Андрей и Саша коротали время возле старых гаражей, расположившись на холодном бетоне и негромко переговариваясь. Их взгляды то и дело обращались к узкому проулку, погружённому в вечерние тени. Где-то за домами заливались дворняжки, монотонно гудел трансформатор, а изредка доносился звук работающей бензопилы — кто-то из запоздалых горожан возился с хозяйством. В остальном царила привычная атмосфера обычного весеннего вечера — позднего, согретого теплом, но лишённого звёзд из-за надвигающихся дождевых туч.
— Что-то наша задерживается, — прошептал Саша, поглядев на циферблат. — А вдруг передумали?
— Ещё чуть-чуть подождём, — отозвался Андрей. — Потом разбежимся по домам.
Он отправил в рот несколько пластинок жевательной резинки и выдул огромный пузырь, который тут же лопнул, покрыв всё лицо липкой плёнкой. Саша расхохотался, а приятель толкнул его локтем.
— Ага, вон они!
Андрей спрыгнул на землю и поспешил навстречу силуэту, возникшему из темноты, за которым следовала ещё одна фигурка поменьше. Саша встрепенулся и схватился за грубо обтёсанную палку.
— А это ещё что за народ? — зашипел он на приблизившуюся Дашу, показывая пальцем на незнакомую девочку. — Кого ты привела?
— Да успокойся ты, — отмахнулась она и обернулась. — Это Настя, живёт по соседству. Поможет нам.
— И каким образом она нам поможет, дурочка? — не понимал Андрей.
— В щель пролезет какую-нибудь. Сколько этой малявке лет?
— Сам недоросль! — важно и без страха заявила Настя. — За языком следи.
На вид ей было лет семь, хотя в действительности скоро должно было исполниться девять. Одета она была в куртку неопределённого цвета, свисающую до колен, и вязаную шапочку с торчащими кошачьими ушками. Из-под головного убора на плечи падали две худенькие тёмные косы. Настя постоянно шмыгала носом и нервно чесала озябшие пальцы, за что Андрей тут же окрестил её «чесучей». Настя пропустила это прозвище мимо ушей и равнодушно зевнула.
— Ну что, двинем? — поинтересовалась Даша, глядя с высоты плит на темнеющую впереди точку.
Небольшая продуктовая лавка. Время приближалось к одиннадцати. Андрей уже собирался отдать команду к началу операции, когда Саша вдруг выдал предательское заявление.
— А может, не стоит? — малодушно отступил он. — Да и чёрт с ним, с этим магазинчиком. Ещё попадёмся, как пить дать, потом сидеть будем. Может, по старинке?
Андрей с удивлением воззрился на товарища, и удивление быстро переросло в презрение. Вот уже два года они вместе обворовывали рынки и большие магазины, а затем сбывали украденное и делили выручку поровну. И никогда прежде Саша не трусил. Однажды, когда они пытались вынести несколько ящиков конфет из супермаркета, охранник основательно их отколотил, прежде чем отпустить. И Саша в тот момент стойко переносил все его удары, не издавая ни звука. Андрей же извивался змеёй и скулил, словно придавленный щенок.
— Ты что, совсем охренел? — набросился он на друга. — Мы же решили, помнишь? Или струсил?
Саша толкнул друга, и тот едва не плюхнулся в лужу.
— Никто я не струсил, — возразил он. — Поехали.
Провальная затея
Они двинулись цепочкой, бесшумные и незаметные, словно тени. Стараясь не наступать в грязь и не производить лишнего шума, они добрались до цели — небольшого кирпичного строения с тёмными, защищёнными изнутри решётками окнами. Простая вывеска у главного входа сообщала, что здесь торгуют продуктами.
Андрей дважды обошёл здание и остановился у служебного входа.
— Значит, так, — прошептал он, когда вся компания собралась около него. — Мы с Сашей ломаем дверь и проникаем внутрь. Ты, Дашка, будешь передавать коробки. А эта недоросль пусть стоит на стрёме и не светится.
— Почему я должна таскать коробки? — возмутилась Даша. — Я же девочка.
— Потому что я так сказал, — оборвал её Андрей. — Всё ясно?
Все трое кивнули и приготовились к действию. Андрей и Саша достали припрятанную арматуру и вставили её между косяком и дверью. Заскрипели ломающиеся доски, и в воздухе повисло гнетущее напряжение.
