Рядом с железнодорожным вокзалом провинциального городка стояли блочные четырёхэтажки. Большой двор окружали пять домов, на многочисленных скамейках около детской площадки всегда было многолюдно.
Под окном Екатерины Андреевны стояла своя, персональная лавочка, которую затеняли в жаркие летние дни кусты белой сирени. Ещё веточками сажала Екатерина сирень, уж больно любила она её запах, нежные соцветия, и наслаждалась каждой весной недолгим сроком цветения душистой красавицы.
В эту весну ничто не радовало Екатерину Андреевну. Полгода назад она потеряла единственного сына, погибшего в автокатастрофе, которого растила одна. Только её мать, жившая в деревне, помогала чем могла.
Малыши звали свою соседку с первого этажа «баба Катя», и Екатерина Андреевна была всегда ласкова с ними, понимая, что теперь ей внуков никогда не видать.
— Совсем приуныла наша Катя, — шепталась Валентина, женщина сорока лет, жившая этажом выше, с бабушкой из соседнего дома.
— А что сделаешь? Ничем не поможешь. Дай ей Бог силы, тяжкое бремя… — вздыхала бабушка и крестилась.
— Я видела тут, что она бомжу Валерке, что спит всегда на вокзале, еду носит. Бутерброды, что ли… Надо же. Самой небось есть нечего, пенсия маленькая, а она его вот уже которую неделю подкармливает, — поражалась Валя.
— Путь кормит. Не на наши, а на свои кровные. Может, ей так легче… Пока не свыкнется с одиночеством, — отвечала бабушка, поглядывая на Катю, понуро сидевшую на своей скамеечке.
Екатерина Андреевна впервые увидела бомжа Валерку случайно. Она иногда ходила в привокзальный буфет, где можно было купить готовые пирожки.
— Что я буду на себя одну печь? Раньше сыну почти каждые выходные пекла, а теперь мне, если захочется, то куплю тут два пирожка, вот и хватит, — объясняла Катя буфетчице.
Они давно знали друг друга, буфетчица наливала Екатерине бесплатно стакан чая, а также и себе, и они, пока не было посетителей, садились за ближний столик и пили чай вместе.
В такие посиделки и пришёл в буфет Валерка.
— Куда прёшься в грязном? Сюда нельзя. Антисанитария! Ты мне всех посетителей распугаешь, иди отсюда, Валерка. По добру, по здорову! – грозно покрикивала буфетчица.
Валерка, втянув голову в плечи, виновато улыбался и просил тихо:
— Так ведь нету пока никого, я куплю пирожок и уйду. Честное слово…
У Екатерины Андреевны защемило сердце. Она почему-то сразу подумала, что этот несчастный опустившийся парень, чей-то сын. И, не смотря на лохматую, заросшую голову и небритость, которая делала его похожим на старика, он был ещё молодым.
— Не брани его, пусть купит. Он же сказал, что сейчас уйдёт, — заступилась за парня Екатерина.
Он стал отсчитывать на грязной ладони мелочь, которую наверняка насобирал у дверей вокзала. Однако на пирожок ему не хватило.
— Ладно, после донесёшь. Никуда не денешься, — смягчилась буфетчица и подала горячий пирог.
Валерка, поклонился, взял пирог, но тут же подошла Екатерина Андреевна и подала ему ещё один пирожок, свой.
Валерка обрадовался, как ребёнок, взял пирожок, ещё раз поклонился со словами «храни вас Бог» и, пятясь, вышел из буфета.
В разговоре с буфетчицей Екатерина узнала, что Валерка недавно прибился к вокзалу. Он приехал из небольшой деревни, где пьющие родители не жаловали его из-за того, что он не работал. Валерка, как и его родители, пристрастился к выпивке, сменил несколько работ в городе, и наконец, оказался на вокзале.
Его не выгоняли, потому что он был спокойным, не буйным, не просил подаяния, а лишь смирно сидел временами где-то на перроне на пустующей скамейке, и в коробку ему клали сердобольные граждане кто сколько мог, в основном, мелочь.
Дмитрий Иванович, вокзальный дворник, взял шефство над парнем, угощая его своими бутербродами и сигаретами. Валерка в благодарность стал помогать дворнику убираться, носил мешки с мусором в контейнеры, подметал перрон, когда ветер срывал много листвы с деревьев.
