Жена дальнобойщика долго терпела выходки мужа, но узнав, какой сюрприз он привез ей с очередного рейса, она не выдержала

Сынок Алеша сонно почмокивая губами, смотрел, должно быть, уже десятый сон, но его мама, несмотря на то, что настенные часы показывали уже третий час ночи, все сидела за столом, склонившись над толстой тетрадью и хмуря тонко выщипанные брови, водила по строчкам шариковой ручкой, то и дело тянулась к калькулятору и затем, хмурясь пуще прежнего, дописывала то одно, то другое на клетчатые листочки, делала заметки, пробовала менять цифры так и эдак…

Но, как ни старалась Люба, а не выходило никак выправить семейный бюджет так, чтобы и за коммуналку не задолжать в этом месяце, и чтобы купить все самое нужное, а еще ведь, между прочим, на пенсию выходила нянечка из детского садика, куда ходил четырехлетний Алеша и ей, добросердечной труженице, конечно же, хотелось сделать по этому поводу какой-нибудь подарочек! Впрочем, тяжело вздохнула Люба, глядя на последние — итоговые цифры — тут уже выходило не до подарочка — тут бы хватило за свет заплатить!

— Как же я устала, — тихонько сказала женщина и наконец, закрыв тетрадь, убрала ее с ручкой и калькулятором в ящик письменного стола, закрыла его и поднялась, хрустнув поясницей.

Скажите, пожалуйста, а разве вообще должно так ее ломить, если тебе всего-то тридцать годиков?! Впрочем, еще сильнее у Любы в последнее время болела голова.

— Вот вам рецепт, — сказал доктор, к которому она пришла на прием в поликлинику, — но, конечно, важно разобраться с первопричиной, так сказать, — добавил он, — так что, давайте — уберите из своей жизни сильные стрессы и я бы еще посоветовал вам съездить на море…

— А можно что-нибудь другое выписать мне? — криво усмехнувшись, сказала тогда Люба, — чтобы от стрессов всех и поездку на море заменить?

— Давайте без шуток, хорошо? — он глянул на нее строго поверх очков.

И вообще-то, если бы Любе, волею какого-то фантастического случая, пришлось бы дать самый честный в жизни ответ и было бы поставлено условие ей, что в случае неправильного или хоть чуть лукавого ответа она превратиться, допустим, в песчинку, то она бы, отвечая честно, ни за что бы не смогла сказать, что она, мол, недовольна своей жизнью, что ей чего-то в ней не хватает! Нет, все было нормально, как нужно и как мечталось когда-то…

Люба была коренной горожанкой и выросла в самой обыкновенной, так сказать, семье — ее мама всю жизнь проработала учительницей младших классов, а отец был ценным специалистом на заводе, где делали холодильники. Еще у нее были дедушка с бабушкой со стороны мамы, а также бабушка со стороны отца. Первых она все детство безумно обожала за то, что они каждое лето приглашали ее к себе погостить на дачу, а бабушку вторую — она тоже очень любила, но еще немножко побаивалась. Нет, она Любочку маленькую не обижала и даже угощала самыми вкусными на свете пирожками с рыбой и рисом, крохотными, на один укус! Но еще эта вторая бабушка, носившая необычное и красивое имя Клементина, была очень строга и годами пыталась воспитать из Любы, как она сама говорила — «аристократку».

— Не хочу, чтоб порода наша пропала! — говорила Клементина и грозила кому-то неведомому своей тростью с резной ручкой в виде головы пуделя.

Никто с бабушкой Клементиной не смел спорить — себе бы дороже было, она бы по гроб жизни едко припоминала потом! И только отец Любы осмеливался вступать с нею, так сказать, в словесные дуэли.

— Какая порода, мам? — мог, например, сказать он, — может, хватит уже кичиться тем, что кто-то из наших предков в дворянском доме прислугой был?

— Не прислугой, а горничной, — поджав губы, всегда готова была вступиться за дальних предков Клементина, — и не служила, а проживала там!

И если поблизости оказывался кто-то еще, то он, хочешь не хочешь, а должен был выслушать вновь тот самый рассказ о великой, но трагической любви молодого графа и прелестной девицы по имени Аглая, которые, увы, не могли быть вместе, ввиду того, что графа его родители женить уже успели на богатой купчихе, которую он терпеть не мог, но взял в жены, чтобы спасти разорившийся свой род! Далее в рассказе фигурировали внебрачные дети Аглаи от графа, которых хотела со свету сжить эта самая купчиха, еще в рассказ обязательно добавлялась щепотка мистики и про всякие там знаки судьбы и предназначение и наконец, бабушка Клементина заканчивала свою речь тем, что повторяла, что она, мол, свою семью уважает и не хочет, чтобы графское наследие пропало пропадом, а значит, нужно давать молодому поколению соответствующее воспитание!

И честно говоря, если бы бабушке Клементине дали волю, то Люба поступила бы после школы на переводчика с французского или немецкого языка, а может быть — занялась бы антиквариатом… Ну, в крайнем случае — стала бы поэтессой! Но у родителей Любы на нее были совсем другие планы и в итоге Люба стала швеей.

— Какой кошмар! — воскликнула тогда Клементина и плюхнувшись в плетеное кресло, стоявшее на ее балкончике, заставленном цветочными горшками, — какой позор!

— Да ладно тебе, мам, — обратился к ней сын, — нормальная профессия. На кусок хлеба себе всегда заработает!

— Моя девочка достойна большего, — фыркнула Клементина, с щелчком раскрыла веер и хотя сегодня было свежо и ветрено — принялась яростно обмахиваться, — она могла бы…

— Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь, — отмахнулся от нее устало отец Любы, — могла бы получить изящную профессию, а потом найти себе подходящую партию! А еще лучше, — добавил он и глаза его озорно блеснули, — прожить жизнь, полную увлекательных приключений, как твоя бабушка Светлана, авантюристка и танцовщица! Ага? Но, знаешь, что я думаю, мам… Ладно, за Свету извини и не обижайся, пожалуйста! Но, пойми, я, моя жена, да и ты тоже, я уверен… В общем, все мы хотим, чтобы Люба просто прожила хорошую жизнь, верно? И думаю, у нее это получится. Вот, погоди, ты еще на ее свадьбе погуляешь!

Но Клементина все равно обиделась. Настолько, что в этот раз они ушли из ее большой трехкомнатной квартиры с высоченными потолками даже без традиционного чаепития из «парадного» чайного сервиза с пастушками эпохи Барокко.

— Пап, а кто такая бабушка Светлана? — спросила любопытная семнадцатилетняя Люба, — и почему я о ней никогда раньше не слышала? Получается, она мне приходится прапрапра…

— Да так, семейные замшелые байки, — усмехнулся отец, — забудь, тебя это все равно не касается! И раз уж мы ушли без чаю… Может, в чебуречную завернем, а?

Света с радостью закивала — чебуреки, пончики, беляши и прочее все такое жареное в тесте она просто обожала! И очень была благодарна отцу, который ее при случае этим подкармливал и всегда готов был выгородить перед мамой, которая, вообще-то, считала, что ее дочке, чтобы самой не превратиться в огромную пышку, нужно поменьше есть мучного… А что до разговора про таинственную Светлану… То этот разговор вообще вылетел у Любы из головы в итоге — не до того было, ее унесла, понесла и закружила молодая жизнь!

Работу Люба нашла неплохую — трудилась в цехе, где шили школьную форму. Очень эта работа Любе нравилась и она, отшивая порой сотую юбчонку или пиджачок мальчишеский, воображала, как вот, какой-то ребенок станет носить ее руками созданную одежку, да будет приносить домой пятерки… Потом Люба шила куртки демисезонные, потом — платья, в общем — за пару лет уже научилась работать со многим!

А потом случилось это — в жизнь Любы пришла первая любовь! То есть, вообще-то, романтические увлечения у нее случались и раньше, но никогда до сих пор они не принимали настолько, так сказать, серьезной формы.

Они со Степаном познакомились банально — просто автобус, на котором Люба ехала в швейный цех сломался по дороге, а когда она выскочила на тротуар и принялась суетиться, выглядывая, ну, где же там следующий транспорт, то ее вдруг окликнули.

— Девушка! Подвезти? — улыбался ей водила огромной фуры.

И вообще-то, Люба хорошо понимала, какая эта сомнительная идея — ездить с незнакомцами, но в то утро ей страшно было нужно вовремя попасть на работу, потому что аж две ее коллеги не выходили на смену по семейным обстоятельствам, а отшить партию одежды нужно было строго в срок! И поэтому она, пискнув «спасибо!», забралась бесстрашно в кабину и поехала! И доехала. А водила, представившийся Степаном, во-первых, попросил ее телефончик, а во-вторых, посоветовал впредь не быть такой легковерной — ведь разные люди встречаются!

Люба номер телефона дала и за совет поблагодарила. А потом… Они поженились всего через три месяца после знакомства.

И уже позже, оглядываясь назад, Люба не раз подозревала, что это было не иначе как волею самой Судьбы! Потому что, не появись у нее мужа любимого, то она не представляла, как бы пережила ту трагедию, что обрушилась на нее вскоре, а именно — гибель родных.

Мать и отец, бабушка и дедушка со стороны матери — все покинули этот мир в результате нелепой автокатастрофы. Бабушка Клементина после этого попала в больницу с инсультом, а едва оправившись от него — продала свою шикарную трешку и перебралась в дом престарелых, причем, это было хорошее, можно сказать даже — элитное заведение.

— Я свое уже в обществе пожила, — сказала Клементина внучке, — теперь я хочу покоя и изоляции! И насчет квартиры не обижайся, — прибавила она как всегда в прямолинейной своей манере, — ты замужняя женщина теперь! Обойдешься. И кроме того, у тебя от родителей жилье осталось.

Да, это было так — от них Люба унаследовала двушку на окраине. И вообще-то, Люба отчасти могла понять Клементину… Но все-таки было чуточку обидно! Она-то рассчитывала, что однажды шикарную трешку в центре унаследует она — внучка Клементины или может, капризная бабушка укажет в завещании своих правнуков, то есть детей Любы? Но, вышло так — продала, раздала на какую-то там благотворительность, да на годы вперед — оплатила этот дом престарелых.

Степан, естественно, всячески поддерживал свою вторую половинку после тяжелой утраты. Но потом… Не то, что время лечило, но жизнь, она мчалась, летела вперед! И вот уже Люба была беременна, потом родила сына и назвала его в честь своего дедушки…

По настоянию мужа Люба так и не вышла из декрета — переквалифицировалась, так сказать, в домохозяйку! И первое время, надо сказать, ее все устраивало. Ей было по вкусу хлопотать по дому, готовить мужу вкусную, полезную и разнообразную пищу, каждую свободную минутку посвящать сынишке. Но потом, года через два, в жизни молодой семьи начало кое-что меняться.

— Ты пил? — все чаще спрашивала Люба и подозрительно принюхивалась к вернувшемуся домой мужу, — ты меня с ума сведешь! — обычно затем восклицала Люба, — ты что, совсем? В конце рейса пить?! Не мог дождаться хотя бы, пока домой вернешься?!

Да, у Степана, в целом — как бы обыкновенного мужика и нормального мужа, обнаружился такой вот изъян — уже в самом конце рейса он порой позволял себе, как он сам выражался — «расслабиться» немного. И затем веселый и навеселе, с карманами, полными денег, он возвращался домой!

— Не ругайся, жена, — обыкновенно усмехался он, а потом ловил в охапку брезгливо отбивающуюся от него Любу, — я же тебя люблю! Я же жив-здоров и машина цела, ну, чего ты ворчишь-то?!

Люба просила. Люба говорила, что добром это не кончится. Люба взывала к совести. Но Степан был уверен — он свою меру знает и все, все будет хорошо! Но он ошибался…

И в какой-то момент стало ясно, что его привычка к напиткам покрепче начала менять его характер. И больше всего, между прочим, Любу тревожило даже не то, что он становился более хмурым и раздражительным, а то, что зарплаты, которой ранее на все хватало, вдруг перестало хватать вообще на самый минимум!

— А где деньги? — спрашивала она у мужа, когда он возвращался из рейса.

— А ты деньги мне переведешь? — спрашивала она у мужа, когда он был далеко.

— Степа, мне нужны деньги! — могла сказать Люба уже практически каждый день.

Сперва Степан отшучивался, мол, он всего лишь кормилец и добытчик для своей семьи, но отнюдь не раб, обязанный отдавать каждую копейку и отчитываться за каждый рубль! Еще он пытался оправдываться — мол, в этот раз троюродный брат попросил на починку авто, потом надо было знакомому мастеру из автосервиса что-то на День рождения подарить, а еще хотелось купить себе новую удочку и кроме того, еще надо было помочь родителям… А потом Степан стал говорить уже прямо.

— Я деньги зарабатываю и выделяю на дом нормально! — бурчал он, — мало? Ну, так иди работай!

Совет и посыл как бы был дельным… Но Люба как-то уже настолько привыкла к жизни в роли домохозяйки, что ей трудно было вообразить, что она снова будет работать! И кроме того, если я, думала Люба, выйду сейчас на работу, значит, я как бы признаю, что он, мой муж, выиграл и что я согласна мириться с тем, что он как попало относится к своей семье! Поэтому Люба и продолжала сидеть дома. Хитро выдумывала, как выкрутиться на те деньги, что все-таки удавалось «вырвать» у мужа. И надеялась, что однажды Степан образумится и все станет так, как прежде! Потому что, а разве может быть иначе? У него ведь сын есть! Жена! Должна же у человека, в конце-концов, проснуться уже совесть?!