И тут, словно гром среди ясного неба, раздался оглушительный вой сработавшей сигнализации. Мальчишки бросили свои инструменты и в панике кинулись врассыпную. Раздался грубый, угрожающий голос. Коренастый сторож, вооружённый дубинкой, выскочил из двери и стал всматриваться в темноту, размахивая своим оружием.
Воришки залегли в канаве и наблюдали, как по улице промчалась полицейская машина. Вскоре к ней присоединилась ещё одна, и возле магазина собралась разбуженная толпа.
— Туда! — шепнула Настя, взяв инициативу в свои руки.
Она указала на широкую трубу, ведущую через канаву к пустырю. Беглецы скользнули к ней и уже через минуту вовсю мчались по полю к свалке, надеясь скрыться от стражей порядка. Те заметили бегущих и бросились в погоню. Но дети были гораздо быстрее и проворнее неповоротливых полицейских, так что с лёгкостью оторвались, спрыгнув в заполненный мусором овраг.
Полицейские постояли немного на краю обрыва, посветили вниз фонариками и ушли. Снова наступила полная тишина.
— А ты молодец, — похвалил Настю Андрей. — Хорошо, что тебя взяли. Чёрт его знает, заметил бы я этот лаз.
— Обидно, что всё так вышло, — сказала Даша. — А я-то думала, неплохо заработаем. Так хотелось новый велосипед, а у Насти мать болеет. Ей лекарства позарез нужны.
— Это всё из-за вас, дураков. Нет бы посидели, подумали как следует, прежде чем лезть.
Саша вместо ответа натянул ей на лицо шапку и влепил затрещину. Дашка хотела дать сдачи, но Андрей оборвал их и отвёл Настю в сторону.
— Вот, возьми, — сказал он, протягивая ей какой-то небольшой предмет. — Это я недавно стащил у одного чудака из магазина. Да бери ты, не стесняйся.
Настя взяла предмет и в неясном свете выглянувшей из-за туч луны разглядела, что это бумажник.
— Там деньги внутри, — сообщил Андрей. — Не бог весть сколько, но на лекарство, наверное, хватит. Деньги забирай, а кошелёк выбрось подальше. Ну, не унывай, чесуча.
Он по-отцовски потрепал Настю за щёку, и та без лишних разговоров сунула бумажник в карман.
Четверо неудавшихся воришек прождали примерно час, затем вернулись обратно к гаражам окольным путём и разошлись, договорившись затеять новое дело, когда уляжется шум.
Домой
Настя, придерживая бумажник, чтобы тот не выпал по дороге, бежала по лужам к старому деревянному бараку и думала о том, как же достанется ей от мамы за эту позднюю прогулку. Хорошо ещё, что мама не знает, чем она тут занималась.
— Это ещё что такое?
Голос Татьяны звучал одновременно угрожающе и тревожно.
— Настя, я тебя спрашиваю, что это такое?
Девочка стояла перед мамой, как кающийся грешник, низко опустив голову и боясь даже пальцем шевельнуть. Она сама себя разоблачила, рассказав обо всём, что случилось минувшим вечером. Такова уж была натура ребёнка — она совершенно не умела лгать.
Вчера, когда мама, приняв обезболивающих больше положенного, уснула в своей комнате, Настя сбежала из дома и присоединилась к ватаге маленьких разбойников. Она рассказала, как к ней попало это злосчастное портмоне, и с надеждой посмотрела на маму.
Та уже почти полгода мучилась от опухоли. Порою приступы становились такими сильными, что Татьяна не понимала, где находится, и даже не узнавала дочь. Не помогли ни химиотерапия, ни даже курс лекарств, стоивших огромных денег. Татьяна медленно угасала без операции, которую попросту не на что было сделать.
— Это деньги, — буркнула Настя. — На лекарства. Тебе же нужны деньги, точнее, лекарства. Вот я и подумала, что…
— Ой, не о том ты думаешь, — вдруг сменила гнев на милость Татьяна. — Разве можно брать чужое? А если бы тебя вчера поймали — ты бы всю жизнь себе испортила. Знаешь, чем кончил твой отец? Умер в тюрьме, потому что решил, что имеет право брать чужое. Он там заболел и всё — умер, не вышел.
