— Представляешь, Катя, она приходит ко мне и говорит: «Мама, поздравь, мы с Лешей ждем четвертого»! И живот уже такой заметный. Сказала мне на пятом месяце, чтобы я не стала ее уговаривать аборт сделать.
— А ты бы уговаривала? – осторожно осведомилась Катерина.
— Конечно! У них и так трое, куда еще!
— Так, может, им нравится заводить детей…
Катерину пригласили в гости. Давняя приятельница, Юлия, праздновала именины и позвала Лисичкину и еще нескольких подруг, накрыла стол. Остальные уже, посидев, разошлись по домам, а Катерина ждала, когда за ней заедет задержавшийся на даче Павел: жила Юля на другом конце города, и поздно вечером одной ехать домой Катерине не хотелось. А подруга внезапно, подвыпив, ударилась в откровения.
— Нравится, не нравится, головой надо думать! Этак вся жизнь в пеленках пройдет! Она в вечном декрете, чему она сможет детей научить? Меня не слушает, а я ведь беспокоюсь. У нас тут не Москва, где возможностей много. У нас Ольдинск, тут карьерных высот не достигнешь.
— Ну почему же, — сказала Катерина, у которой была успешная дочь и не менее успешный зять, — если постараться…
— Ой, да что там стараться, когда на тебе три ребенка висят и скоро четвертый повиснет! Это вечное канюченье, мама-дай-подай-принеси…
— Они в нищете живут? — спросила Катерина.
— Да нет, не в нищете, — неохотно признала Юлия. – Зять хорошо зарабатывает, в строительстве он, да и Мила…
— Погоди, ты только что сказала, что она в декрете!
— Она что-то в интернете делает. То ли статьи пишет, то ли дизайн какой, я в этом не разбираюсь. Называет себя этим словом ужасным… никак не запомню…
— Фрилансер? – догадалась Катерина.
— Точно. Пока дети спят или в саду, что-то делает там. Да разве это дело?
— Не скажи. Многие фрилансеры зарабатывают очень прилично.
— Она так и говорит. Только неправильно это все равно! Плодиться как кролики! А для себя пожить когда? С ними же постоянно заниматься надо. Кружки, садик, игры, тут почитай, там научи… Человеческий язык с малышней забыть можно! Помню, я с одной Милкой чуть с ума не сошла, а тут трое, и скоро четверо будет!
— Мила спихивает детей на тебя?
— Я бы и не взяла. У меня жизнь налажена, зачем мне это? Я иногда к ним заезжаю. Дым там коромыслом, конечно…
— Бардак? Тараканы бегают?
— Да нет, уборщица приходит…
— Юль, подожди, — сказала Катерина. – Ты мне описываешь какую-то совершенно нормальную жизнь. Люди зарабатывают, успевают рожать и воспитывать детей, вон, даже уборщицу могут себе позволить! Тебя не заставляют ни с кем сидеть, навещай, когда хочешь! Это же не семья, а мечта!
— Какая мечта? – вытаращилась на Катерину подружка. Щеки у нее раскраснелись – может, от выпитого, а может, от возмущения. – Милка о матери совсем забыла! Лучше бы мне уборщицу наняла – мне уже не двадцать лет, чтобы по углам со шваброй скакать! Они вон ездили в отпуск в Турцию, я намекала, что на море хочу, но зять такой с улыбочкой говорит: «Нет, Юлия Павловна, мы хотим поехать нашей семьей». А я им, значит, не семья!
— Ты семья, — сказала Катерина, — но… – И замолчала.
Как объяснить человеку, сосредоточенному на себе и не ведающему, что дела других людей его не касаются, что другие имеют право жить так, как хотят? Особенно взрослые, давно вырвавшиеся из-под родительской опеки. Катерина в жизни не подумала бы обижаться, что дочка Даша ее не позовет с собой в отпуск. Иногда они ездили всей большой семьей, однако временами Даша с мужем и детьми проводили отпуск отдельно, как, например, нынешним летом. И это нормально. Сколько детей заводить, тоже пусть решают сами. И куда деньги тратить, раз они хорошо зарабатывают.
— И приезжает редко, — продолжала бухтеть Юля. – У них машины у обоих, но зять на работе, а у Милки вечно какие-то с детьми поездки. Как-то раз звоню, говорю – отвези меня на рынок за рассадой, а она мне: не могу, мы едем в зоопарк! Зоопарк какой-то! А мне надо было!
От дальнейшей дискуссии Катерину спас звонок телефона: Павел сообщил, что подъезжает.
— Юль, мне пора, — сказала Лисичкина. – Желаю найти общий язык с дочерью.
— Да что тут сделаешь, когда она материнские советы не воспринимает и меня не слышит.
«Слышишь ли ты сама себя?» — подумала Катерина, спускаясь по лестнице. Скорее всего, нет. Иногда ей становилось жаль людей вроде Юли, но только немного. Потому что это было совершенно не ее, Катеринино, дело.