Правда, в последние пару месяцев надежда у Любы на это стала иссякать. И наконец, вот сейчас, подсчитывая куцые остатки семейного бюджета, она приняла решение — надо срочно выходить на работу! И она поставит мужа перед фактом, что ее такое вот положение вещей в корне и в принципе больше не устраивает, как только он вернется домой! А ожидала Люба его возвращения где-то через неделю.

Но неожиданно Степан появился на пороге своей квартиры вечером, а точнее говоря — буквально в ночь, как раз ту, когда Люба гадала-размышляла — как бы выровнять семейный бюджет. И хотя Люба была сейчас сонной, разбитой и усталой донельзя, она по выражению лица мужа поняла — у него что-то случилось… И это «что-то» посерьезнее будет того, что он мог бы снова напиться или зарплату куда-то почти всю девать!

А мне-то еще казалось, что у меня в жизни проблемы, думала Люба несколькими часами позже после возвращения мужа. Он, то есть муж, к этому времени уже храпел — завалился спать, а она сидела за опустошенным им кухонным столом, схватившись за голову и не думая даже мыть оставшиеся еще с обеда горы грязной посуды! Потому что не до этого было…

А еще прямо перед Любой сейчас лежало оно — колье. И не просто колье! В смысле, это было не просто какое-нибудь заурядное украшение из лавки с бижутерией, которую ты вешаешь на себя и думаешь, вот мол, как королева в искусственном золоте со стекляшками! Нет, стоило Любе взглянуть на эту вещь, как она сразу же поняла — это подлинное сокровище! Правда, еще тогда, в первое мгновение «знакомства» с колье, она посмотрела на него так, будто бы муж выудил из-за пазухи жирную болотную лягушку, а не золотой «ошейник» с россыпью изумрудов!

Впрочем, реакция эта вполне соответствовала тому, что попутно сказал муж.

— Люба, прости! — выпалил он и нетрезво икнул, — такое дело вышло, понимаешь… Зарплаты не будет, вот! Штрафы мне выписали, вот… Вот такие дела. На, держи! — и он, шлепнув ей в руки (едва успела схватить, а то бы на пол упало ожерелье!) этот странный презент, прошел на кухню. Не разуваясь, между прочим и оставляя на свежевымытом полу грязные следы.

— Степан, — она прошла за ним, растерянная и ничегошеньки не понимающая, — что… Что случилось? Какие штрафы? Ты о чем? И… Что это? — она смотрела на украшение и… такое странное было ощущение, но словно бы оно грелось в ее руке, согревало сиянием своим.

— Тебе презент, — ухмыльнулся муж и полез в холодильник за едой. Начал там всем греметь, кажется, угрожая покрушить полочки.

— Степа, подожди! — Любе не впервые, так сказать, приходилось «ухаживать» за вернувшимся в таком состоянии мужем и она знала, что нужно делать.

Усадить на табурет у стола и сказать, отдыхай, мол, я сама все сделаю. Быстро разогреть пищу. Подать ее и прибору. Налить чаю. А потом — сидеть рядом и ждать молча, пока муж насытится. Потому что только тогда он станет… более адекватным! И от него можно будет добиться более-менее связного рассказа о том, что же произошло. И рассказ этот Люба услышала! И то, что она услышала, было просто шокирующее!

Оказалось, что в этот раз заказ был частным — нужно было перевезти стройматериалы и еще всякие элементы, необходимые для оформления сада.

— Миллионер один решил особняк отгрохать, — рассказывал Степан и попутно шумно хлебал суп, — он, значит, заказал у нас грузоперевозки… А я, значит, думал, что успею в ремонт-то заскочить до рейса! Но, не успел, — хмыкнул Степан, покачал головой, — ну и маленько в аварию попал…

Люба поджала губы. Несмотря на то, что всякие вести о любых автомобильных происшествиях у нее вызывали нервы на фоне того, каким образом погибли ее близкие, сейчас у нее, как говорится и мускул не дрогнул — потому что муж, вот он, ест и сидит рядом, жив-здоров! А главное — ясно ведь, очевидно совершенно, почему это все случилось!

Да потому, что накануне рейса Степан опять соизволил уйти в запой! Его друзья, видите ли, на рыбалку позвали… И неделю почти на этом озере пропадали! Потопили там лодку, кстати, потеряли удочки… Без улова, считай, вернулись и чем, спрашивается, занимались все это время?! Люба не сомневалась — пили, травили глупые анекдоты, да обсуждали родню с женушками во главе! А потом, получите и распишитесь, как говорится — вся эта компания, вернувшись к своим семьям в явно помутненном уме, натворила дел… Вон, соседка через два дома, Вера, жаловалась уже — ее муженек, бывший в числе прочих на той рыбалке, забыл о том, что кормя комаров у той реки, он пропустил их свадебный юбилей, да еще не был с сынишкой Мишкой, когда того впервые в жизни повели к стоматологу!

— Почему наши мужья такие, а? — всхлипывая жаловалась тогда Вера, — ну, почему, а? Бывают ведь нормальные! Да и наши, кажется, такими были, — добавила она, — иначе бы мы за них не пошли, верно? Так почему… Они такими стали, а?

Любе нечего было ответить. Но она была согласна с Верой в том, что выходила замуж она совсем за другого мужчину! Умного, честного, работящего, хозяйственного, доброго, ответственного… А это что перед ней?! Вроде тот же человек и стыдно даже помышлять о разводе или о том, что больше не любишь его! Но… Невольно задаешься вопросом — а что же дальше? Когда он уже станет прежним? Или будет дальше морально падать? И что же тогда ждет семью? А сынок, ему-то как расти с таким отцом?! Впрочем, насчет последнего Люба была пока что более-менее спокойна — Степан, до какого бы состояния не нажирался, к Алеше относился трепетно, ни разу голоса не повышал и тем более — руки не поднимал! И поэтому именно, то есть оценивая отношение Степана к сыну как некий «маркер» его общей характеристики как человека, Люба еще верила — для их семьи еще не все потеряно!

И все-таки… И все-таки прямо сейчас Люба уже не знала, что и думать! Молча, сжав губы в нитку, она выслушала оставшуюся часть истории — про то, что из-за неполадок в машине, которые этот горе-дальнобойщик должен был вовремя устранить, он попал в аварию, в результате чего — груз как бы пропал по большей части…

— Видите ли, там были панели настенные из дорогих пород дерева! Перевезти их срочно надо было из старого дома! — дергая головой, передразнил он, вероятно, клиента компании—грузоперевозчика, — видите ли все, статуя в фонтан треснула! Миллионы это стоит, ага… Еще начальник грозится, мол, ремонт машины теперь в копеечку… Понапридумывают всякой чепухи! — стукнул он кулаком, — деньги им девать некуда! А мне что, платить? А с чего?!

— Степа, — Люба тяжело вздохнула и подумала, что есть вероятность словить инфаркт на нервной почве, — на тебя… В суд теперь подадут? На миллионные убытки?!

— Ага, щаз! — хмыкнул муж, сосредоточенно подчищая тарелку хлебом, — пусть попробуют! Нету у меня денег таких, нету! А они… Он! Миллионер этот! Пусть вон — еще где-нибудь наворует и еще сто тыщ таких особняков себе построит!

— Почему наворует? — не поняла Люба.

— Потому что честным путем большие деньги не заработаешь, — хмыкнул, наставительно подняв палец, Степан, — это с древности известно!

Любе было что возразить. Но тут она вспомнила мудрость своей бабушки Клементины — что с пьяным спорить, это все равно как философию древнегреческую объяснять зарослям чертополоха… То есть занятие абсолютно бесполезное! И поэтому Люба перешла к другой и тоже не менее важной теме.

— А это что такое? — спросила она и потрясла перед носом мужа ожерельем, — откуда?!

— Говорю же, тебе, — ответил Степан, — нашел…

— Где?!

— В грузовике…

— ?!

— Жена, ну, чего ты, — теперь Степан почти виновато улыбался, — я-то думал, ты обрадуешься… Тебе что, не нравится? Не красивое?

— Красивое, — ответила Люба, которая раньше подобную роскошь разве что на старинных портретах в музеях, куда ее водила все детство бабушка Клементина, видела, — но я должна знать — откуда оно у тебя?!

— Да просто когда все полетело вверх дном из груза, эта штука и выпала… Между этих, деревяшек всяких валялась, — ответил Степан. Глаза его слипались. Он смачно и вонюче — от перегара, позевывал, — видимо, случайно туда попало…

— Степа! — Люба, не сдержавшись, двинула его кулачком в плечо. И снова потрясла ожерельем, — такое случайно никуда не попадает! Это… Да это же наверное тому человеку принадлежит, который доставку материалов для особняка заказывал!

— Неа, — хмыкнул с неприятной ухмылкой Степан, — про это ни-че-го в накладной не было! А я, — он постучал себя в грудь и снова зевнул, — всегда акку-рат-ненько накладную проверю! Там такого не было… А значит, это мое! Я нашел, значит, законно это мое! А теперь твое! Хотя, — он прищурился и потянулся к ожерелью, — если тебе не надо… Может, в ломбард его снести? Глядишь, тыщу дадут… Денег-то у меня нету, Люба! А надо бы… А у тебя денежка есть? Должна была быть! Я же тебе на хозяйство вон сколько даю! Ты у меня… Как царица живешь!

— Нет, что ты, оно мне нужно, — Люба с ловкостью фокусника спрятала ожерелье в карман домашнего фланелевого халата, — спасибо! Страшно нравится! Очень красиво! А день… Ну, ты не так уж много даешь, Степа… Немного осталось. На самое необходимое! Я, вообще-то, рассчитывала, что ты с деньгами вернешься…

И на этом, по сути, общение супругов в этот вечер закончилось. Степан пошел спать. Так в одежде и заснул, кстати! Но, спасибо хоть, подумала Люба, что разрешил снять с себя ботинки… А потом… В общем, опять у нее получилось задремать лишь ближе к рассвету!

А потом, рано утром, нужно было, какое бы ни было моральное состояние и как бы ни раскалывалась голова, а браться за рутинные хлопоты — готовить завтрак Алеше и отводить его в детский садик, кормить завтраком мужа, стирать его вещи (он же, кстати, ушел к другу одному — пообщаться, пожаловаться на свою судьбу, естественно!), думать, где взять денег.

— Вера, привет, — смущенно говорила Люба, набрав знакомый номер, — я помню, что должна еще тебе, но… Может, выручить еще разок получится?

Вера выручила — у ее мужа сейчас была, образно говоря, светлая полоса в жизни — его, строителя, повысили маленько и даже премировали, так что вскоре на карточку Любы упала небольшая, но крайне необходимая сейчас сумма!

Вечером же, неожиданно она узнала, что муж собирается в новый рейс. Правда, конечно же, уже не с компанией, в которой работал, а это был частный заказ от одного дальнего родственника, которому требовалось чего-то там доставить… Люба не стала вдаваться в подробности и только испытала одновременно чувство радости от того, что муж из дому исчезнет на какое-то время! Потому что… Нужно нам, решила она, побыть порознь! Пусть побудет подальше от меня и трезвым! Может, тогда в голове у него что-то прояснится…

Наконец, муж уехал. Пообещал, кстати, что еще что-нибудь придумает и скоро вышлет денег. Но Люба в это верила не особо… И вот, наконец, она и Алеша остались дома одни.

— Мама, а я за нянечкой скучать буду, — сказал сынок. И вообще-то, у воспитательницы в детском саду было имя, но Алеша привык называть ее вот так просто: «нянечка». И женщина, кстати, на это ничуть не обижалась и даже находила это очень милым! — а она точно к нам приходить больше не будет?

— Навряд ли, — ответила Люба, занятая в это время тем, что помешивала манную кашку для Алеши, — у нее внуки есть! За ними теперь смотреть будет…

— Понятно, — протянул сынок и от нечего делать, пока ждал кашку, принялся выстукивать ложкой по столу какой-то мотивчик, — а всей подарки дарили и чай с печеньем пили, когда провожали… На пенсию!

— Это хорошо, — сказала Люба и подумала, что вышло страшно некрасиво — надо было все-таки хоть какую-то мелочь, а подарить. Все-таки всю трудовую жизнь одному детскому саду отдал человек! Да, надо было хоть чего-нибудь, но подарить, ведь говорят — дорог не подарок, а сам факт внимания…

— А нянечка сказала, что мой подарок — самый лучший!

— Вот как? — отрешенно отозвалась Люба, подумав, что сынок, должно быть, решил отдать ей одну из своих игрушек, а может, нашел на прогулке особо красивый камушек и его подарил?

— Она сказала, что не знает, куда такое надеть!

— Что надеть? — не поняв, обернулась к сыну, Люба.

— Ну, бусы! — объяснял с улыбкой до ушей Алеша, — с зелеными камушками!

Люба выронила тарелку в раковину и та подняла волну брызг из пены моющего средства.

— Сынок… Ты что подарил?! — спросила она, но ответ заранее знала.

