— Танцы?! В твоём возрасте?! — Игорь отложил вилку и уставился на жену так, будто она сообщила ему о решении стать космонавтом. — Лида, ты что, рехнулась совсем?
— А что в этом такого? — Она продолжала накладывать ему гречку, стараясь не смотреть в глаза. — Просто хочу попробовать что-то новое.
— Новое! — фыркнул он. — В пятьдесят лет! Ты представляешь, как это выглядит? Бабка крутится на танцполе, а дома борщ не сварен!
Лида поставила кастрюлю на плиту чуть резче, чем обычно. Звук получился громче, чем она рассчитывала, и Игорь поднял бровь.
— Между прочим, борщ я уже сварила. И ужин готов. И бельё выстирано. И полы вымыты, — проговорила она, всё ещё спиной к мужу. — Может, именно поэтому у меня есть пара свободных часов в неделю?
— Слушай, а соседи что скажут? — подключилась Катя, их старшая дочь, которая как раз вошла на кухню. — Мама на танцах… Это же смешно! У всех нормальные матери дома сидят, внуков ждут, а у нас…
— А у нас что? — Лида обернулась, и в её голосе впервые за много лет звучали металлические нотки. — У нас мать, которая двадцать пять лет стирала, готовила, убирала, всех вас растила, а теперь вдруг захотела чему-то научиться?
— Мам, ну ты же понимаешь, — Катя села за стол и взяла кусок хлеба. — Это выглядит… странно. Женщина в твоём возрасте должна думать о семье, а не о каких-то там танго.
— Должна! — повторила Лида. — Интересное слово. А кто решил, что я должна? Кто составил этот список того, что я должна и не должна?
Игорь откашлялся и посмотрел на дочь. Между ними пробежало понимание — мол, мать совсем того, надо её образумить.
— Лидочка, солнце моё, — заговорил он примирительным тоном, который обычно действовал безотказно. — Ну что за глупости? У нас же всё хорошо. Семья, дом, покой. Зачем тебе эти… развлечения? Ты же не девочка уже.
— Именно! — воскликнула Лида, и в её голосе прозвучало что-то такое, от чего и Игорь, и Катя насторожились. — Не девочка! Я потратила всю свою молодость на вас! Вообще всю! В двадцать пять вышла замуж, в двадцать шесть родила Катю, в двадцать девять — Андрея. С тех пор я ни разу, слышите, ни разу не сделала ничего для себя!
— Ну как не сделала? — удивилась Катя. — А курсы кройки и шитья? Помнишь, ты ходила…
— Чтобы шить вам одежду! — перебила её Лида. — Чтобы экономить семейный бюджет! Это тоже было для вас!
В кухне повисла тишина. Игорь жевал гречку, изредка поглядывая на жену. Катя крошила хлеб, не зная, что сказать.
— Мам, но танцы — это же дорого, — осторожно заговорила дочь. — Абонемент, форма для занятий, обувь специальная…
— Я подрабатываю, — тихо сказала Лида. — Вязание на заказ. Три месяца копила.
— Тайком, значит, — кивнул Игорь. — Скрывала от мужа. Это нормально, по-твоему?
— А если бы ты узнал раньше? — она села напротив него. — Что бы ты сказал?
— То же самое, что говорю сейчас! Семейная женщина должна…
— Вот именно! — Лида встала так резко, что стул качнулся. — «Должна»! Опять это слово! А я больше не хочу только долженствовать! Понимаете? Не хочу!
Она вышла из кухни, оставив мужа и дочь переглядываться. Через минуту послышался звук хлопнувшей двери спальни.
— Мама того… — прошептала Катя. — Климакс, наверное.
— Да переживёт, — махнул рукой Игорь. — Побеситься и забудет. Главное — деньги из дома не тратить на ерунду.