Татьяна расплакалась и закрыла лицо руками. Она пожалела, что рассказала Насте об отце. Она впервые заговорила с дочерью о нём. Михаил действительно попал за решётку и умер там от какой-то болезни. Но, несмотря на всё это, Татьяна по-прежнему считала его хорошим человеком. Он попал в тюрьму только потому, что хотел обеспечить семью. А теперь она пугала им ребёнка, как каким-то злодеем из старой сказки.
— Значит, так, — твёрдо сказала Татьяна, вытирая лицо. — Бумажник мы вернём. Ты его вернёшь. Там внутри водительские права, фотографии и адрес одного ресторана. Наверняка этот человек там работает. Пойдёшь, подкараулишь его и подбросишь ему всё это обратно. Ну, может, в машину как-нибудь или ещё как-нибудь незаметно. Поняла?
Настя всё ещё стояла неподвижно и лишь шмыгала носом. Ей было жалко денег — ведь в кошельке их было очень много, и, кажется, их хватило бы не только на лекарство. Они могли бы купить игрушек, разных вкусностей, одежды, а мама заставляла её просто отдать их.
А как же риск, которому они подверглись минувшим вечером? Побег от полиции через пустырь и прыжок в глубокий овраг, в котором они едва не переломали ноги и руки? В конце концов, портмоне было подарком от Андрея, этого неудачливого главаря такой же неудачливой компании. Интересно, как бы он к этому отнёсся?
— Ладно, верну, — пообещала Настя. — Сегодня после школы. Всё, можно идти?
— Иди, — кивнула Татьяна. — И смотри, не задерживайся. Никаких гулянок сегодня вечером. Будешь сидеть со мной.
Настя накинула на плечи свою старую застиранную курточку, надела рюкзак и поплелась к двери.
— И ещё, — окликнула её мама. — Я люблю тебя.
— И я тебя, — ответила Настя.
Встреча с хозяином
Борис, владелец плавучего ресторана, трудился с самого утра. Настроение, правда, было скверное. Сначала подгорел кофе, потом какой-то хулиган бросил в его машину пивную бутылку и разбил зеркало. Затем выяснилось, что во время ночного дождя ветер уронил на козырёк крыльца огромную ветку, росшую в воде рядом с рестораном. Жена договорилась с какими-то рабочими, но те так и не приехали.
Борис привёз из дома стройматериалы, инструменты и усердно восстанавливал крыльцо. Была пятница, и уже с обеда поток гостей заметно увеличился. А стук рубанка и пилы отпугивал их. Они уходили, так ничего и не заказав.
— Чёрт бы всё побрал! — ругался Борис сквозь зубы, затаскивая наверх тяжеленные листы металла. — Что за день сегодня такой?
Он посмотрел в безоблачное небо, словно надеясь найти там ответ, и больно прижал палец к железу. Ноготь тут же почернел, и Борис отпустил по этому поводу такую грязную тираду, что ему самому стало стыдно.
Стараясь держать себя в руках, он прикрутил все листы, проверил, всё ли сделано правильно, и удовлетворённо выдохнул. Работа была закончена, и крыша получилась намного лучше старой. Он спустил вниз инструменты и леса.
— Лена, налей мне чего-нибудь согревающего, — попросил он официантку, присев у окна. — Что-то я замёрз. Снова будет дождь.
Официантка принесла ему бутылку коньяка, и Борис громко рассмеялся.
— Да не в этом дело! — воскликнул он. — Жена мне голову оторвёт, если учует, что от меня пахнет выпивкой. У неё нюх, как у лисы. Лучше принеси чаю с лимоном и что-нибудь перекусить.
Лена извинилась за оплошность и убрала бутылку подальше от греха, а через минуту вернулась с подносом. Борис приступил к перекусу.
Приближались длинные майские выходные. На улице было многолюдно. Кто-то торопливо бежал по своим делам, кто-то размеренным шагом прогуливался по берегу, любуясь чистотой воды небольшой реки. Мимо проносились велосипедисты и мотоциклисты, а дети, возвращавшиеся из школы, шумно толкались и смеялись.