Да, так и было! Оказалось, что Алеша, пока второпях собирала его в садик, приметил на тумбочке то ожерелье таинственное, прихватил ее украдкой и подарил своей воспитательнице…

— Сынок, а… — Люба не нашлась, что сказать. У нее просто в голове не укладывалось! Потому что, вообще-то, она собиралась вот, буквально завтра же позвонить начальству Степана и попросить у него телефончик того клиента, которому Степан груз не довез и затем собиралась вернуть ему, как положено, ожерелье…

А что же делать теперь?! И тут во входную дверь позвонили… А потом, поскольку Люба, задумавшись о своем, не сразу пошла открывать, в нее постучали. Да так мощно, с таким напором, что можно было предположить, что за дверью топчется разъяренный носорог!

— Мам, дверь открой! — сказал Алеша.

— А? Да, сынок, конечно, сейчас, — рассеяно произнесла Люба и вытерев руки о фартук, поспешила в коридор…

И вообще-то, для Любы было несвойственно было это — мыслить стереотипами, но когда она, отперев дверь, увидела, кто стоит за нею, то ее мысли понеслись именно в таком стиле! А дело все было в том, что на площадке дожидался, пока ему дверь откроют, незнакомый мужчина. И он… Ох, он был просто ну очень похож на бандита из какого-нибудь крутого боевика!

Высокий и широкий в плечах, затянутый в кожаную косуху. У него была не слишком короткая, стильная стрижка и пронзительные, холодно глядящие, серо-синие глаза. Четкая линия челюсти, небольшой шрам, перечеркивающий левую скулу. А еще от него веяло явно дорогим парфюмом и… аурой опасности! Да, пожалуй, так бы мог сказать какой-нибудь экстрасенс из популярного игрового шоу про поиски и происки потустороннего, которое Люба порой любила поглядеть вечерком, чтобы, так сказать, пощекотать себе нервишки.

И еще до того, как этот незнакомец сказал первые слова, Люба очень пожелала, что открыла дверь! А когда он их сказал, он тут же поняла, что ее семья влипла в большие неприятности!

— Я к Степану, — сказал «бандит» и просто оттеснив Любу мощной своей фигурой, вошел в квартиру, — Степан! — рявкнул он.

— А вы… Вы кто? — пискнула Люба и сердечко заколотилось у нее часто-часто, — простите, но что вам нужно? Вы… Нет, выйдете из моей квартиры! — рявкнула Люба.

Ну, как рявкнула — попыталась быть строгой и смелой. Примерно так же она сказала, когда недавно, ее накануне выпивший кое-чего крепкого муж пустил домой то ли каких-то сектантов навязчивых, то ли продавцов каких-то «инновационных сковородок». Только те убежали, поняв, что не сыскать тут легкой добычи, а «бандит» глянул на Любу так, что она почувствовала себя распростертой на его милость-немилость добычей!

— Ты его жена? — спросил «бандит» и хотя Люба не успела еще ответить, хмыкнул и кивнул, явно все поняв, — где муж?

— Уехал в рейс, — протянула Люба и в области лопаток у нее затанцевали мурашки, — извините, его нету… Вы по работе его?

— Можно и так сказать, — снова хмыкнул «бандит», — твой муж меня кинул. Но это не беда, — продолжил он и взгляд его как-то очень цепко, многозначительно так, прошелся по женщине, — забрал кое-что ценное, украл, вот в чем проблема… А то, что его, как ты говоришь, нет дома, так это, может и к лучшему. Значит, — тут он двинулся прямо к ней и еще через миг Люба оказалась прижата спиной к двери в ванную, а этот — оказался так близко, что будь он тигром хищным, то одного удара лапой хватило бы, чтобы расправиться с нею! — с тобой говорить буду. И думаю, такой мужик, как Степан, должен был тебе что-то рассказать…

— О чем рассказать? — дрогнувшим голосом спросила Люба, — простите, но я не понимаю о чем вы…

— Подвеска. Ожерелье. Украшение, — твердо цедил сквозь зубы «бандит», — золото и зеленые камни. Что, не знаешь? А, нет, по глазам вижу, знаешь! — воскликнул он, когда Люба заполошенно попыталась отвести взгляд, — ну, конечно! Значит, он тебе все рассказал… Советовался, что дальше делать? Спрашивал у тебя, как краденое сплавлять будете?!

— Сплавляют бревна по речке, — пискнула Люба, — а вы… бредите, похоже… Извините! Но я вас не знаю. И вы… Уходите из моей квартиры. Сейчас же! Пожалуйста, мой муж в рейс уехал… Вы можете ему позвонить и говорите с ним о чем угодно! Но… Я не знаю ничего ни о каком золото, ни о каких изумрудах! И… Прочь из моего дома! Я буду кричать… — закончила Люба на грани слышимости уже и тихонько всхлипнула.

И чувствовала она сейчас просто необыкновенно — будто бы ее силком заставили играть в какой-то любительской постановке, а роль, которая ей отведена, она про нее ничегошеньки не знает!

Впрочем, кое-что для Любы уже было ясно. К ним домой заявился тот самый клиент, груз которого ее муж, по своей же глупости, испортил. И да, этому человеку каким-то образом было известно о том, что среди настенных антикварных панелей настенных находилось драгоценное украшение! И теперь он пришел, чтобы вернуть его… Логично? Логично! И честно говоря, если бы та самая подвеска… или ожерелье?! В общем, если бы та самая вещица сейчас была здесь, то Люба не раздумывая бы отдала ее. Забирайте, мол, нам чужого не надо! И более того — в принципе, Люба была готова даже искренне посочувствовать этому человеку — ведь он, похоже, честно заказал грузоперевозки, а его — вот именно, что кинули, наплевательски отнеслись к заказу!

— Знаете, — сказала Люба тихим голосом, — мой муж… Я знаю, что он сделал! В смысле, что он напился и вот так поступил… Испортил ваш груз! И я понимаю, что вы можете предъявить претензии, — она нервно улыбнулась, — правда, наша семья не богата и я не знаю, когда мы сможем что-то вернуть… Но, знаете, мне кажется, что вы ошибаетесь… Понимаете, я не понимаю, о чем вы говорите! Муж говорил мне только про то, что вез стройматериалы, что-то для ремонта… А ни про какие украшения я не знаю!

— Изумруды, — сказал «бандит», пугающе-проникновенно глядя ей в глаза.

— Что изумруды? — тяжело сглотнула Лера.

— Если ты не знаешь об украшении, то как узнала, что там изумруды?

— Вы сами сказали, — нервно улыбнулась Лера, — камни зеленые… Вот я и подумала… Изумруды, наверное! Какие еще зеленые бывают-то…

— Много какие, — сказал он, — сапфиры, верделиты, алмазы…

— Вот видите! — воскликнула Люба, — это вы все знаете! А я женщина простая. Я вот думала, что алмазы только простые, то есть беленькие бывают! А зеленое — оно изумруды… Так что не знаю я ничего про ваше колье и…

— Мам! — из кухни, вообще не вовремя, выглянул сынок и любопытными глазенками уставился на незнакомца, — а каша горит, кажется… Воняет и дымится!

Люба повела носом — и правда, тянуло горелым! А она про кашу-то из-за этого «бандита» совсем забыла!

— В общем, — Люба аккуратно отодвинулась от него в сторонку и встала у кухни — как бы на инстинктивном уровне заслоняя собой ребенка и еще размышляя — а не стоит ли метнутся туда за скалкой или чугунной сковородой для самообороны?! — вам лучше поговорить с моим мужем…

— Ладно, — кивнул таинственный «бандит» и Люба готова была вздохнуть с облегчением, но тут он продолжил, — только вы поедете со мной. Погостите у меня, а потом, когда он вернется и мы все уладим… Я вас отпущу! Потому что, — он сделал шаг ближе к ней вновь и Люба завопила бы, пожалуй, но не стала — чтобы не пугать сына, — я не верю, что ты ничего не знаешь о колье!

Да что же это такое вообще происходит, подумала Люба, в каком смысле — увезет с собой? Да это невозможно! Что, силком схватит и утащит?! Нет, бред какой-то… Это ведь невозможно, правда? Нет же?! Ведь они живут в многоквартирном доме и соседи, случайные прохожие, они же не позволят…

— А вы папин друг? — выглянул из—за маминого халата неугомонный Алеша, — мам! — потянул он ее за рукав, — каша…

— Ах, да, каша, — Люба открыла дверь на кухню и замахала перед носом рукой — тут же видимость аж ухудшилась! И да, пусть в жизни ее творилось нечто, очень напоминающее сюжет какого-то третьесортного триллера, но еще была проза жизни, так сказать, а именно — испорченная кастрюля, которую, похоже, оставалось только выбросить и сгоревшая каша! Люба распахнула окно — проветривать и прихватив полотенцем раскаленную ручку, швырнула посудину в раковину, включила, заливая, ледяную воду. А еще она прямо сейчас такую усталость вдруг почувствовала… И такую злость на своего муженька, который, мало того, что оставил ее без денег опять, так еще и втравил в неприятности, что… В общем, Люба развернулась и уперев руки в бока, этому типчику самой бандитской наружности, что стоял сейчас в дверях кухни, выложила все, как есть.

— Да, мой муж не только нажрался и попортил груз, но и нашел там какое-то украшение! И мне его приволок, сунул, мол, тебе подарок, жена! — рассказывала Люба, попутно размахивая полотенцем в воздухе — чтобы быстрее выгнать из кухни дымку, — Я вообще-то зарплату его ждала — еще немного, и к нам коллекторы ходить будут! А он мне — колье, как будто мне его, ха, есть куда надевать! Но, знаете… Я все-таки человек честный! И думала, что позвоню начальнику мужа, он даст мне ваш телефончик и я вам позвоню и отдам эту побрякушку… Только, извините, — тяжело вздохнула Люба, комкая в руках полотенце, — но мой сын… Понимаете, воспитательница из его детского сада вышла на пенсию, все родители ей чего-нибудь в подарок покупали, а у нас — бюджету на это не хватило и сын взял ожерелье и подарил… Я не разрешала! Он сам так сделал. Да, Алеша?

Сынок ничего не ответил, только перевел взгляд с нее на незнакомого дяденьку, а потом… скривил личико и заплакал.

— Хватит меня ругать! — Алеша затопал ножками, — мама… Не ругайся! Мама… Кто это? А я… Кушать хочу!

И вообще-то, в принципе у Любы были крепкие нервы, но прямо сейчас… Притянув к себе сынишку, она тоже разревелась.

— Да за что мне все это?! — воскликнула Люба, — чем я такое вот все заслужила? Нормально же жили… Что, слишком хорошо жила, что ли? Да я… Да как же мне все надоело! И еще вот… — тут только Люба заметила, что впопыхах все-таки задела за горячую посуду и теперь один палец покраснел и на нем появились волдыри, — все из-за вас! — воскликнула она зло в адрес «бандита», — пришли тут… Кидаетесь! А я при чем?!

И тут зазвонил телефон. Маленький мальчик ревел. Люба ревела. «Бандит» стоят и смотрел на все это. А телефон — звонил.

— Вы не собираешься ответить? — спросил «бандит».

— Вам надо — вы и отвечайте! — бросила Люба и продолжила тихонько хныкать, обнимая сына и чувствуя себя самой несчастной и беззащитной женщиной на свете.

— Степан, ну, здравствуй, — сказал «бандит», приняв вызов, — да, это Александр. В прошлый раз ты кинул трубку, когда я тебе через твоего босса звонил… Э, нет, погоди! Знаешь, где я сейчас? У тебя дома! Да, представляешь, лично решил заехать, побеседовать, обсудить, так сказать, нашу маленькую проблемку, а тебя, вот незадача, не застал! Но зато я познакомился с твоей женой… Степан! Что?! Нет, не смей! Да ты знаешь, кто я?! — лицо «бандита» приняло неописуемое выражение, после чего он протянул телефон Любе, — муж хочет с тобой поговорить…

— Степа, Степан! — шмыгая носом, Люба схватила телефон и затараторила про все, она просила вернуться, говорила, что ей страшно и упрекала, конечно же, тоже, но…

Во-первых, муженек неожиданно сказал, что вернуться он никак не может, а во-вторых…

— Степан, ты что, меня одну бросаешь? — ахнула Люба, — в смысле — сама с ним разберись как-нибудь? Да ты… Степа, погоди… А что это там за голоса, музыка… Ты что, на празднике каком-то?!

И от того, что услышала Люба, у нее, как говорится, челюсть отвисла! Оказалось, что муженек ее… Ну, мягко говоря — загулял маленько! Оказалось, что он даже не доехал до того родственника, у которого должен был груз забрать, потому что ему внезапно позвонил один знакомый, который недавно развелся и по этому поводу затеял кутеж, а Степан, якобы как лучший его друг, конечно, не мог не заехать, чтобы поддержать по-товарищески! На заднем фоне громыхала музыка, нестройный хор мужских голосов выводил что-то из жанра шансон, а еще — то и дело раздавался женский радостный визг…

— Ты в сауне?! — ахнула Люба, — Степа! Ты вообще спятил?! У меня дома какой-то бандюган, которого ты кинул и у которого изумруды украл! Он тебя ищет! Он меня угрожает похитить и… Что? Что ты сказал? Да кому я такая сдалась?!