Но в спальне Лида сидела на кровати и смотрела на спрятанные в коробке из-под обуви новые танцевальные туфли. Чёрные, на небольшом каблуке, с ремешком. Она потратила на них половину заработанных денег, но когда мерила их в магазине, впервые за много лет почувствовала себя красивой.
— Пойду, — прошептала она. — Всё равно пойду.
Завтра у неё первое занятие.
На следующий день Лида встала в пять утра, как обычно. Кофе для Игоря, бутерброды детям, проверить, все ли вещи собраны. Привычная суета, знакомая до боли в костях.
— Мам, а ты правда пойдёшь на эти танцы? — спросил Андрей, хватая рюкзак. — Катька всю ночь названивала подружкам, рассказывала про твой… кризис.
— Это не кризис, — ответила Лида, заворачивая ему яблоко. — Это решение.
— Да ладно тебе, — он поцеловал её в щёку. — Нормальные мамы в спортзал ходят максимум. А танцы… Это же для молодых.
Когда все ушли, Лида прошлась по пустой квартире. Двадцать пять лет одного и того же. Завтрак, уборка, обед, стирка, ужин. По выходным — генеральная уборка и готовка на неделю. Отпуск — только с семьёй, только там, где всем удобно.
Она остановилась перед зеркалом в прихожей. Пятьдесят лет. Седые волосы, которые она аккуратно подкрашивает раз в месяц. Руки в мелких царапинах от готовки. Фигура… да что там фигура, обычная женщина средних лет.
— Когда это случилось? — спросила она своё отражение. — Когда я стала невидимой?
Телефон зазвонил. Инна, подруга ещё со школы.
— Лидка, ты правда записалась на танцы? Катя вчера Марине рассказала, та — мне… Ты что, серьёзно?
— Серьёзно.
— Слушай, а может, не стоит? — в голосе Инны звучало беспокойство. — Люди говорить будут. Да и Игорь твой… он же консерватор.
— Инна, а когда мы последний раз виделись не из-за детей и не из-за мужей?
Повисла пауза.
— Не помню, — честно призналась подруга.
— А я помню. Восемь лет назад. Когда у тебя развод был, и ты плакала у меня на кухне. С тех пор мы встречаемся только на днях рождения детей или если кому-то помощь нужна.
— Но это же нормально, Лид. Мы взрослые женщины, у каждой своя жизнь…
— Вот именно, — перебила её Лида. — У каждой своя. А где моя?
После разговора она долго сидела на кухне, глядя в окно. Во дворе гуляла молодая мама с коляской. Красивая, в ярком пальто, что-то напевала себе под нос. Беззаботная.
— А я была такой? — подумала Лида. — Или сразу стала серой мышкой?
В шесть вечера она собралась. Надела чёрные брюки, белую блузку, взяла сумку с танцевальными туфлями. В зеркале отразилась обычная женщина, идущая… неизвестно куда.
— Уходишь? — спросил Игорь из гостиной.
— Ухожу.
— А ужин?
— В холодильнике. Разогреешь в микроволновке.
— Лида… — он вышел в прихожую. — Может, хватит дурить? Ну что за блажь в твоём возрасте?
Она обернулась. Смотрела на него долго, изучающе.
— А в каком возрасте можно? — спросила тихо. — В каком?
И вышла, не дожидаясь ответа.
Студия танцев располагалась в подвале старого дома, но внутри было светло и уютно. Зеркала, станки, паркетный пол. И музыка — живая, струящаяся, какую Лида не слышала годами.
— Добро пожаловать! — встретила её инструктор, девушка лет тридцати в облегающем костюме. — Вы Лидия Сергеевна? Отлично! Начнём с вальса.
Первые полчаса были катастрофой. Лида путалась в ногах, сбивалась с ритма, краснела от смущения. Остальные участники — женщины разного возраста — смотрели с пониманием.
— Ничего страшного, — успокоила её соседка, дама элегантных лет пятидесяти пяти. — Я Елена Викторовна. Пришла месяц назад, тоже было ужасно. А теперь смотрите!