Борис задумчиво наблюдал за всем этим из окна и вдруг заметил топтавшуюся напротив девочку. Та словно что-то искала, озираясь и заглядывая в окна ресторана, подходила к крыльцу, снова отступала и наконец села на скамейку, засунув руки в карманы. Какая-то женщина остановилась рядом с ней и, по-видимому, что-то спросила. Но девочка покачала головой, и женщина пошла дальше.
Из ресторана соблазнительно тянуло свежей выпечкой. На кухне повара готовили к вечеру множество самых разнообразных пирогов и булочек. Девочка, уловив этот аромат, жадно оглянулась и закрыла лицо воротником.
Бориса охватило чувство жалости. Он вышел на улицу.
Девочка, увидев его, взволнованно вскочила и нерешительно шагнула вперёд.
— Это ваше, — сказала она, протягивая портмоне. — Возьмите, пожалуйста.
Борис остолбенел и долго смотрел на свой бумажник так, словно в руках у девочки была не он, а ядовитая змея. А малышка думала о том, чтобы швырнуть его на землю и убежать, пока владелец не опомнился и не устроил ей взбучку. Какая-то неведомая сила удержала её на месте.
Борис осторожно взял портмоне, которое уже не надеялся увидеть снова.
— Так это ты украла? — тихо спросил он.
— Нет, — ответила она. — Мне его дали.
— И кто же?
— Этого я сказать не могу, но я его не воровала, клянусь.
Её слова показались ему искренними и убедительными. Он без всякой надежды заглянул в бумажник и удивлённо вытаращил глаза. Все деньги были на месте, как и пара визиток, водительские права и фотографии, оставшиеся после замены паспорта. На всякий случай Борис пересчитал купюры и убедился, что всё в порядке. Все сорок тысяч рублей разного номинала лежали в бумажнике.
— Пойдём перекусим, — предложил Борис после долгой паузы. — Любишь яблочные пироги?
Девочка неуверенно переминалась с ноги на ногу, не зная, что делать.
— Да идём, идём, — поторопил её Борис. — Я тебя не съем, не бойся.
Обед в ресторане
Они вместе вошли внутрь и сели за столик. Настя сняла шапку, и Борис заметил у неё на виске небольшое родимое пятно, похожее то ли на снежинку, то ли на восьмиконечную звёздочку. Оно было таким идеально ровным, что сначала ему показалось, будто это татуировка.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Настя.
— А меня — дядя Боря, — улыбнулся он.
Лена принесла им множество разной еды: суп, горячие пельмени, салаты из свежих овощей и десерт — два огромных куска яблочного пирога, к которым полагалось дымящееся какао в больших, похожих на пивные, кружках.
Настя жадно набросилась на еду и съела всё до последней крошки.
— Хочешь ещё? — поинтересовался Борис.
Девочка отрицательно покачала головой.
— Нет, спасибо, — тихо сказала она. — Кажется, я уже наелась.
Борис рассмеялся и принялся расспрашивать её о жизни. Настя отвечала неохотно, как на допросе. Ей было неловко перед этим едва знакомым мужчиной, которого она всё ещё немного побаивалась, считая себя виноватой перед ним.
Когда Настя уже собиралась сказать, что хочет пойти домой, в ресторан вбежала суетливая женщина в дорогом белом пальто. Она небрежно бросила сумочку на один из столиков и изящным движением стянула тонкие перчатки. Это была жена Бориса.
— А я думала, ты пообедаешь дома, — заявила Валерия, подходя к ним. — Почему ты так долго?
Она словно не замечала сидящую рядом малышку и смотрела на мужа поверх затемнённых очков.
— Да потому что твои хваленые специалисты не приехали, — резко ответил ей Борис. — Пришлось самому возиться с крыльцом. Чтобы я ещё хоть раз поручил тебе такое дело!
Валерия обиженно фыркнула и посмотрела на притихшую девочку.
— А ты ещё кто такая? — спросила она.
— Это Настя, — ответил за неё Борис. — Представляешь, нашла мой бумажник и вернула его.
— Эй, что с тобой?
Валерия, бледная, как свежевыбеленная стена, смотрела на родинку Насти и беззвучно шевелила бескровными губами. Очки упали с её переносицы. Валерия неуклюже наступила на них.
Борис, не понимая, что происходит, пытался добиться от жены ответа. Но та, оттолкнув его, выскочила вон.
— Подожди-ка, — сказал он Насте. — Я сейчас.
И побежал следом.