— Да хватит сказки рассказывать, — пьяно икая, хихикал на той стороне муж, — я же знаю, ты меня разыгрываешь… Соседа Михалыча подговорила, что ли, притворится?

— Никто не притворяется! — взвизгнула Люба, у которой были уже нервы на пределе, — все по-настоящему! А ты… Да тебе вообще на свою семью плевать, что ли? Последние мозги пропил?! Степа… Да ты вообще соображаешь, что натворил?

— Ой, загудела опять, — ворчливо отозвался муж, — другая бы жена радовалась! А ты — только пилить умеешь… И вообще, я мужик — я разберусь! А ты… Все, не мешай мне отдыхать!

— Отдыхать, — бесцветным голосом повторила за ним Люба, — с такими же пьяницами, как ты? В сауне отдыхать? С девками? Степа… Не думала, что когда-нибудь такое скажу, — тут голос Любы дрогнул, в нем прорезалась искренняя, всеобъемлющая боль, — но я сейчас вот, честно, жалею уже, что вышла за тебя замуж… Как так можно? Ну, знаешь… А я и сиди там! Напивайся до белочки! И можешь даже не возвращаться! Все, Степа! Я… На развод подаю! — и Люба, завершив вызов, покрепче прижала к себе сына и погладила его по голове.

— Мам, — Алеша, до того стоявший рядышком молчком, поднял на нее огромные глазищи, — мама… А что, папа нас бросил? Мама… А развод, это когда мама и папа вместе больше не живут? А у нас в садике есть такие… Витя Петров! И Вика Кулебякина… У них родители развелись! Мама… А я не хочу, чтобы вы разводились… Мама, не надо! — и он снова заревел.

Так они и провели какое-то время — Алеша ревел, Люба всхлипывала и гладила сына по голове, причитала о том, что все еще будет хорошо, что она ему нового папу найдет и получше прежнего, а если и не найдет — то они и вдвоем замечательно проживут, а тот самый «бандит» с круглыми, точно блюдца, глазами, глядел на этих двоих и явно был до крайности в растерянности… Явно все шло не так, как он задумывал, когда дерзко-нагло заявивлялся сюда!

— Думаю, — сказал он, отведя взгляд, — я должен… Принести свои извинения! Кажется, я повел себя… Несколько не адекватно!

— Да бросьте, — отмахнулась Люба, попутно вытирая последние слезинки вафельным кухонным полотенцем, — муж мой такое вытворял по пьяни… Ой! Вот где страшно-то было! А вы… Хотя, согласна, — уголок ее рта нервно дернулись, — явились сюда, как сумасшедший!

— Вы назвали меня бандитом, — бровь мужчины вопросительно поднялась, — почему?

— А как иначе? — пожала плечами Люба, — ворвались, требовали с меня… Похищением угрожали! Разве нормальные, порядочные люди так себя ведут? И потом, — она взмахнула рукой в воздухе, — весь типаж… Извините, но вы очень колоритный мужчина! Вам бы в кино боссов мафии играть и все такое прочее! И вас, получается, зовут Александр?

— Александр Борисович Волков, — представился он самым официальным тоном.

— Фамилия соответствует, — усмехнулась Люба.

— Мама, — потянул ее вновь за рукав сынок, — а я кушать хочу…

— Сейчас я тебе печенья дам с чаем, — вздохнула Люба.

— А кашка?

— Извини, кастрюли второй нет.

— Есть! Большая! С цветочками!

— Ее папа твой спалил, когда пытался варить чего-то… крепкое!

— Вашему мужу нужно меньше пить, — покачал головой Александр.

— Мы на вы уже? — прищурилась Люба, — помнится, вы мне сперва тыкали и угрожали!

— Я же сказал, что уже погорячился, — эмоционально ощетинился незваный гость.

— Вот и мой так же, — отмахнулась от него Люба и полезла в навесной шкафчик за печеньем, — вечно у него всякие оправдания своему мерз… нехорошему поведению находятся!

— Вы меня совсем не знаете и могу вас заверить, что я — совсем не похож на Степана! — с нажимом сказал Александр.

— Ой, да какая мне разница? — фыркнула Люба, — как будто это мои проблемы как-то решит… Так, сынок, печенье кончилось! Прости, мама вчера твоя в магазин не ходила… Хлеб с чаем будешь?

— Так, а давайте ка лучше в кафе сходим? — вдруг предложил Александр и Люба посмотрела на него точно — как на сумасшедшего, — просто, ваш сын, кажется, хочет есть, а у вас все дома закончилось, — пояснил как он как бы оправдываясь, — есть тут в округе заведение, которое вам подходит? Я угощаю! А мы с вами — выпьем кофе и сможем, надеюсь, спокойно поговорить…

— Хмм, — протянула Люба задумчиво.

Контрасты последнего времени били, как заморозки по цветущим садам! Но все-таки она нашла в себе силы на то, чтобы поразмышляв капельку, принять решение, о котором, впрочем, не была уверена, что не пожалеет в будущем.

— Есть одно место. Фаст-фуд с бургерами…

— Ура! Мы идем есть бургеры?! — запрыгал мигом обрадовавшийся Алеша.

Люба попросила Александра подождать и собралась за десять минут. Это просто было — переоделась в платье трикотажное удобное, тапки на шлепки сменила — и вперед! Люба вообще была в последние годы скора на сборы — потому что не имела водящейся у многих других женщин привычки — она не красилась, не сооружала причесок и даже не носила никаких украшений за исключением обручального колечка.

До кафешки с бургерами дошли в молчании. Потом сделали заказ на троих… И Александр, прежде чем Люба успела возразить, оплатил его. Сели за столик. Алеша сразу принялся уплетать все за обе щеки! Но у взрослых совсем, кажется, почти не было аппетита…

— Итак, — начал Александр, — похоже, ваш муж решил от меня побегать…

— Он от всего и всех бегает в последнее время, — вздохнула Люба.

И потом, хотя, вообще-то, не было у нее такой привычки — жаловаться на свою жизнь посторонним, но выложила все, как есть! Поведала, как меняется к худшему и более худшему ее муж, как он пьет, ведет себя безответственно, ни во что, по сути, не ставит свою семью…

— Платить по иску, который вы ему предъявите, ему нечем будет, — сказала Люба в конце, — у нас просто нечего продавать! Хотя с торгов когда пойдет имущество…

— Что вы такое говорите? — оборвал ее явно смущенный таким предполагаемым развитием событий Александр, — не будет никаких торгов! Я не собираюсь все доводить до такого вот… У меня и в мыслях не было!

— Ой, ладно, — недоверчиво усмехнулась Люба, — выходит, готовы все простить? Не верю!

— Не готов, — ответил Александр, — но что же делать? Виноват Степан, но я не хочу, чтобы пострадали вы! И потом, по фактам если все разбирать, то в принципе, я могу себе позволить заново купить все стройматериалы, а старинные детали… Ладно! Можно и забыть про них. Но что касается колье, — он внимательно смотрел на Любу, — понимаете, я ведь не знал, что оно там, в стенных этих панелях! Я узнал это вот уже — когда передал груз. Знаю, это прозвучит как из романа строки, но я нашел дневник своего предка, а он в нем писал, куда спрятал сокровище фамильное… И вот, когда я приехал на место аварии, то понял — кто-то его забрал!

— И этот кто-то не мог быть посторонним? Скажем, случайным прохожим? — предположила Люба.

— Нет, — отрицательно мотнул головой Александр, — не думаю! Авария в довольно глухом месте произошла… И потом, когда я позвонил вашему мужу впервые и спросил, не находил ли он чего… Он ответил, но… Я сразу понял — что нашел, понимаете? И я ему предлагал вознаграждение! — возмущенно продолжил Александр, — сказал, что мы можем все уладить, что я готов простить долг за причиненный ущерб, если он вернет… А он решил прикинуться глупеньким! Вот я и… сорвался! За что снова готов принести свои самые искренние извинения…

— А знаете, — перебила его, задумчивая до крайности Люба, — мне кажется, это была не такая уж плохая идея — забрать меня и сына…

— Что?! — шокировано спросил Александр.

— Не ожидал от вас такого, Люба! Вы просто… — Александр смотрел на свою собеседницу с восхищением, изумлением и самую капельку — с сомнением в ее адекватности. Просто он сейчас услышал от нее слишком многое и слишком это звучало дерзко! — вы это все всерьез сейчас предлагаете?!

Беседовали эти двое с глазу на глаз, а сын Любы — в это время резвился в детском игровом мини-комплексе, расположенном тут же, то есть на территории закусочной, куда они изначально пришли подкрепиться бургерами и обо всем поговорить… Вот и поговорили!

— Да, я всерьез, — ответила Люба, — а вы что, против? Сами ведь начали!

— Да, начал, — покачал головой Александр, — но я, повторюсь — говорил это все, потому что был… хм… на взводе! Как-то так, повел себя… Да, глупо и вообще отвратительно вышло! Вы вправе были меня тогда и выгнать и даже, — он усмехнулся, — сковородкой огреть!

— Была такая мысль, — улыбнулась Люба в ответ, — кстати, а вам часто это приходится делать? В смысле, вот так трясти должников, захватывая их семьи?

— Никогда, ни разу! — поспешно ответил мужчина, — свой бизнес я веду исключительно прозрачно, честно, законно… Тут же, — развел он руками, — отец накрутил! Я у него совета спрашивал и вот, он мне и сказал, мол, припугни, она сразу и скажет все! Но, — добавил он, будто бы прочтя мысли Любы и вопросы, готовые сорвался с ее языка, — я бы не хотел сейчас говорить о своем отце. У нас с ним… Все сложно! Но, я готов еще раз повторить — я бы никогда не причинил вам вреда и уже тем более не повез вас никуда силком! Но вы теперь… — он выдержал вопросительную паузу — как бы ожидая, что Люба откажется от того, что сказала ранее, посмеется и скажет, что она, безусловно, пошутила, — предлагаете мне сделать почти что это!

Да, все было так — Люба сказала, что было бы здорово, если бы Александр в самом деле на какое-то время увез ее из дому. Да так, чтобы все соседи видели! И чтобы, соответственно, можно было сказать мужу — вот, мол, до чего ты довел, не сберег жену и сына, теперь мы по твоей, мол, вине, будем сидеть у твоего кредитора невольного, так сказать и увидишь ты нас, только тогда, когда вернешь ему все деньги, на какие он понес убытки! И вообще-то, да — Люба понимала, что звучит такая идея маленько бредово… Но! Она ей все равно нравилась.

— У нас ничего не получится, — сказал Александр, — хотя бы потому, что после такого представления… Ну, вы понимаете, что тогда ваш муж может всерьез заявить, что я вас похитил, удерживаю насильно вместе с ребенком несовершеннолетним? Извините, Люба, но неприятности, которые за этим последуют, мне не нужны! Мы все-таки с вами не в мексиканском или каком-нибудь, скажем, колумбийском сериале живем, где вот такое возможно запросто провернуть и главным героям до конца сезона из тысячи серий ничего за это не будет! Так что, нет, — он снова отрицательно покачал головой, — я могу понять ваше стремление отомстить мужу, заставить его понервничать, встряхнуть, так сказать, чтобы он опомнился… Но этого я делать не буду!

— Хорошо, — кивнула Люба, — но вы все-таки можете и должны забрать меня и сына! И дайте мне, пожалуйста, все объяснить!

И она ту же, не дав ему более и слова вставить, принялась излагать новую теорию… И по мере того, как Александр слушал ее, он все более и более удивлялся тому — как же сообразительна и талантлива на интриги эта молодая женщина перед ним!

— Ну, как вам моя идея теперь? — утомившись и даже запыхавшись от энергичного изложения своего плана, спросила Люба, — хотя, если вам не нужна такая головная боль… Я пойму! А что касается колье, то думаю, просто будет связаться с воспитательницей из садика и она, думаю, поймет, что это ошибка вышла и легко вернет колье… Тем более, вы готовы дать за него вознаграждение!

Александр задумался… Вообще, Люба права, подумал он — то, что она предлагает, нужно прежде всего ей, его это вообще не касается, а вернуть колье она согласна помочь и так! Но с другой стороны… Нет, Александр вовсе не был благородным рыцарем, готовым приходить на помощь всем людям в нужде, но… Во-первых, он чувствовал себя в долгу перед этой симпатичной молодой женщиной, на которую вот так, реально — по-бандитски сперва накинулся. А во-вторых, он понимал, что таким образом как-никак получит шанс проучить этого Степана! Да, навряд ли какие—то деньги сможет вернуть этот мужик, но… Пусть хоть стрессом, так сказать, заплатит, будет ему хороший, чтоб на всю жизнь запомнил, урок!

— Я помогу вам, Люба, — наконец, взвесив все, сказал Александр, — договорились!

— Вот и чудненько, — улыбнулась Люба и с чувством ответила на его рукопожатие. А потом повернулась и окликнула сына, — Алеша, хватит играть, нам пора идти!

До дома они вернулись пешком, а потом, пока Люба собирала вещички свои и сына, Александр ждал ее на кухне. И кстати — он тут же подкрутил полочку — она вот-вот грозила сорваться со стены и Люба тысячу раз уже просила мужа ее починить — аж криво уже висела… Александр же, заметив, как опасно накренились стоявшие на ней солонки и перечницы в виде фарфоровых курочек (эту маленькую коллекцию Люба собирала уже несколько лет), предложил свою помощь и она, естественно, не отказалась.