И она изящно проплыла по залу под руку с партнёром.
— Красиво, — выдохнула Лида.
— Красиво, — согласилась инструктор. — И вы так сможете. Главное — не бояться.
Домой Лида вернулась окрылённая. Впервые за много лет она чувствовала… жизнь. Кровь бурлила в жилах, хотелось петь.
— Ну как? — спросила Катя, когда мать вошла в квартиру. — Натанцевались?
— Замечательно! — Лида сияла. — Представляешь, я даже несколько па выучила!
— Мама, — Катя отложила телефон. — А можно серьёзно поговорить?
— Конечно.
— Ты понимаешь, что папа злится? Он весь вечер ворчал, что ужин холодный, что в доме бардак…
— Какой бардак? — удивилась Лида. — Я убралась утром.
— Ну, посуда немытая стояла…
— Ваша посуда! — впервые за годы Лида повысила голос на дочь. — Вы поели — вы и помойте!
Катя вздрогнула.
— Мам, что с тобой? Ты же никогда не кричала…
— Может, зря не кричала? — Лида сняла туфли и устало опустилась на диван. — Может, надо было давно начать?
На следующей неделе ситуация накалилась. Лида пропустила семейный ужин в воскресенье — у неё были дополнительные занятия. Игорь устроил скандал.
— Семья должна быть вместе по воскресеньям! — кричал он. — Это традиция!
— Чья традиция? — спросила Лида. — Моя? Или та, которую ты придумал, чтобы мне было куда деть свободное время?
— Лида, да что ты несёшь! Мы же семья!
— Семья? — она засмеялась, и смех этот показался им всем немного истерическим. — А когда ты последний раз спрашивал, как у меня дела? Когда интересовался моими мыслями? Моими желаниями?
— А что тебя интересовать-то? — растерялся Игорь. — Ты же дома сидишь, всё у тебя хорошо…
— Дома сижу! — она вскочила. — Двадцать пять лет дома сижу! А знаешь, что я поняла на танцах? Что я умею не только борщ варить!
— Мама, успокойся, — вмешался Андрей. — Люди смотрят уже…
— Пусть смотрят! — Лида была в ярости. — Всю жизнь вы меня заставляли думать о том, что скажут люди! А что люди скажут обо мне? Что я прожила жизнь, как сомнамбула?
Тут зазвонил телефон. Инна.
— Лидка, тебя тут обсуждают в районе, — голос подруги звучал встревоженно. — Говорят, что ты мужа бросила, детей забросила… Марина Петровна из третьего подъезда видела тебя с каким-то мужчиной…
— С партнёром по танцам! — взорвалась Лида. — Боже мой, неужели нельзя просто танцевать?
— Лид, я же не обвиняю… Просто люди говорят…
— А ты что им отвечаешь?
Долгая пауза.
— Я… ну, говорю, что ты переживаешь трудный период…
— Трудный период? — Лида почувствовала, как что-то рушится внутри. — Инна, а может, наоборот, я переживаю лучший период за много лет?
— Лида, не горячись. Подумай о семье. О репутации…
— Я подумала, — тихо сказала Лида и повесила трубку.
В тот вечер за ужином семья молчала. Лида разогрела вчерашний суп, поставила хлеб, села напротив всех.
— Значит, так, — сказал наконец Игорь. — Либо ты прекращаешь эту ерунду с танцами, либо…
— Либо что? — спросила Лида.
— Либо живи, как хочешь. Но без нас.
Лида смотрела на мужа, потом на детей. В их глазах она читала одно и то же: «Выбирай».
— Без вас? — повторила она медленно. — То есть я должна выбирать между танцами и семьёй?
— Именно, — кивнул Игорь. — Нормальная жена не ставит мужа перед таким выбором.
— А нормальный муж не заставляет жену отказываться от единственной радости в жизни!
