагровели — она поняла, что ляпнула лишнее. Не в том дело, что подарок был скромный. Она перепутала: фраза предназначалась не Ане, а её собственной сестре, которая подарила Вере Петровне дешёвую вазочку на прошлой неделе. А теперь слова вылетели, и не вернёшь.
— Ой, Анечка, прости, — забормотала свекровь, теребя салфетку. — Это я не тебе… Это я… Ох, старая дура! Прости, милая, подарок от сердца, правда!
Аня, опешив, вдруг рассмеялась. Она знала, что свекровь не злая, просто язык у неё как помело. Гости, уловив комичность ситуации, тоже заулыбались. Серёжа подлил матери вина, шепнув: «Мам, ты сегодня звезда вечера». Вера Петровна, всё ещё красная, принялась нахваливать Анин торт, будто это был шедевр мирового уровня.
К концу вечера свекровь, расчувствовавшись, обняла Аню и пообещала на следующий праздник подарить «что-нибудь царское». Аня только кивнула, пряча улыбку. Она уже знала, что главное — не подарок, а то, что Вера Петровна, несмотря на свой нрав, всё-таки старалась быть семьёй.
Вечер продолжался, и напряжение, вызванное неловким выпадом Веры Петровны, постепенно растворилось в тёплой атмосфере. Гости смеялись, чокались бокалами, а из старенького радиоприёмника в углу доносились мелодии ретро, которые так любила Анина мама. Но Вера Петровна, всё ещё чувствуя себя виноватой, решила, что просто извинений недостаточно. Ей нужно было исправить ситуацию, и желательно прямо сейчас.
Она отозвала Серёжу в сторонку, пока Аня разрезала торт, а гости обсуждали последние городские сплетни. Вера Петровна, понизив голос до шёпота, начала:
— Серёж, я ж не хотела Аню обидеть. Ты знаешь, язык мой — враг мой. Но я придумала, как загладить вину. В кладовке у меня есть кое-что получше этого кулона. Помнишь, я тебе про бабкино кольцо рассказывала?
Серёжа нахмурился. Он знал, о чём речь: старинное кольцо с изумрудом, которое Вера Петровна берегла как зеницу ока. Оно досталось ей от матери, а той — от её бабки. В семье поговаривали, что кольцо приносит удачу, но Вера Петровна никому его не показывала, храня в старой шкатулке под кучей платков.
— Мам, ты серьёзно? — спросил Серёжа, глядя на мать с недоверием. — Ты же говорила, что это кольцо — твоя святыня.
— Святыня-святыня, а Анечка — наше солнышко, — отрезала Вера Петровна. — Она для тебя старается, для нас всех. А я тут с кулоном своим дешёвым… В общем, бери ключи, дуй ко мне домой и привези шкатулку. Только осторожно!
Серёжа, хоть и привык к маминым импульсивным решениям, всё же удивился. Но спорить не стал — знал, что, если Вера Петровна что-то задумала, переубедить её невозможно. Он незаметно выскользнул из квартиры, пока Аня, занятая гостями, ничего не заподозрила.
Тем временем Вера Петровна, чтобы отвлечь внимание, взялась рассказывать байку про то, как в молодости ухаживала за соседским козлом, который сожрал половину её огорода. Гости хохотали, а Аня, уловив взгляд свекрови, почувствовала, что та что-то замышляет. Вера Петровна, поймав её взгляд, подмигнула и тут же отвела глаза, будто школьница, пойманная на шалости.
Через полчаса Серёжа вернулся, пряча под курткой маленькую деревянную шкатулку. Вера Петровна, заметив сына, тут же объявила тост:
— Друзья, я хочу сказать пару слов! — она подняла бокал, и все притихли. — Анечка, ты знаешь, я сегодня глупость сморозила. Но ты — наше сокровище, и я хочу, чтобы у тебя было что-то по-настоящему ценное. Серёжа, давай!
Серёжа, слегка смущённый, вручил Ане шкатулку. Та, не ожидавшая такого поворота, осторожно открыла крышку. На бархатной подушечке лежало кольцо — старинное, с тёмно-зелёным изумрудом, который мягко мерцал в свете лампы. Гости ахнули, а Аня замерла, не зная, что сказать.
— Это… Вера Петровна, это слишком, — наконец выдавила она. — Я не могу…
— Можешь, ещё как можешь! — перебила свекровь, уже слегка захмелевшая от вина и эмоций. — Это тебе за твоё доброе сердце, за твои пироги и за то, что терпишь старую ворчунью вроде меня.
Аня, растроганная, надела кольцо, и оно, как ни странно, село идеально. Гости зааплодировали, а Вера Петровна, довольная собой, вытерла украдкой слезу. Серёжа обнял жену, шепнув: «Ну, теперь ты точно член нашей сумасшедшей семьи».
Вечер закончился поздно. Гости разошлись, унося с собой остатки торта и тёплые воспоминания. А Вера Петровна, уже в такси по дороге домой, подумала, что, пожалуй, этот день рождения стал лучшим за последние годы. Не из-за кольца, а из-за того, что она наконец-то почувствовала: Аня — не просто невестка, а настоящая дочь.