А потом, когда вещи были собраны, все трое вышли из квартиры, Люба закрыла замок и постучалась в дверь соседки Валентины.

— Здравствуйте! — Люба улыбалась широко, — Валентина, вы не могли бы забрать вот это? — и она протянула соседке запасной комплект квартирных ключей, — понимаете, мой-то когда вернется, не знаю, в каком будет состоянии… Может, опять напьется и потеряет свои!

— А ты-то что дверь ему не откроешь? — любопытно высунулась из своих владений Валя. И приметила тут же, естественно, что Люба уходит куда-то с ребенком, да с сумками и что сопровождает ее — представительный такой на вид мужчина! — уезжаете куда-то? — мигом «навострила ушки» Валя, бывшая, между прочим, главной домовой сплетницей.

— Уезжаю, — ответила Люба, — к другу в гости! — пояснила она с загадочной улыбкой, — надоело что-то дома сидеть… Надо отдохнуть! От быта, мужа и вообще… — пропела она и для пущего эффекту — ухватила Александра под руку, — ну, как, передадите?

— Передам, — согласилась Валентина, забирая ключи. — А это… Мужу-то что сказать?!

— Да ничего! — задрала нос Люба, — его мои дела вообще больше не касаются!

И оставив соседку-болтушку в многозначительной таинственности, вся троица села в лифт. А потом, когда садились в шикарную машину с тонированными стеклами, Люба подняла взгляд и поняла — что соседка любопытно наблюдает за ними, выглядывая из-за шторки. В общем, все удавалось, как было задумано!

И Люба как наяву видела, что будет дальше — на днях муж планировал вернуться домой. Он, конечно же, станет стучать, но она ему не откроет! Тогда из своей квартиры выглянет Валентина, отдаст ему ключи… И заодно сообщит, куда делись жена и сын! Тут-то Степан уж точно должен ей позвонить, а она ему — скажет ту речь, которую заготовила! И вот тогда и поглядим, в злорадном предвкушении думала Люба, как ты запоешь, да запляшешь! Это будет тебе, милый, хорошим уроком!

— Знаете, Люба, а вы очень смелая, — сказал Александр. Он вел авто легко, ловко лавируя в плотном потоке машин, — вот так легко доверились незнакомому человеку… Поехали в гости к чужому мужчине! Кто-то бы назвал это неосмотрительной глупостью…

— Возможно, — ответила Люба. Она смотрела в окно. На такой знакомый ей город, в котором прошли все годы ее жизни… И кто знает, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы в какой-то момент она приняла не то, а другое решение? И кто мог знать, как сложится она дальше? — но вы не совсем уж незнакомец! Вы — как бы известный человек… Я немножко узнала про вас, — метнула она на него взгляд.

— Вот как? — удивился Александр, — когда успели?

— Да когда муж рассказал про вас, вечером в телефон полезла и почитала статьи про вас, — ответила Люба, — правда, там фото не было… Прочитала, что вы — бизнесмен, у вас своя… Империя!

— Громко сказано, — усмехнулся он, — так, просто сеть магазинов товаров для дома. Но, да — мы сейчас расширяемся.

— И переезжаете?

— Это еще не скоро будет. Тем более, придется заново заказывать стройматериалы! Но где-то к будущей весне надеюсь построить дом…

— А что будет с этим, в котором живете сейчас?

— Продам, наверное, — пожал он плечами.

— А почему решили переезжать? — спросила Люба. Ее вообще всегда живо интересовало это — почему в какой-то момент человек решает сменить привычное место жительства на нечто новое.

— Надоело в городе жить, — ответил он, — хочется отдохнуть от его шума! К тому же, возле этого коттеджного поселка, где я строюсь, очень живописно… Можно зимой ходить на лыжах, а летом — отдыхать на озере и реке, рядом лес и рукой подать до заповедника! В общем, чудесное место!

— А я всегда знала, что всю жизнь хочу прожить в городе, — поделилась личным Люба, — мне нравится его суета, этот, как его… ритм! Мне кажется, я бы не смогла жить вне города!

— Каждому свое, — сказал Александр.

Далее они поговорили еще немного — о том, кто и где учился… Александр, к радости Любы, кстати, не относился пренебрежительно к простым профессиям и вообще сказал, что швея — это очень хорошее ремесло! Поговорили и о любимых хобби, а потом… Александр явно случайно задел эту тему и сразу же ушел от нее, но Люба узнала, что в прошлом — он был женат, но развелся после того, как беременная жена, выйдя из ночного клуба, села в автомобиль и попала в аварию… Так он потерял свою любовь, свой брак и… своего не рожденного ребенка. На этом моменте черты Александра стали жестче — будто бы были выточены из камня и Люба подавилась готовыми вырваться из ее рта соболезнованиями — поняла, что не нужно сочувствие этому человеку, что это запирает свою боль и утрату на замки и прилагает немало сил к тому, чтобы и тень прошлого не вырывалась в настоящее.

А потом они наконец—то приехали. И Люба ахнула — да, это был не особняк-дворец, а всего лишь двухэтажный частный дом в пригороде, сложенный из рыже-красного кирпича, но каким же он был симпатичным! Он казался словно игрушечным — словно сошел со старинной открытки.

— Говорите, ему сто лет? — спросила Люба, прикасаясь ладонью к морде каменного, сидящего у крыльца, льва, явно мифического создания — за его спиной были сложены крылья.

— Сто тринадцать, если быть точным, — ответил Александр, — мой прапрапрадед построил его для… Второй своей жены, — закончил Александр смущенно, — он был женат восемь раз и под конец вся семья от него отказалась. Промотал все состояние!

— Грустно, — сказала Люба и подумала, что Александр явно не в этого любвеобильного предка пошел — вон, десять лет минуло с той трагедии, а он, хотя наверняка за бизнесменом-красавцем толпами бегают девицы, до сих пор не женат.

— Ого, вот это да! — Алеша замешкался на крыльце, восхищенный львом, — а можно на него залезть?!

— Ни в коем случае! — ахнула Люба, одергивая сына за рукав курточки, — и вообще ничего тут не трогай! Поломаешь еще…

— Мама шутит, — Александр вдруг подхватил Алешку, от чего тут заверещал радостно и ловко посадил на шею статуи, — держись крепче, а то умчит тебя в Африку! — пошутил он, на что Алеша снова заверещал, — и дома трогай что хочешь, — сказал он через минуту, помогая мальчишке спуститься, — вы тут с мамой гости! А слово гостя — закон!

— Правда?! — вытаращил глазенки Алеша.

— Дядя Саша шутит, конечно же, — сказала Люба и посмотрела на Александра укоризненно и предупреждающе — мол, вы чего творите?! Не смейте баловать мне сына, вы не знаете, какой он хулиган!

— Не шучу, — ответил Александр, который вновь будто прочел ее мысли, — антиквариат я вывез на склад хранения, а больше ничего по-настоящего ценного тут не осталось… Кроме одной вещи, — добавил он задумчиво, — но вряд ли она будет интересна маленькому мальчику… Так что, вперед! Вы тоже, Люба, чувствуйте себя как дома.

Внутри дом, вопреки ожиданиям Любы, не выглядел как музей и вообще тут не было кричащей роскоши — мебель была добротной, но вполне простой, так что даже создавался контраст — между скромной обстановкой и изящной лепниной потолка, изогнутыми перилами лестницы, ведущей на второй этаж.

— Кухня там, — Александр знакомил гостей с домом, — естественно, хозяйничайте, как вздумается! Можете заказывать сюда доставку продуктов… Я оплачу и не спорьте — все-таки вы у меня в гостях! Но к слову, — добавил он, — я сам питаюсь или где-то или заказываю готовое… Я просто подумал, может вам, Люба, захочется немного отдохнуть от плиты?

— Мам, а можно? — Алеша как всегда — умел среагировать на то, что было выгодно ему мелкому, просто молниеносно, — а можно нам тогда заказать пиццу? Большую! С ананасами!

Люба вздохнула — ну, что ей делать с этим ребенком?! Кажется, совсем она избаловала! Хотя, с другой стороны, это и правда было бы странно и как-то не комфортно — хозяйничать на чужой кухне, так что, в принципе… А почему бы и нет?!

А я, подумала Люба, начинаю, кажется, как-то жить в соответствии с той легендой, которую придумала для своего мужа! Хотя, конечно, я ни за что не собираюсь заходить в ней далеко…

Но на пиццу Люба все-таки согласилась. И еще сказала Александру, что нет — за продуктами, чтобы приготовить сыну еду привычную, к примеру — кашу молочную к завтраку, она сама будет ходить и не надо, пожалуйста, за нее платить — своих денежек немножко имеется еще!

Но пицца все-таки была. И чтобы не было скучно ее жевать — Александр включил на огромном домашнем кинотеатре семейный фильм, сказку-фэнтези и они все втроем, ухахатываясь, с удовольствием ее посмотрели!

А потом, поскольку день был в самом разгаре еще, Александр предложил им прогулять до парка с аттракционами и конечно — поскольку он это предложил в присутствии Алеши, то пришлось Любе соглашаться! После парка они снова перекусили — теперь в кафе, а потом вернулись домой… В смысле — в чужой дом, где гостили!

— Мама, а папа нас любит? — спросил Алеша вечером, когда Люба укладывала его спать.

— Конечно любит! — ответила она, — а почему ты спрашиваешь?

— Ты и папа опять ссорились, — хмуро ответил сын, — и по телефону ты кричала на него…

— Такое бывает у взрослых, — с тяжелым вздохом ответила Люба, — но это не значит, что они не любят друг—друга!

— Тогда я никогда, никогда не хочу вырастать! — наморщил носик Алеша и пнул одеяло ногой, — все у вас взрослых непонятно! А дядя Саша, он хороший? Он папин друг?

— Хороший, я думаю, — ответила Люба, — нет, он не… В смысле, он папин только знакомый, а мне — друг!

— Тогда почему ты с ним утром ссорилась, когда он к нам пришел? Я не слышал, я ничего не понял… Но почему вы ссорились? И почему ты его… бандитом называла? Разве бандиты — друзьями кому-то бывают?!

— А вы, молодой человек, для своего возраста слишком много думаете и задаете слишком много вопросов! — Люба шутливо стукнула сына пальцем по носу и в ума сделала себе пометку — на будущее следить за тем, что она говорит в присутствии сына, — все сложно… Но позже, когда ты немножко подрастешь, сынок, я тебе все объясню! Договорились? А пока, давай ты будешь спать, хорошо?

— А в садик мне завтра не надо иди?!

— Завтра не надо, — ответила Люба, — ничего страшного, если пропустишь садик пару дней…

— А пиццу мы завтра опять есть будем?!

— Так, Алеша, хватит, не надо мне тут! — попыталась изобразить строгость Люба и погрозив сыну пальцем, погасила свет в отведенной ему комнате и вышла из нее.

Час был уже поздний, но… Она хотела еще кое-о-чем поговорить с Александром. И поэтому отправилась на первый этаж — в его кабинет, он говорил, что перед сном ему нужно проверить кое-какие документы по бизнесу. Люба подошла к двери, толкнула ее, входя…

— Можно? — спросила она.

— А? Да, конечно, — ответил Александр.

Он сидел за столом, что-то бодро печатал на ноутбуке. А еще он, оказывается, носил очки. И Любе подумалось, что в них он выглядит куда как менее грозно и вообще как-то мило…

— Если не вовремя, то…

— Да я уже и закончил, все, не убегут до завтра отчеты! — весело успокоил ее Александр, закрывая крышку ноутбука.

— В общем, я что пришла, что я хотела-то, — Люба нервно крутила на пальце обручальное кольцо, — мне кажется, что я ошибаюсь! В смысле, что зря все это затеяла! Глупости какие-то… Я же взрослый человек! Значит, нужно с мужем просто поговорить. Как взрослые, нормальные люди! А я… — Люба поджала губы, — в общем, мне кажется, зря мы все это затеяли… Впутываю тебя в свои проблемы!

— Ну, строго говоря, твои проблемы с тем, что муж пьет, они и меня задевают, — сказал Александр, поднимаясь из-за стола.

Он приблизился к Любе. Взял ее руки в свои и в этом не было ничего такого! Лишь успокаивающее, почти что бессознательное действие, эдакий жест утешения… и дружелюбной поддержки. Он взял ее руки в свои и она почти вздрогнула от этого контраста — ее ледяные пальцы и его горячие.

— Скажу честно — обычно я в такие авантюры не встреваю! — улыбнулся он. И глаза его сейчас были такие же — смеющиеся чуточку, — возможно, потом, оглядываясь назад я и пойму, что действовал… Скажем, не очень-то рассудительно и осмотрительно! Но мы ведь по сути не затеваем ничего такого, верно? Ничего плохого. Так, маленький розыгрыш для одного человека, который, к несчастью, совсем забыл о том, что такое — порядочное поведение!

— Спасибо, — ответила Люба и выдохнула наконец-то, — как-то вот так лучше уже стало…

— Это хорошо, — Александр вдруг посерьезнел, — потому что я должен спросить и попросить тебя о кое-чем очень серьезном…

— И что же это? — мурашки вновь навести спину Любы, устроив там просто танго.