Открытие
Едва успев схватиться за дверцу её машины, Борис увидел, что Валерия сидит за рулём. Она положила голову на руль и смотрела куда-то вдаль, в конец набережной.
— И что это значит? — спросил Борис, забираясь на заднее сиденье. — Ты как будто привидение увидела. Ты её знаешь?
Валерия посмотрела на него в зеркало, и её лицо исказила болезненная гримаса.
— Это моя племянница, — ответила она надломленным голосом. — Дочь моей родной сестры Тани.
— Ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра, — обескураженно ответил Борис. — Она тебя чем-то обидела?
— Скорее я её, — невесело усмехнулась Валерия. — Дело в том, что мы никогда не были особенно близки. Родители любили сестру больше, чем меня. Ну, конечно, так всегда бывает. Младших любят больше, чем старших. Хотя меня это всегда удивляло. Какого чёрта, спрашивается? Почему нельзя любить всех одинаково?
Я ненавидела Таньку всей душой и однажды даже подложила ей в постель жабу. Вот она тогда кричала… Хотя неважно. Несмотря на это, Танька тянулась ко мне. Она была как щенок или котёнок, которому нужна ласка. Родители всегда на работе, так что мы с ней вдвоём. А я издеваюсь над ней, запираюсь в ванной, а она ревёт: «Лерочка, милая, выпусти меня». И так всегда.
— И тебе совсем её не было жаль? — перебил Борис.
— Да, бывало, — кисло улыбнулась Валерия, — но я всё равно ненавидела её больше, чем жалела, потому что она отняла у меня детство. Ей доставалось всё самое лучшее. Она получала всё, что хотела, по щелчку пальцев, а мне приходилось выпрашивать каждую копейку чуть ли не на коленях, так что я ненавидела её. Я должна была быть единственным любимым ребёнком.
Валерия закашлялась. Борис предложил ей воды, но она отказалась.
— Родители рано умерли, — монотонно продолжала Валерия. — Мне тогда было двадцать три, Таньке — девятнадцать. Сначала ушёл отец, потом мать. У нас был неплохой дом, почти новый, со всеми удобствами, так что наследство было хорошим. Я как раз встречалась с одним парнем, а его отец был нотариусом, и он посоветовал мне выкупить долю у сестры, а дом потом продать подороже.
Ну, Танька по глупости согласилась, а когда до неё дошло, что к чему, стала скандалить, но было уже поздно. Продала она своё счастье за бесценок. Никогда не умела смотреть вперёд, всегда жила одним днём. По-моему, ей нужны были деньги на учёбу, что ли. К тому же её тогдашний муж ввязался в какую-то авантюру. Его посадили. Она рано забеременела и всё радовалась, что у неё будет ребёнок. Какая же ты наивная дура!
— У неё рак, — сказал Борис. — Так сказала её дочь. Кажется, опухоль мозга.
Валерия резко повернула голову и испуганно посмотрела на мужа.
— Серьёзно? — пробормотала она. — Как же так?
Борис не знал, что сказать в ответ. Его переполняли противоречивые чувства. Впервые за всё время он испытал отвращение к Валерии, граничащее с невероятной ненавистью. Он всегда думал, что у жены нет от него секретов и скелетов в шкафу, а теперь чувствовал себя не просто обманутым, а даже преданным. Ему хотелось выйти из машины, хлопнуть дверью и никогда больше не видеть надменного, самодовольного лица жены.
Борис так и сделал.
— Ты куда? — обеспокоенно крикнула ему Валерия.
— Исправлять твои ошибки, — ответил ей Борис через плечо.
Возвращение к семье
Он вернулся в ресторан и обнаружил, что Настя уже ушла. Он бросился обратно и заметил на пороге оброненную ею шапочку. Лена, заметив замешательство босса, сказала, что малышка вышла всего минуту назад.
Борису повезло. Он догнал Настю, когда она переходила мост, и преградил ей путь.
— Забери его себе, — торопливо и задыхаясь проговорил Борис, протягивая свой бумажник. — Он твой. И передай своей маме, что её сестра, твоя тётя, очень сожалеет о содеянном и что она очень скоро вернёт всё до копейки.
Настя удивлённо смотрела на него, хлопая длинными ресницами. На её порозовевшей коже напряжённо пульсировала маленькая звёздочка.