— Радости? — фыркнула Катя. — Мама, ну посмотри на себя! Ты же смешная! Пятидесятилетняя женщина прыгает под музыку…
— Я не прыгаю! — крикнула Лида. — Я танцую! Впервые в жизни делаю что-то красивое! Что-то для души!
— Душа, — протянул Андрей. — А про семью забыла? Про детей, которых растила? Мы тебе что, чужие стали?
Лида посмотрела на сына, и в её глазах блеснули слёзы.
— Андрюша… Катенька… — голос её дрожал. — Да как вы можете такое говорить? Я же всю жизнь только для вас и жила!
— Вот и продолжай жить, — сказал Игорь. — Хватит кривляться.
— Кривляться? — Лида встала из-за стола. — Я кривляюсь?
Она пошла в спальню, достала коробку с танцевальными туфлями. Принесла в кухню, поставила на стол.
— Видите эти туфли? — голос её стал тихим, но в нём звучала сталь. — Я три месяца на них копила. Три месяца вязала по ночам шарфы на заказ, пока вы спали. Считала каждую копейку. Знаете почему?
Все молчали.
— Потому что впервые за двадцать пять лет захотела что-то купить себе. Не вам, не для дома — себе! И когда я их надела… когда музыка заиграла… я поняла, что я не умерла. Что я ещё живая!
— Мама, — осторожно начала Катя. — Но ведь можно найти другое хобби. Более… подходящее возрасту.
— Подходящее? — Лида засмеялась, и в смехе этом было отчаяние. — А что мне подходит? Вязание? Консервирование? Сидение перед телевизором?
— Да! — взорвался Игорь. — Лучше это, чем позор на весь район!
— Позор… — прошептала Лида. — Значит, я — позор?
В этот момент зазвонил телефон. Андрей взял трубку.
— Алло? Да, это квартира Козловых… Что? — он побледнел. — Мама, это из танцевальной студии. Говорят, что завтра отчётный концерт, и все ученики должны выступить…
— Концерт? — Игорь вскочил. — То есть ты будешь танцевать на публике? Перед всеми?
— Да, — тихо сказала Лида. — Мы готовились месяц.
— Всё! — рявкнул муж. — Хватит! Никуда ты не пойдёшь! Никаких концертов! Или мы разводимся!
— Игорь! — ужаснулась Катя. — Папа, ну не надо так…
— А что «не надо»? — он был в ярости. — Двадцать пять лет я жил с нормальной женой! А теперь она решила стать… чем? Балериной?
— Я не хочу быть балериной, — Лида говорила очень тихо. — Я просто хочу быть собой.
— Собой? — Игорь подошёл к ней вплотную. — А кто ты такая без нас? Без семьи? Никто! Обычная стареющая женщина!
Эти слова ударили её как пощёчина. Лида отшатнулась, схватилась за спинку стула.
— Дети… — прошептала она, глядя на Катю и Андрея. — Скажите что-нибудь… Неужели и вы так думаете?
Катя отвернулась. Андрей изучал свои ногти.
— Мама, — наконец сказала дочь. — Ты же понимаешь… Мы не хотим ссориться с папой из-за твоих… причуд.
— Причуд? — повторила Лида.
— Лида, — Игорь сел обратно за стол. — Будь разумной. Прекрати этот цирк, и всё вернётся, как было.
— Как было… — она взяла в руки танцевальные туфли. — Как было — это когда я была невидимой? Когда единственное, что меня интересовало, — это ваше расписание? Ваши потребности?
— А что в этом плохого? — искренне удивился Игорь. — Нормальная семейная жизнь.
Лида посмотрела на них всех. На мужа, который даже не пытался её понять. На детей, которые видели в ней только обслугу. На пустые тарелки, которые она через час будет мыть. На завтрашний день, который будет точной копией сегодняшнего.
— Знаете что? — сказала она вдруг. — А давайте проверим, насколько я вам нужна.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Игорь.
— Я ухожу на неделю. К сестре. Если я вам действительно нужна как человек, а не как прислуга — вы будете скучать. Если нет…
— Мама, не делай глупостей, — забеспокоилась Катя.