— Ты можешь завтра сходить со мной в ресторан? — сказал он и тут же, прежде чем она успела напридумывать всякого (о том, что он вдруг воспылал страстью и зовет на свидание!), пояснил, — просто у меня завтра полуформальная встреча с деловыми партнерами и так уж вышло, что все будут с дамами… А если я приду один, то они весь вечер будут советовать мне своих родственниц и подруг своих жен! Просто мы не только в бизнесе партнеры, но и друзья… Вот такие делишки! Как, Люба, сможешь выручить?

Это было оглушительно неожиданно и она растерялась. Но, прежде чем успела хоть что-то сказать в ответ, взгляд ее вдруг метнулся в сторону и… Да, она видела, что на стене висит портрет, еще когда в кабинет вошла, но только сейчас поняла, кто на нем изображен!

— Ой, — округлила глаза Люба, — а почему у тебя картина с моей бабушкой Клементиной в молодости?!

— Твоя бабушка Клементина? — растерянно спросил Александр, вскинув взгляд на потрет, — вообще-то, это моя… Родственница в какой-то и дальней степени. Только она жила почти век назад. И ее звали Мартой.

— Ничего не понимаю, — задумалась Люба, — просто они — одно лицо! Но, вообще, да, согласна — это разные люди…

Сходство действительно имелось — в горделивой посадке головы, узком стане, копне каштановых с рыжеватым отливом волос и главное — в чертах лица и в его выражении, говорящем, что его обладательница привыкла считать себя королевой и жить соответствующим образом!

Художник, изобразивший Марту на лестнице, застланной алым ковром, по которой она спускалась, придерживая затянутой в атласную перчатку ручкой, подол бального платья, несомненно, был очень и очень талантлив… А уж как ему удалось передать роскошь бархатного наряда и главное — того самого золотого колье!

И пока Люба все любовалась, точно завороженная, на таинственную красавицу прошлой эпохи, Александр говорил…

И он, кратко, но вместе с тем — ярко и сочно, поведал о том, что Марта — это их семейная, так сказать, легенда! Она пришла в их семью со стороны. Появилась, точно комета на ночном небе и навсегда рассорила двух братьев, старший из которых должен был стать наследником всего состояния! Но не стал — потому что влюбился в прелестную танцовщицу, которую увидел в одном кабаре и сбежал с ней, за что отец лишил его каких-либо достойных перспектив на будущее! В итоге этот несчастный влез в карточные долги и затем с ним приключилась некая мрачная и трагичная, унесшая его жизнь история… Но Марта вновь появилась в их семье! И вот что было примечательно — на ней женился сам глава большой семьи, отец тех самых братьев, бывший к тому времени уже давно вдовцом. Он объявил, что ошибался и что зря препятствовал браку сына… Но раз уж так вышло, то на достойнейшей из девиц он женится, пожалуй, сам! Естественно, в обществе, где вращались эти богатые люди, такой мезальянс вызвал большой скандал, а младший сын даже грозился вызвать отца родного на дуэль! Но отец его быстро усмирил — пригрозил, что тоже лишит наследства, а потом шустро женил на чьей-то там дочке и выгодной партии. А потом, когда у него и Марты родилась дочка, он ее… вдруг объявил наследницей всего своего состояния! А потом погиб — ведь он был уже так не молод и даже болен… И вообще-то, в обществе шептались, что Марта, она сейчас за младшего сыночка замуж выскочит, чтобы, значит, все капиталы в своих ручках сохранить! Но она вновь всех шокировала — став женой вообще садовника из их поместья. А потом, дочка этого самого садовника и Марты вышла замуж за сына, который родился у младшего сына мужа-богача Марты…

— Как все запутано! — покачала головой Люба, — просто невероятно! А это колье, значит, ей подарил супруг? Наверное, на свадьбу?

— Нет, — усмехнулся Александр, — тут вообще забавно вышло — это было ее самое любимое украшение, она его носила на каждый прием, других не принимала! Но, кто его подарил ей — это так и осталось загадкой… Муж, кстати, страшно ревновал Марту к этому таинственному дарителю — считал, что только его Марта по-настоящему и любила! Да, такая вот история… Но, скажи, а что, — повернулся он, — она правда так похожа на твою бабушку?

— Очень, — ответила Люба и добавила, внимательно глядя на Александра, — и знаешь, вообще-то… Я деталей уже всех не помню, но бабуля мне рассказывала, что у нас в предках была одна женщина, которая была как раз танцовщицей и я тут подумала… А что, если они родственницы?! В смысле, — у Любы аж голова закружилась от такой версии, — а что если эта она и есть?!

— Все возможно, — задумчиво произнес Александр, — но… Погоди! Но это тогда получается, что и мы с тобой… родственники?! А вот это действительно интересно! Слушай, — судя по всему, Александр мгновенно загорелся интересом, — а можно поговорить с твоей бабушкой Клементиной? Может быть, у нее тоже есть какие-то, ну, не знаю… Портреты той родственницы?!

— Вообще, бабуля в последнее время ни с кем не хочет общаться, — сказала Люба, — сидит в своем доме престарелых… Ой! Ты почему так на меня смотришь?!

— Как так? — спросил Александр.

— Хмуро…

— Да нет, все хорошо! — поднял он руки примирительно, — я как бы не осуждаю, у всех своих жизни и судьбы… Но я как бы никогда не мог понять, а как это — отдавать родных в дом престарелых?

— А я и не отдавала! — щеки у Любы аж вспыхнули, — бабуля сама так решила! В смысле, я согласна была, чтобы она к нам переехала. Даже звала ее к нам не раз, честно! Но она упрямая такая и так решила, — Люба развела руками, — сказала, что так у нее будет частная и независимая жизнь! Вот…

— Ладно, ладно, я понял, — закивал Александр, — ну, что же… Тогда, может быть, если она согласится, пообщаемся с ней в самое ближайшее время?

— Хорошо, я с утра ей позвоню, — пообещала Люба, — а что с этим твоим ужином с деловыми партнерами? Нет, я не отказываюсь, но мне кажется… Это не очень хорошая идея!

— Почему?

— Ну, просто, — снова развела руками Люба, — я никогда такого не делала… И вообще, что я там делать буду?!

— Вкусно кушать и мило общаться, — усмехнулся он, озорно сверкнув глазами, — притворишься моей парой!

— Чего?! — округлила глаза Люба, — ну, знаешь ли… Это уже слишком!

— Я тебе настолько не нравлюсь? — притворно расстроился Александр.

— Да что ты, очень нравишься! — выпалила раньше, чем осознала смысл произносимого, Люба, — если бы я замужем не была, то влюбилась бы уже в тебя! Ой… — она закрыла себе рот ладошкой и на собственной шкуре ощутила значение этого выражения — желать со стыда провалиться сквозь землю! — я не то хотела сказать… — попыталась выправить курс их общения и взаимоотношений Люба.

— Я бы мог сейчас сказать, что влюбиться можно и сейчас, но тогда ты, во-первых, покраснеешь как свекла до ушей и может, уже к нормальному цвету не вернешься, а во-вторых, такими серьезными темами не шутят, — сказал Александр и подойдя к ней, вновь свои уже практически — фирменным успокаивающим жестом, взял ее за руки, — Люба! Ты — удивительная женщина! Да, я знаю тебя совсем еще немного… Но почему-то уверен, что ты — хороший человек и что твоему мужу незаслуженно с тобой повезло. Но я, думаю, — он покачал головой и во взгляде его читалось искреннее сожаление, — совсем не тот мужчина, который тебе нужен! Это сложно объяснить, но… Думаю, это нам обоим стоит принять, как факт. Но это, — продолжил он, — вовсе не отменяет того, что мы можем… Скажем, так, подружиться!

И в этот самый момент дверь в кабинет вдруг приоткрылась и в него заглянула заспанная мордочки Алеши.

— Сынок! — ахнула Люба и мигом отстранилась, отшатнулась от Александра, — ты почему не спишь? Ты это что тут делаешь?!

— Мам, дядь Саша, — Алеша кривил личико, будто бы снова реветь собирался, — а я не могу спать… Меня совесть мучает! Кусает, как блоха!

— Да ты что такое говоришь? — строго повысила голос Люба, — ты что натворил-то? Разбил чего-то, а?! И какая еще блоха? Откуда ты можешь знать, как они кусают? У тебя их никогда не было!

— Эй, мамочка, тише, тише, — выступил перед ней Александр и подойдя к мальчику, присел перед ним рядом, улыбнулся ему, — ну, парень, давай, выкладывай, что случилось! И я тебе даю честное мужское слово — ругать тебя не будет никто!

— Правда? — протянул недоверчиво Алеша, — прямо клянетесь?!

— Прямо клянусь! — смеясь ответил Александр, — ну, давай, все, выкладывай и уже спать все пойдем, а то завтра до обеда проспим, а у нас еще много дел завтра!

— Ну, вот, понимаете, — теперь Алеша вытянул вперед, держа в ручках, своего любимого плюшевого медведя Мишку, — вот тут вот у него есть кармашек на замочке, секретный, — сказал он, — я туда обычно конфеты прячу… А вот взял и это еще спрятал! — и с этими словами Алеша извлек из игрушки сверкающее золотом и изумрудами колье.

— Алеша, сынок! — ахнула Люба, — так ты же вроде говорил, что подарил это нянечке своей?!

— Ну, говорил, — насупился, будто самый злостный преступник на Земле, осознавший вдруг всю свою неправоту, мальчик, — я соврал! И мне очень стыдно теперь, вот…

— А почему ты соврал? — тут же схватилась за ниточку педагогики Люба, которую, честно говоря, моральный облик подрастающего человечка сейчас волновал гораздо больше, чем вызывало эмоций внезапное возвращение драгоценного сокровища, — сынок, врать не хорошо! Нельзя так поступать!

— Да все я знаю и понимаю, мам, — с какой-то аж мудростью вздохнул Алеша, — просто… Понимаешь, все ребята чего-нибудь дарили, эдакое, хорошее! А я… Только открытку, я ее сам нарисовал! Я ее подарил, а потом… Решил, что дома похвастаюсь тебе, что другое подарил и ты будешь мною гордиться, какой я молодец! Вот так… А это решил спрятать и соврать. Мне стыдно очень! Я так больше не буду!

— Да, парень, а ты тот еще интриган, — Александр, усмехнувшись, провел ладонью по голове мальчонки, взлохматил ему волосы, — но, думаю, за чистосердечное, так сказать… Можно и простить тебя великодушно! Как, Люба, простим? Все-таки, — добавил Александр с важностью, — тут замешано мое имущество, так что я имею право голоса!

— Ладно, что уж с тобой поделаешь, — махнула рукой Люба и забрав у сына роскошное ювелирное изделие, протянула его Александру, — все, возвращаю!

И вот, наконец, после всех волнений и событий этого долгого-долго дня, можно было всем и отправится спать…

На следующий же день с утра Люба сообщила сыну, что они едут навестить бабушку Клементину, чему Алеша страшно обрадовался — он очень любил бабулю, скучал по ней! А еще он радовался этому потому, что Клементина с собою всегда давала ему массу лакомых гостинцев…

Дом престарелых, в которым решила провести свои последние годы Клементина, походил скорее на элитный санаторий — он стоял в пригороде, окруженный сосновым бором, при нем имелись и бассейн, и ухоженный парк с прогулочными дорожками и беседками и даже маленькая оранжерея с экзотическими растениями, за которыми ухаживали, между прочим, не садовники со стороны, а здешние же постояльцы — организовавшие эдакий клуб любителей ботаники. Пожилые обитатели сего места могли выбирать, как жить — в одноместных комнатах или с соседом или соседкой — в двухместных. Клементина же, будучи по природе своей интровертом, занимала одноместную комнату.

— Любочка, родная моя! — поднялась она навстречу визитерам (о которых, между прочим, ее предупредили заранее) и крепко обняла свою внучку, — ну, наконец-то добралась до меня! А я уж думала, так и помру тут одна, — добавила она с нарочно трагичной интонацией.

— Ну, что ты такое говоришь, бабуль, — смутилась из-за слушавшего все это Александра, Люба, — я же звонила и спрашивала раньше — можно к тебе приехать? А ты говорила, что не надо…

— Естественно, я же бываю занята! — уже безо всякого драматизма и даже заносчиво ответила Клементина, — думаешь, мне делать больше нечего, кроме как в окошко выглядывать — кто меня старую навестит? Ха! Не дождетесь! У меня тут жизнь кипит, между прочим! Алеша, правнук мой, ну ка, покажись поближе! Подрос, что ли? Ну, точно богатырем будешь! Как ты, не забыл еще, как твоя бабуля выглядит-то? Ты-то хоть навещай меня почаще!

— Ну, ладно, ладно, — закатила глаза Люба, — бабуль, просто знай — мы с Алешей тебя очень любим!

— Верю, — тепло улыбнулась Клементина. А потом, поправив очки, наконец удостоила вниманием третьего визитера, — так… А это кто у нас, а? Представишь нас, Люба? А то как-то даже неприлично выходит — мне принимать постороннего мужчину в своих апартаментах! — хихикнула она кокетливо, — хотя, такой симпатичный… Ладно, нарушу ради вас, о, Александр, нормы морали здешние! Внучка сказала мне, как вас зовут, сказала, что вы — ее новообретенный друг… Но, мне нужно знать, естественно, побольше о вас!