Екатерина Андреевна не могла забыть благодарные Валеркины глаза. «Значит, не всё у него потеряно. Совесть есть», — думала она о парне. Женщина стала чаще ходить на вокзал, там она искала Валеру, передавала ему некоторые вещи из одежды и обуви, что остались от сына.
Валерка брал вещи и носил их аккуратно, чем растрогал Екатерину Андреевну, ведь теперь парень был так похож на её сына…
— Бросила бы ты, Андреевна, ходить к Валерке, нашла себе тоже замену… — укоряла её соседка Валя, — пьянь, он и есть пьянь. Не перешибёшь никаким обухом. Наследственное… Понимаешь?
— Понимаю… — печально отвечала Екатерина Андреевна, — но не могу ничего с собой поделать. Ведь он живёт от куска до куска. Если дадут. А то и не каждый день. Вот только я и Митя-дворник его подкармливаем…
— Так он сам молодой мужик, ему тридцать пять, а тебе за шестьдесят уже. Ты на пенсии. Он должен сам решать как ему жить, — советовала Валя.
— Так-то оно всё правильно ты говоришь, — соглашалась Катя, — но ты знаешь, Митя на него очень хорошо влияет. Он строго так к нему, чтобы работал, а потом и покормит. И я немного принесу.
— Господи, лучше бы ты кота завела. Тот благодарнее тебе будет, — вздыхала Валя, — тебе лишняя копейка на лекарство пригодится, да и питаешься ты скромно, ведь знаю.
Катя молчала. Но вскоре Валерка действительно стал меньше пить. Однажды Дмитрий Иванович заболел, и вместо него стал работать Валерка. Он очень старался, и держался всю неделю, пока дворник был на больничном.
Правда, все поддерживали Валерку и следили за ним буквально по часам. И буфетчица, которой было велено поить Валеру горячим чаем и давать в обед супа и второго. И дежурная по станции то и дело смотрела за тем, как трудится Валера, и Екатерина Андреевна приходила каждый день с бутербродами и хвалила Валеру за трезвость и труд.
— Ну, вот, молодец, что не подвёл, Валерий, — сказал Дмитрий Иванович, когда вышел на работу, — смотри, ведь я пенсионер, мне долго работать тут не придётся по возрасту, а ты молодой, хваткий. Хорошо зарекомендуешь себя, не будешь пить, возьмут на моё место.
— Верно, Валерушка, держись, сынок, не останешься без куска хлеба, — кивала Екатерина Андреевна, — ему бы жильё при вокзале хоть какое-то. Похлопочи, Иванович. Может, где комнатку дадут? В какой-то подсобке? Надо где-то спать, отдыхать…
— Вот не будет к бутылке прикладываться, точно похлопочу. Так и быть. Смотри, Валерий, и место своё уступлю, а то годы мои берут своё, — пообещал Дмитрий Иванович.
Валерка держался. Екатерина Андреевна однажды привела его к себе домой и велела сдать одежду для стирки и штопки. Валерка подчинился. Пока женщина готовила ему чистую одежду, доставая с антресолей последние рубашки и брюки, оставшиеся от сына, Валерка принимал душ. Он был теперь коротко пострижен. Накануне сходил по настоянию Екатерины Андреевны в парикмахерскую на свои заработанные деньги. Себе взял несколько рублей на питание, остальные попросил оставить на хранение у Екатерины Андреевны, чтобы не было соблазна.
— Вот это да! – всплеснула руками Екатерина Андреевна, когда Валера вышел из душа чистый, переодетый и гладко выбритый, — тебя хоть жени.
Валерка засмеялся, а потом тихо прошептал:
— Да кому я нужен-то… Тем более тут, в городе… Не смешите.
Они пообедали и он, поблагодарив свою благодетельницу, ушёл на вокзал.
— Ты завтра снова приходи обедать. Я хоть простенький супчик, но каждый день варю. Не могу без первого. И тебя угощу. Только половинку хлеба зайди в магазин, купи, — сказала Екатерина Андреевна.
