Мать воспитывала Вадима одна, но сорок дней назад её не стало. И теперь у него не было ни единой родной души — ни братьев, ни сестер. Была одна тётка, старшая сестра мамы, но та жила далеко, в другом городе. Она, конечно, на похороны сестры приехала, вместе со своим мужем, поплакала, и снова уехала. А Вадик на сороковой день поехал на кладбище в полном одиночестве.
Приехал, постоял возле свежего еще захоронения, погоревал, размышляя, как жить дальше. Теперь положиться ему было не на кого. Значит, пора было заводить семью. В тридцать пять – это ещё возможно.
С этими мыслями он и отправился домой, автоматически скользя глазами по фотографиям и надписям на чужих надгробиях. И вдруг…
Он замер, не понимая — ему это кажется, или он эту фотографию видит на самом деле? Совсем недалеко от маминой могилы, буквально через два холмика, стоял памятник, на котором была закреплена знакомая ему фотография. Причём, фамилия под фото была незнакомая, и дата смерти показывала, что умер человек три года назад. Но фотография на памятнике была, почему-то, молодого человека с лицом Вадика — один в один.
Он ошарашенно осмотрелся по сторонам, словно хотел проверить, не находится ли где-то рядом человек, который устроил этот страшный розыгрыш.
Никого не обнаружив, Вадик подошёл к надгробию ближе, и внимательно стал рассматривать памятник, фотографию со своим лицом, данные покойного. Семёнов Юрий Дмитриевич. Сердце у Вадика, почему-то, страшно заныло… Он точно знал, что никогда и нигде не слышал про этого человека, но внутренний голос ему говорил, что схожесть своего лица, и лица этого покойного — совсем не случайность. А может, ему просто хотелось так думать…
Он достал мобильный, и зачем-то, сфотографировал фото с надписью. Постоял ещё немного, и вдруг понял, что ему нужно делать дальше.
Вечером Вадик уже садился в поезд, который повёз его в город, где жила сестра матери.
Тётя Вера, встретив его на пороге квартиры, страшно растерялась. Племянник был у нее в гостях всего лишь однажды, и вдруг, без предупреждения приехал. Но, дядя Федя, её муж, напротив, очень сильно обрадовался приезду Вадика. Крепко обнял, и долго не выпускал из объятий.
Когда сели за стол, Вадик в волнении начал разговор, из-за которого и приехал.
— Тётя Вера, скажите, вы, случайно, не знали человека по фамилии Семёнов?
На лице тётки появился испуг. И дядя Федя, почему-то, напрягся.
– Какого ещё Семёнова? — недовольно пробормотала женщина.
— Семёнов Юрий Дмитриевич, так его звали точно.
Тетка помрачнела, помолчала, и спросила:
— А с чего ты взял, что я должна его знать?
— Да так… — Вадик пожал плечами. — Просто, вчера на кладбище, недалеко от маминой могилы, я нашёл могилу этого человека. Знаете, почему я обратил на неё внимание? Там, на памятнике, фотография с моим лицом.
Тётя Вера и дядя Федя переглянулись и промолчали.
Тогда Вадик достал из кармана свой мобильный телефон, открыл фотографию того надгробия, и показал тёте Вере.
— Ну-ка, ну-ка… — Дядя Федя взял из рук Вадика телефон, посмотрел на фото несколько секунд, и задумчиво вздохнул. — Значит, Юрий тоже умер… Три года назад… Надо же… И лежат они теперь опять — почти рядом.
— А ну-ка, помолчи! — прикрикнула на мужа тетка.
— А теперь-то, почему нужно молчать? — задумчиво спросил дядя. — Теперь их обоих нет в живых… Теперь-то, парень, наверное, может узнать правду?
— Правду? — У Вадика опять заныло сердце. — Какую правду? Этот человек, он кто? Он мой родственник, да?
За столом возникла тягучая тишина. Тётя Вера закрыла ладонями лицо, и затрясла головой, словно хотела прогнать из головы какие-то воспоминания. Потом вздохнула, и тихо сказала:
— Ох, племянничек… Мамка ведь твоя клятву с нас взяла, чтобы мы молчали об этом Семёнове… Да ведь, и правда… Теперь-то, зачем это скрывать? Наверное, иногда можно клятву нарушить… Отец он твой, этот человек.
— Как отец? — Вадик остолбенел. — А разве мой папа, он не… Не лётчик испытатель? Который погиб тридцать пять лет тому назад, в год моего рождения. При выполнения задания.
— Да какой испытатель, Вадя?.. — недовольно сказал дядя Федя. – Эти, якобы, погибшие отцы — лётчики да космонавты — в наше время были у каждого второго брошенного ребёнка… Вот и твоя мать, тоже, придумала для тебя сказку. Чтобы тебе не так обидно было жить. А твой настоящий отец — Юрий Семенов, работал обычным инженером. И с твоей матерью они прожили два года.
— Два года?
— Ага. А потом что-то у них пошло не так. Твоя мать очень гордая была женщина…
— Нормальная она была! – поспешно перебила мужа тётя Вера. — А Семёнов этот, он мне всегда не нравился!
— Вот-вот… — недовольно пробормотал дядя Федя. — Вы с сестрой — два сапога пара. Обе упрямые, и если чего вобьете в голову, то вас не переубедишь. Вот и мать твоя, Вадик, решила, что одна воспитает тебя, безо всяких алиментов. Обида у неё была на Юрку страшная. Вбила себе в голову, что он ей изменил. Поэтому и запретила — через суд — вам видеться, от алиментов отказалась, и, таким образом, вашу связь намеренно разорвала. Хоть он и страдал от такого её решения.
— А ты откуда знаешь? — Тётя Вера сердито смотрела на мужа.
— Потому что я Юрку раньше часто встречал. Мы же работали на одном заводе. Разговаривали с ним. Он мне, как-то, сообщил, что второй раз женился. А потом мы с тобой в этот город переехали, и всё. Я его больше никогда не видел. А он, вон чего… Ушёл…
— А у него дети от второй жены были? — волнуясь, спросил Вадик.
— Были, — кивнул дядя. — Про одного ребёнка я точно знаю. Девочка. Кстати, получается, что она твоя сестра. Может, потом у него и ещё кто-то родился, всё может быть. Хочешь, я тебе скажу, где он до женитьбы на твоей мамке жил? Адреса я точного не помню, но визуально – очень хорошо представляю. Мы у них и на свадьбе гуляли, и в гостях были… Может, его семья все ещё в этой квартире обитает? Хочешь?
— Хочу, — мотнул головой Вадик.
Через неделю Вадик осмелился, и, всё-таки, позвонил в квартиру, где когда-то жил его отец.
Когда люди, проживающие по этому адресу, увидели его лицо, они сначала остолбенели, а потом… Потом было море слез, и крепкие родственные объятия…
И у Вадика началась иная жизнь.