— Что вы такое говорите, дядя Боря? — отозвалась она. — А откуда вы знаете мою маму?
— Знаю, милая. Вот и узнал, — закивал он. — Мы с тобой, получается, вроде как родственники. Видишь, как бывает. Ты не знала, я не знал, а судьба нас свела, и вот мы здесь. Ну-ка, дай свою ручку.
Он протянул ладонь, и малышка положила на неё свою ладошку, которая была вдвое меньше. Борис накрыл её своей ладонью и улыбнулся.
— Ну вот, теперь мы вместе, ты и я, — сказал он. — Ну же, улыбнись, звёздочка.
Настя нерешительно растянула губы, демонстрируя прорехи на месте выпавших молочных зубов. Борис рассмеялся и легонько ущипнул её за нос.
Настя вдруг поняла, что с этой самой минуты всё в их жизни будет по-другому.
Эпилог
Пока Татьяна лежала в больнице в ожидании операции, Настя жила у тёти с дядей в большом двухэтажном коттедже за городом. Дядя Боря подарил ей рыжего котёнка, и Настя назвала его Рыжиком. Валерия сшила для пушистика мягкую подстилку и помогала племяннице ухаживать за питомцем, несмотря на свою нелюбовь к кошкам.
Борису было видно, что жена нашла общий язык с Настей, и он мечтал о том, чтобы Валерия помирилась с сестрой. Вместе они подыскали для Татьяны уютный домик по соседству и начали перевозить туда её вещи.
Загружая машину мебелью, Борис встретил бывших друзей Насти и подозвал их к себе.
— Эй, ребята! — крикнул он околачивавшейся неподалёку троице: Андрею, Саше и Даше. — Идите-ка сюда, есть одно дельце.
Ребята испуганно посмотрели на Настю, но она успокоила их, заверив, что всё будет хорошо.
— Скоро каникулы, да? — спросил Борис, присев на корточки.
— Ну да, — хором ответили дети.
— Не боитесь, что будете хулиганить все три месяца напропалую: воровать, бить окна, драться?
Вся троица начала отнекиваться, изображая из себя невинных овечек.
— А не хотите подзаработать? — ухмыльнулся Борис. — Плачу неплохо. Плюс каждый день мороженое в неограниченном количестве. Ещё газировка и прочие сладости. Будете жить припеваючи.
Ребята немного посовещались и единогласно согласились.
— И что, на велосипед можно будет заработать? — недоверчиво спросила Даша.
— А то, — кивнул Борис, — можно даже на скутер замахнуться.
— Здорово! — выдохнула девочка.
Борис объяснил ребятам, куда приходить и что делать. Затем они ушли, попрощавшись. Настя и Борис закончили погрузку и сели на лавочку, ожидая Валерию, которая где-то задержалась.
Мужчина нетерпеливо поглядывал на часы, а малышка кормила голубей тыквенными семечками. Наконец из-за поворота выехала машина, и Борис с Настей с облегчением выдохнули.
К их большому удивлению, Валерия была не одна. Вместе с ней из салона вышла Татьяна. Она была очень худой, с чёрными кругами под глазами, но, несмотря на всё это, её лицо сияло, как начищенная монета.
— Ты представляешь, что она учудила? — воскликнула Валерия, указывая на сестру. — Сбежала из больницы, как ребёнок неразумный. Хорошо хоть ума хватило позвонить, чтобы я её забрала.
— Да я уже здорова, — с улыбкой возразила Татьяна. — Что мне там лежать? И так уже почти месяц прошёл. Очень соскучилась по дочке.
Настя бросилась к маме и крепко её обняла. Они долго стояли, о чём-то перешёптываясь, а Борис и Валерия наблюдали за ними со стороны.
— Хорошо, что вы помирились, — сказал он жене. — Я этого ждал.
— Я тоже рада, что с Таней всё в порядке, — ответила Валерия. — Врачи сказали, что у неё была доброкачественная опухоль. Видимо, в местной клинике что-то напутали с анализом, а нормальное обследование никто не провёл. Даже не представляю, через что ей пришлось пройти.
— Ну, это уже в прошлом, — сказал Борис.
— Скорее в будущем, — загадочно поправила Валерия.
Она смотрела на сестру и племянницу и искренне радовалась за них.