Когда они на следующий день обедали вместе, пришла соседка Валя. Она принесла Андреевне связанные тёплые носки, которые Екатерина заказывала для Валеры.
Валя вытаращила глаза. Валерку было не узнать. Молодой мужчина похорошел. Он поправился, лицо стало светлее, короткая стрижка шла ему.
— Садись, Валентина, с нами чай пить. Валера скоро уходит, обед у него заканчивается, а мы посидим, — пригласила Валю хозяйка.
Валя села напротив Валеры, и они стали разговаривать. Он охотно говорил о своём деревенском детстве, учёбе в школе, о любимом учителе физкультуры, а потом о службе в армии.
Наконец, Валерий спохватился: надо идти на работу.
— Меня же приняли дворником, мы теперь в паре с Иванычем пашем, — похвалился Валера, — так что никого не уволили. Рабочих рук не хватает.
-Верно, Валерушка, надо работать. Деньги так даром в руки не упадут, — кивнула ему Екатерина Андреевна.
— Ему и комнату в подсобке дали. Там тепло. Есть диванчик, рядом с буфетом, там и туалет с раковиной, можно сказать все условия. И баня недалеко общественная с парной, — рассказала Вале Екатерина Андреевна.
— Думаешь, что твой подопечный вырвется в люди? Завяжет пить? – с сомнением спросила Валя.
— А кто же наперёд знает? Вот только надеяться нам никто не запрещает. И надо верить. И надо людей поддерживать, а он уже месяц не прикасается, — перекрестилась Екатерина Андреевна, — ему бы женщину хорошую, ласковую и добрую. Он бы стал нормальным человеком.
Екатерина Андреевна со значением посмотрела на Валю. Валя жила уже несколько лет одна после развода с мужем, имела сына, студента.
— На что ты намекаешь, Андреевна? Уж не мне ли хочешь его подогнать? – засмеялась Валя, — я от одного алкаша избавилась, а ты мне ещё одного приготовила, отмыла. Своей ванны не пожалела. Вот спасибо!
— Смейся, смейся, вот только он так на тебя сейчас смотрел, как на икону. Ты бы была для него настоящим счастьем. А опыт плачевный у тебя, верно, есть. Поэтому ты как никто другой не смогла бы его понять и поддержать. Он ведь добрейший парень. А откуда ему было воспитания нормального набраться, если там родители такие? Он недолюбленный, брошенный ребёнок… — с горечью сказала Екатерина Андреевна.
— Ох, пошла я от тебя, а то и меня сейчас разжалобишь, — смахнула слезу Валя и поторопилась к себе.
Однако через некоторое время Екатерина Андреевна снова увидела Валеру в своём подъезде. Она удивилась: он спускался со второго этажа, от Вали. На ногах его были новые кроссовки, парень улыбнулся, поздоровался, прошёл мимо, от него пахнуло парфюмом.
Екатерина Андреевна обрадовалась. Она держала кулачки за Валерку. И через некоторое время Валя сама пришла к ней и рассказала, что они с Валерой решили попробовать жить вместе.
Екатерина Андреевна перекрестила Валю и обняла.
— На небе тебе зачтётся, Валюша. Вот попомни меня. Держи его, помоги лаской, вниманием, он ведь ничего в своей жизни ещё хорошего и не видел. Попробуй хотя бы. А там — как получится, — попросила Екатерина Андреевна.
Валера пришёл через неделю и попросил оставленные на сохранение деньги.
— Правильно, Валерочка, теперь есть у тебя другая хранительница. Да и что их хранить, невелика зарплата, и питаться надо, и одеваться, и в кино сходить, — смеялась Екатерина Андреевна, отдавая деньги Валере, — живите, старайся, уважай и люби Валю. Она хорошая женщина, давно её знаю.
Валерка на удивление всем перестал пить.
— Вот только двух человек в своей жизни знаю, кто сознательно пить бросил, — рассказывал своим друзьям Дмитрий Иванович, — это мой братан, и Валера. Редчайший случай. Уважаю.
Прошло два года. Валера и Валя поженились. И соседка Екатерина Андреевна продолжала дружить с ними, радуясь рождению малыша – Дмитрия Валерьевича, которого она нянчила, и полюбила, как родного внука…