— Глупостей? — Лида взяла сумку, сложила туда туфли. — А может, самую умную вещь в жизни делаю.
— Лида, стой! — крикнул Игорь. — Ты не можешь просто взять и уйти!
Она обернулась в дверях.
— Могу, — сказала тихо. — Оказывается, могу.
Неделя прошла быстро. Лида жила у сестры, ходила на занятия, готовилась к концерту. Каждый день ждала звонка от семьи. Звонили редко и по делу: где лежат запасные простыни, как включить стиральную машину, что делать с заканчивающимся хлебом.
— Не спрашивают, как дела, — пожаловалась она сестре. — Только где что лежит.
— А ты удивляешься? — Ольга резала овощи для салата. — Двадцать пять лет они привыкли, что ты — часть интерьера. Удобная часть.
В день концерта Лида волновалась как школьница. Надела красивое тёмно-синее платье, туфли с ремешком, даже губы накрасила.
— Красивая, — сказала Елена Викторовна в гримёрке. — А муж приедет смотреть?
— Не знаю, — честно ответила Лида.
Зал был полный. Лида выглядывала из-за кулис, искала знакомые лица. В третьем ряду сидела Инна с мужем. В пятом — несколько соседок. А в седьмом…
— Мама! — крикнула Катя, помахав рукой. — Мы пришли!
Сердце Лиды екнуло. Игорь сидел рядом с детьми, хмурый, но пришёл. Пришёл!
Её номер был шестым. Вальс под музыку Штрауса. Когда она вышла на сцену в паре с Александром Петровичем, пожилым инженером-пенсионером, зал притих.
Музыка полилась, и Лида… полетела. Она кружилась, парила, забыв обо всём на свете. В этот момент она была не женой, не матерью, не домохозяйкой. Она была просто женщиной, которая танцует.
Аплодисменты гремели долго. Лида кланялась, сияя, и видела, как Катя что-то говорит Игорю, показывая на сцену.
После концерта семья подошла к ней в фойе.
— Мама, — Катя обняла её. — Ты была… красивая.
— Правда? — Лида не верила.
— Правда, — кивнул Андрей. — Я не знал, что ты так умеешь.
Игорь молчал, рассматривая афишу на стене.
— Игорь? — осторожно позвала его Лида.
— Хорошо танцевала, — буркнул он, не поворачиваясь. — Пойдём домой.
Но дома ничего не изменилось. Игорь по-прежнему считал танцы блажью. Дети по-прежнему воспринимали мать как обслугу. А соседки, увидевшие концерт, теперь шептались ещё активнее.
— Лидка, — сказала Инна через неделю. — А может, хватит? Ты же доказала, что можешь. Теперь пора возвращаться к нормальной жизни.
— К какой нормальной? — спросила Лида.
— Ну… к семейной. К правильной.
Тогда Лида поняла окончательно.
Вечером она собрала вещи. Немного — самое необходимое. И танцевальные туфли.
— Ты куда? — спросил Игорь, увидев сумку.
— Ухожу, — просто сказала она.
— Опять к сестре психовать?
— Нет. Навсегда.
Воцарилась тишина.
— Мама, — растерянно проговорила Катя. — Ты же не серьёзно…
— Серьёзно, — Лида надела пальто. — Я поняла: вы любите не меня. Вы любите удобство, которое я создаю.
— Лида, не дури! — крикнул Игорь. — Куда ты пойдёшь? Кому ты нужна?
Она остановилась у двери, обернулась.
— Себе, — сказала тихо. — Я нужна себе.
Через месяц Лида снимала маленькую квартиру на окраине, подрабатывала уборщицей и три раза в неделю ходила на танцы. Денег хватало впритык, зато каждое утро она просыпалась и знала: сегодня она проживёт день для себя.
А танцевальные туфли стояли у кровати — напоминание о том, что никогда не поздно начать жить.