Любе делать тут было нечего — и следующие полчаса, проведенные за чаем с пряниками, она пересказывала бабуле все, что с нею приключилось за эти несколько дней! Клементина выслушала внучку внимательно, не перебивая… Но потом, когда дошло до портрета (и его, между прочим, Александр сфотографировал и сейчас продемонстрировал Клементине на экране смартфона)… То ахнула, всплеснула руками, вскочила со своего плетеного кресла и аж вскрикнула от избытка чувств!

— Марта! Марточка! Да неужели? Правда ли?! Нет, я не верю! Вы не шутите?! Она… Так значит, она прожила хорошую жизнь! Значит, я ничего не напутала! И это колье… Оно… Ох, кажется, у меня сейчас остановится сердце! — прикрыла глаза Клементина, но тут же распахнула и они у нее засверкали, точно у молодой, — а позволено ли будет мне взглянуть на это сокровище?!

— К сожалению, я дома его оставил, в сейфе, — сказал Александр, — но я, если вы желаете, его могу привезти, конечно!

— Я буду вам безмерно благодарна, — энергично закивала Клементина, а потом, совсем расчувствовавшись, смахнула слезинки вышитым гладью платочком, — какие же чудеса все-таки на свете бывают!

И после этого Клементина почти два часа рассказывала о том, что было ей известно о жизни Марты, а Александр — делился тем, что было ему известно… Любе же оставалось только тихонько сидеть рядом и слушать.

Затем они пообщались еще немного на другие уже темы… Клементина рассказала о том, чем она тут живет и в принципе, Люба не была удивлена тем, что ее энергичная бабушка тут успевает участвовать в деятельности аж целых четырех клубов по интересам, еще играет в шахматах, ведет раз в месяц кулинарные мастер-классы, плюс — даже подрабатывает учителем танцев в местном танцевальном клубе! В общем, Клементина тут процветала!

А потом, когда они уже все уходили, бабуля задержала Любу, под предлогом того, что ей надобно шепнуть ей «кое-что строго на ушко!».

— Бросала бы ты своего Степана, — наставительным тоном сказала бабушка, — вон, какой жених этот Александр! Бери его, хомутай, как говорится!

— Ба, ну, что ты такое говоришь? — смутилась и даже испугалась такого напора Люба, — у нас со Степаном все хорошо! Так, сложности временные… Во всех семьях бывают свои проблемы! Это все потому что он пьет…

— Эх, внучка, — разочарованно вздохнула Клементина, — гляжу, ты все такая же наивная у меня… Упустишь ты свое счастье большое, другой достанется! Впрочем, ладно… У каждого своя судьба!

А потом, когда ехали обратно до дома Александра, произошло это — Любе позвонил муж. Он, видите ли, наконец-то соизволил вернуться домой. И вот, не обнаружив там жену с сыном, узнал очень много интересного от передавшей ему ключи соседки.

— Да, мне, понимаешь, захотелось сменить обстановку, — пропела медовым голосом Люба, — а что такого? Что? Ну, да, я с этим самым Александром… Видишь ли, он, оказывается, очень даже приятный, интересный и благородный мужчина! Что? Что я несу? Ну, понимаешь, милый…

И далее Люба, наигранным, но все-таки — весьма правдоподобным для слушающего ее муженька сообщила ему, что вот, мол, Александр Волков оказался мужчиной даже с благородными понятиями! В том смысле, что он, выслушав печальную историю о бедняжке-жене с непутевым супругом, проникся к ней симпатией и сказал, что, во-первых, лично к Любе претензий никаких не имеет, а во-вторых, готов, быть может, вообще забыть про долг к ее семье, если она составит ему компанию…

— Какую еще компанию?! — взревел на той стороне Степан и Люба захихикала в кулачок.

— Да так, — хмыкнула она многозначительно, — понимаешь, он бизнесмен, многое попробовал, пресытился… А тут — захотелось ему экзотики, понимаешь, чего-то простого, ну, натур продукт, соображаешь? И вот, он сказал, что если я побуду его… компаньонкой на несколько деньков, то он простит вообще все, представляешь! Ой, милый, а ты что, не рад? Я же для тебя стараюсь! Пришлось брать дело в свои хрупкие женские ручки, раз уж тебе важнее бутылочка с кое-чем покрепче лимонада… Что? Ой, Степан, да что ты орешь-то, будто у тебя рога на голове выросли? Хотя… А знаешь, если ты в таком вот тоне продолжишь, то может и вырастут! А знаешь, что я тебе еще скажу?

И далее Люба, вообще не щадя чувства Степана, который аж всхлипывать как-то начал, сообщила ему, что приняла приглашение Александра, но при этом — расставила строгие границы, мол, она только компаньон, не более! И еще, совсем уж дав волю фантазии, Люба сообщила, что вообще-то, это лучшее, что случалось с нею за последние годы — потому что она наконец-то освободилась от рутины быта, от нытья своего мужа, который видит в ней уже не жену, а так — обслугу и кроме того, добавила Люба, Александр, да он… Он ее и Алешу уже дорогими подарками завалил и он, Алеша, готов его папой начинать называть, вот!

— А ты, Степан, подумай, что ты натворил! Впрочем, — решила еще самую малость «поиграть» Люба, — может быть, если ты прямо сейчас готов вернуть Саше все деньги, то может, я и подумаю, что стоит к тебе вернуться…

— Люба, — голос второй половинки звучал как-то глухо и вообще бесцветно — создавалось впечатление, что Степан сейчас был в крайнем шоке, — Люба… Ты шутишь, да? Люба, ну, хватит! И это… Да откуда у меня деньги-то такие, а?! — вдруг резко сменил он тон, — и вообще… Да ты… Да какая ты мне жена после этого? Укатила с ним невесть зачем и непонятно куда, еще и сына моего забрала! Да я… Да чтоб этот Александр тебя насовсем забрал! Да мне уже ты не нужна, слышишь? Да я бы за то, чтоб ты вернулась и копейки не заплатил! И вообще… Зря я побрякушку эту принес, подарил! Такая как ты — не достойна! — и Степан завершил вызов. А когда Люба попыталась набрать его, то поняла вдруг, что муж ее просто заблокировал.

— Да, Люба, — произнес тихо со своего водительского места Александр, — в тебе пропала великолепная актриса! Да…

Люба тяжело сглотнула — да, она только что провернула все, что хотела! Вот только… Почему же вместо триумфа она ощущала жгучий стыд и вообще казалось ей, что будто испачкалась и чудилось, что поступила она совсем не так, как нужно было? Но как поступить было бы правильно?! Увы, ответа на этот вопрос Люба не знала!

— Мам, — тихонько подал голос с заднего сидения машины Алеша, — а вы зачем опять с папой ссорились? Мам… А вы помиритесь? Мам, а мы скоро домой поедем? Я к папе хочу…

Обратная часть пути прошла в натянутом молчании… А ведь мне, подумала Люба, еще нужно идти вечером с Александром на этот его деловой обед. Или ужин? Хотя, какая разница — Любе, по правде сказать, этого совсем теперь не хотелось… И вообще ей казалось, что она бы все на свете сейчас отдала за то, чтобы просто вернулась ее прежняя жизнь — та, в которой она еще была просто самой обыкновенной женой, домохозяйкой и счастливой мамой, в которой она бывала чуточку недовольна своим мужем, но в принципе — ее все устраивало в семейной их жизни.

Но вот, наконец, автомобиль Александра подъехал к воротам, ведшим на территорию его частного дома… И оказалось, что въезд перегорожен — на подъездной дорожке стоял леденцово—розового оттенка спортивный, обтекаемых форм, автомобиль.

— Вот же! — ругнулся Александр сквозь зубы и стремительно вышел из салона. И Люба подумала, что сейчас кому-то, кто так неудачно зачем-то припарковал, ой, как достанется!

А потом она к своим растерянности и удивлению наблюдала удивительную картину — из розовой машинки, с места водителя, выскочила-выпорхнула длинноногая блондинка в розовом же платье, вся такая куколка и она, банально кинувшись на Александра, просто повисла у него на шее со счастливым визгом!

— Саша! Сашенька! — пищало это нереально красивое по современным стандартам создание и трясло платиновыми кудрями, — Саша, а я к тебе приехала!

— Мам, кто это? — любопытно вытянул шею Алеша, — что это за тетенька с дядей Сашей?

— Понятия не имею, — сказала Люба и тоже вышла из салона, потом — отстегнула, освободила из детского кресла Алешу и помогла ему выйти.

И за всеми этими действиями она упустила часть из фраз, которыми обменивались Александр и таинственная блондинка в розовом, но как успела Люба понять — она приехала, а он — вовсе не был рад ее видеть! И еще Люба сразу раскусила — это была точно не коллега, не родственница, не знакомая, а это была… Этих двоих, похоже, связывали романтические отношения! Причем, судя по выражению Александра, которому все никак не удавалось отцепить от себя ручки навязчивой особы — отношения эти для него были в прошлом…

— Элла, я же просил, не надо ко мне приезжать больше! — сказал он, в очередной раз отстраняясь.

— Но я так соскучилась! — протянула блондинка, закатывая глаза, — ой, а это кто? — обратила она наконец внимания на стоящих у ворот Любу с мальчиком, — ты что, новую домработницу нанял? — протянула Элла.

— Моя жизнь тебя больше не касается, — отрезал попытку полюбопытствовать Александр, — Элла! Хватит позориться перед соседями! Мне что, охрану вызвать? Мы же договорились — ты здесь больше не появляешься!

— Договорились? Ха! Думаешь, после всего, что между нами было, ты можешь так запросто выкинуть меня из своей жизни, Сашенька?! — и Элла ткнула его наманикюренной ручкой в плечо, — нет, Саша! И тебе придется меня выслушать! И Саша, — она метнула неприязненный взгляд на Любу с ребенком, — пусть эти уйдут! Нам с тобой наедине поговорить надо…

— Эти не уйдут, — процедил Александр, — а нам с тобой говорить не о чем! Или ты мало от меня тогда получила, мало я тебе отдал? — прошипел Александр, приблизив свое лицо к ее, — я сказал — убирайся! Вон пошла!

— Ну уж нет! — вскинула подбородок блондинка, — тебе придется меня выслушать! Потому что… А я беременна, Саша! Я жду от тебя ребенка!

Александр застыл, будто бы в статую обратившись — он явно был в шоке! Люба же тяжело вздохнула — что же, судя по всему, все, что она успела передумать в машине, сейчас уже получало, так сказать, подтверждение в виде знака судьбы и ей пора было уже заканчивать с этим спектаклем, с этой всей сумасбродной авантюрой! Ведь в конце-концов — ожерелье было возвращено его законному владельцу, а значит… Ее и Волкова более ничего не связывало!

— Александр, ты не мог бы, пожалуйста, открыть ворота? — попросила Люба, — я хочу собрать вещи, — мужественно продолжила она, — я решила, что мне пора вернуться домой! К мужу… Все-таки мы все решили, с тем, что, — она неопределенно взмахнула рукой, — с наследством Марты, да, так что… В общем, извини, но я вечером с тобой никуда не смогу пойти. Мы с сыном сейчас просто возвращаемся домой! И подвозить не надо… Мы на транспорте!

Александр медленно повернулся к ней с сыном. Смерил каким-то вообще отстраненным, растерянным, прохладным взглядом. Затем кивнул.

— Да, конечно, — пробормотал он, — сейчас… — затем, подойдя к Любе, открыл ворота и передал ей ключи от дома, — вы идите, а я тут… Нужно мне…

— Да, конечно, я все понимаю, — нервно улыбнувшись, ответила Люба, — личная жизнь, все такие дела! Понятно… Что же… Спасибо за все, Александр! И… Прости, что так вышло с моим мужем! Прости за все неприятности… Мы сейчас с сыном уедем!

И она метнулась в дом. Собирать вещи было просто — и не разбирала толком! Потом — обратно, прочь, на ходу — подойдя к Александру, возле которого все еще стояла эта блондинка. Люба отдала ему ключи от дома, он — забрал их. Кивнул, когда она пробормотала слова прощания во второй раз, но ничего не ответил.

— Мам, а почему мы бежим? — попыхтел Алеша. Люба же, крепко держа сына одной рукой за его ручку, в другой — несла сумку с вещами, — мам, а я дядя Саше до свидания не сказал! Я испугался… Та тетенька возле него, она на куклу похожа! Она мне не нравится… Злая какая-то то! Фу!

— Не выражайся, не ругайся, это неприлично, — строго бросила сыну Люба и тут же пожалела об этом — Алеша сник, скривил личико — он всегда обижался, когда мама ему нотации читала, — ничего, сынок, что не сказал до свидания, — добавила она уже куда как мягче, — это неважно! Мы… Просто домой сейчас едем!

— К папе? — с надеждой просиял Алеша, — а папа уже домой вернулся? А папа уже добрый, не пьет?

— Будем надеяться, — сказала Люба, опуская сумку на сидение остановки, — гляди ка! А вон кажется и нужный нам автобус подъезжает!

А в это же время, на другой стороне города, Степан собирался привычным образом решить все свои проблемы, а точнее говоря — просто их запить! Но раньше, чем он успел донести стакан беленькой до рта, в дверь принялись настойчиво трезвонить. Степан болезненно скривился — у него и так голова раскалывалась! И поскольку трезвонить все не переставали — пришлось ему идти открывать… И вообще-то, он собирался отправить кое-куда не очень близко того, кто пришел, кто бы это ни был! Но увидев, кто стоит на пороге, аж слюной поперхнулся и практически попятился… Потому что, если и был на свете человек, которого Степан по-настоящему боялся, так, чтоб нешуточно — до дрожи в коленках, то это была она — Клавдия!

А Клавдия, меж тем, не дожидаясь приглашения, переступила порог и поудобнее перехватив дамскую сумочку — будто бы намеревалась хорошенько поколотить ею кое-кого, двинулась с самым многообещающим выражением лица на начавшего уже аж пятиться Степана!

Детский сад, в который ходил Алеша, был, на первый взгляд, самым обыкновенным заведением и все тут было, как и в других детских садиках — дворик для прогулок с песочницами, тенистыми беседками и пестрыми цветочными клумбочками, неизменные молочные кашки на завтрак ребятни, волнительные утренники и прочее, прочее… Но было именно в этом детском садике и нечто очень примечательное, а именно — персонал.

Точнее говоря, в нем работали две весьма примечательные личности. Первая была той самой нянечкой, воспитательницей, которой Алеша чуть было не подарил драгоценное колье. Эта женщина, она всегда говорила, что и до ста лет бы заботилась о ребятишках, ее обожали и коллеги и родители карапузов! Но, увы — ее вынудили уволиться проблемы со здоровьем, навалившиеся аккуратно вместе с наступлением пенсионного возраста.

Вторую же личность звали Клавдия и ей до пенсии было еще далеко — ей всего тридцать четыре года было сейчас, из которых уже больше десяти — она отдала этому вот детскому саду. В него же, между прочим, ходили ее собственные детишки — очаровательные, точно фарфоровые куколки, близняшки Анюта и Вика в возрасте пяти годиков.

Но не это делало Клавдию примечательной, а то — как она относилась к своей работе… А если говорить совсем точнее, то она не просто работала тут, она — просто жила своим делом! Клаве вечно нужно было сунуть нос везде, гораздо дальше, чем диктовали ее прямые обязанности!

К примеру, ей ничего не следовало заглянуть на кухню и строго спросить с поваров.

— Кашу с комочками невозможно есть же! — размахивала руками Клава, — вот вы наварите, а у меня потом будут спрашивать, чего это дети тощают! Вы что творите-то? Неужели нельзя сделать вкусно?!

Именно стараниями Клавы директор детского сада отдала распоряжение устроить на его территории маленький огородик, где ребята выращивали морковь, редиску и даже тыквы, а потом — все это продавали на импровизированной мини-фермерской ярмарке своим же родителям!

Клава гоняла дворника — чтобы он выкашивал крапиву и лучше посыпал зимой дорожки песком, Клава постоянно пеклась о том, чтобы в детском саду было побольше новых развивающих игрушек… Но и этого ей было мало!

— Папаша, ну, кто же так шарфик повязывает? — могла она запросто подлететь к какому-нибудь родителю, когда он приходил забирать свое чадо, — давайте покажу, как правильно! А то у в вас или задохнется или простынет!

Клавдия обожала долгие, подробные разговоры с родителями ребят о том, как им живется и щедро раздавала житейские и порой — по-своему мудрые советы! И кроме того, был у Клавы еще один пунктик, заключавшийся в том, что она терпеть не могла, ну, просто не выносила, если с детьми плохо обращались, хоть маленько строжились на них, ругали их! И она, если становилась свидетелем подобного, то всегда заступалась за маленьких своих подопечных и до того мастерски, так сказать, прорабатывала их родителей, что они нередко задумывались о многом и даже менялись к лучшему…

Но был один, так сказать, в поле зрения Клавы человек, который не давал ей покоя по-настоящему. И это был отец Алеши!

Началось же их, так сказать, противостояние, несколько месяцев назад, когда Степан вместо заболевшей гриппом жены пошел забирать сынишку из садика. Он тогда — был навеселе и это Клаве очень не понравилось.

— Может быть, вы кому-то из родственников еще позвоните и он помогут вам, заберут ребенка? — кружилась вокруг пьяненького Степана Клавдия с тревогой глядя на Алешу, которому тоже совсем не нравилось это — такой вот папа.

— Ты не лезь вообще, — икнул и отмахнулся от нее Степан, — своего мужика пилить будешь!

— Мужчина! Да вы совсем обнаглели?! — ахнула Клавдия и преградила ему дорогу, — да вас же шатает! Да вы же ребенка потеряете!

— Не твое дело, — уже более раздраженно отмахнулся от нее Степан.

А потом… В общем, Клавдия, когда он уже посадил на санки сынишку и повез их за собой, а потом — перевернул их нечаянно в сугроб, решительно вдруг сказала, что раз он такой безответственный… То она пойдет с ним и проводит!

И вот, все время, пока они шли до дому, Клавдия говорила. Точнее говоря — она словесно, хлестко воспитывала Степана! И казалось бы, ну, а что такого? В том смысле, что он как взрослый и далеко не восприимчивый к чужим словам мужик, мог бы ей вполне еще разок сказать — мол, отвали, я тебя слушать не намерен, ты мне никто, не лезь не в свое дело! Вот только Борис вскоре понял, что не может так ее осадить, потому что…

Ну, во-первых, Клава, так уж волею случая вышло, но по стилю общения очень напоминала ему родную мать! Вот, прямо все словечки были как будто ее! И так уж вышло, что Степан, он с детства был… Ну, мягко говоря, очень восприимчив к тому, что мама ему говорила! Боялся он ее… Очень! И на подсознательном, каком-то инстинктивном уровне сейчас ему стало очень неуютно рядом с Клавдией. А потом она кое-чего добавила такого, что он вообще подпрыгнул аж и выпучил глаза!

Просто в какой-то момент Клава стала интересоваться — а кем вы, Степан, мол, работаете, да откуда вы родом и потом вдруг раз — и выяснилось, что Клава — знакома с мамой Степана и более того — что она, мать Степана, приходится хорошей подругой ее матери, которая в том же городе живет!

— Ага! — воскликнула торжествующе Клава и перегородив дорогу Степану, погрозила ему пальцем, — а мама твоя знает, что ты в рейсах напиваешься? Ну, надо же, как интересно получается! Люба-то мне все рассказывала, а я думала — вот же безобразие! Ну ка, колись — мать твоя про это знает? А может, пора ей рассказать?!

— Клавдия, вы чего? — опешил Степан и вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, про проступки которого грозят рассказать его родителям, — вы чего несете?! — попытался сурово нахмуриться он, — это вас вообще не касается! Мои взаимоотношения с родителями…

И вообще-то, мать была в курсе проблем Степана, но он ей давно уже врал, что у него все нормально, а еще он знал точно, что жена не станет на него жаловаться — у Любы со свекровью натянутые отношения были и кроме того, Степан мог бы сказать, что она врет и мама бы поверила ему, а не невестке, которую с самого начала не особо одобряла! Теперь же… Ну, Степан очень живо представил, какую взбучку задаст ему мать, узнав, что он позорится так — ходит пьяным по магазинам возле дома, да в детских сад за сыном приходил. Мать, кстати, уже не раз велела Степану завязывать и требовала даже закодироваться!

— Вон, твой отец почти двадцать лет назад так сделал и еще ни разу не пожалел, — говорила она.

Степан же упрямился — повторял, мол, нету у него никаких проблем и все тут! Теперь же… Ну, он понимал — эта самая Клавдия, раз она с его женой знается и та ей вечно жалуется, а она, то есть Клавдия, только сейчас сообразила, что муж ее подружки, это сын подруги ее матери… В общем, картина вырисовывалась пугающая!

И не то, чтобы Степан вознамерился исправиться под влиянием Клавы в итоге, но… Совсем на краткое время после того знакомства с нею он вел себя иначе. Да так, что даже Люба удивилась переменам — надо же, муж извинился за то, что приехал без подарков из рейса и дал ей денег.

— На, — сказал он, — ты вроде сапоги себе новые хотела взять… Купи! И цветов там еще возьми или конфет шоколадных…

А потом как-то раз Клава пришла в гости к Степану. То есть, формально она пришла к Любе — потому что она были, оказывается, неплохими такими подругами! Но Степан тоже был усажен за стол. И сидел, обливаясь холодным потом и пряниками давился… И казалось ему, что эта Клавка — видит его насквозь!

И уже позже, оглядываясь назад, Степан все гадал — да что же такого с ним творит эта Клава? И только потом уже догадался — все-таки она была копией его матери в юные ее годы! Причем, как внешне присутствовало некоторое сходство, так и в стиле речи, хлестких фирменных словечках, интонации оно было…

И вот теперь, в самый, так сказать, неожиданный и неподходящий момент, Клава ворвалась в его квартиру и кажется, готова была применить самые жесткие меры!

— За что?! — взвыл Степан и аж рукой прикрылся — потому что сумочка дамская взметнулась в воздух.

Но Клава только замахнулась, не стукнула… Зато — у нее хватило духу, чтобы окатить его таким потоком брани, какой он не слышал и от замшелых бывалых коллег-дальнобойщиков!

— Нет, это же надо быть таким! — прищуривалась, качала головой Клава, — жена ему все, а он ее — в беде кинул!

— Да что ты говоришь-то? — пробормотал Степан.

И тогда Клавдия ему объяснила… Ох, как она ему объяснила!

А дело было все в том, что Клавдия, так-то ехавшая на рынок за ребрышками говяжьими, встретила в автобусе Любу с ребенком. А еще при Любе были сумки. И нервный срыв на грани! В общем, Люба до дома своего не доехала — разревелась в автобусе и пересказала Клаве все то, что пережила за пару дней (а автобус, между прочим, до того с интересом слушал сию историю, что парочка пассажиров аж остановки свои пропустили!).

— Поверить не могу, — в конце рассказа уже обессилено шмыгала носом Люба, — у меня же своя квартира была! От родителей осталась же… А я? Ради свекров, чтоб им дачу построить, продала ее! Хорошая вышла дача, на два этажа, с бассейном и теплицей! Подарок к юбилею… А они что? Нас туда и не зовут отдыхать… Мужу еще машину купила! Иномарку! Черную видите ли хотел, крутую! Разбил… И что? А мне-то какая польза от всего этого? А теперь вот, — махнула она обреченно рукой, — считай и вернуться некуда… То есть, есть куда! А только как мне там теперь жить-то, а?

Клавдия не могла позволить себе оставить подругу без помощи в трудное такое время! И предложила ей поехать к себе.

— Спасибо, — с теплой благодарностью ответила Люба, — но мне как-то неудобно… Будем тебя стеснять в однушке-то!

Клавдия же на это ответила, что это бывший муженек, пока с нею жил на ее жилплощади, да ел-пил (причем пил отнюдь не воду!) за ее счет, вот он тогда стеснял, а лучшая подруга, волею судьбы очутившаяся в бедственном положении, стеснять не может ни в коем случае!

— Как он, кстати, не звонит, приехать навестить не хочет? — спросила Люба о бывшем Клава.

— Как сквозь землю провалился к счастью с последней встречи! — со смехом ответила Клава.

Любе оставалось только покачать головой — она искренне сочувствовала подруге, что у нее все так сложилось в личной жизни! Клава была ведь хорошей женщиной, но встретился ей на пути Николай — так себе мужичонка, который ее просто обманул. Оказалось, что не нужна ему семейная жизнь! И тогда он поступил хитро и подло — сказал, что поехал на Север на заработки… А потом выяснилось, что куда-то в Сибирь вообще умотал и там сошелся с какой-то женщиной, работает едва ли и много пьет…

— Я передумал, я тебя не люблю! — сказал он визгливо и даже с непонятной претензией за что-то Клаве по телефону, — дочкам передай, — добавил он, икая пьяно, — их я люблю… Отец же все-таки!

Но этот так называемый отец, однако, не высылал алиментов и даже с Днем рождения девочек ни разу не поздравил. Клавдия, между прочим, уже и развестись с ним успела…

— Ты зачем тут? — спросил Степан, когда Клава ему сообщила, что приютила подругу и ее сына, — да я так-то не против, — добавил он, — пусть возвращается! Ее дом тоже… Ну, повздорили малость! С кем не бывает…

— Уж к счастью, — хохотнула Клава, — мало на свете таких мужей, как ты! За чем я приехала? Ну, чтобы оставшиеся вещи ее собрать, — развела она руками, — видимо, Люба у меня надолго останется!

— Погоди, — глаза Степана нервно бегали, — да что так-то сразу? Ну, не надо… Родные же люди! Чего так-то… Ну, всякое в жизни бывает! Понимать же надо…

— Вот! Во-о-от! — протянула торжествующе Клава, качая пальцем у него перед носом, — вот ты и понимай! А как поймешь чего-нибудь, так можешь… Попробовать с нею поговорить. Но! Если твои речи окажутся неубедительными, то знаешь, что я сделаю, а? — прищурилась она опасно.

— Да ну тебя! — попытался храбро ответить Степан, — нашлась еще защитница, надо же! Это моя жена… И мы как-нибудь сами разберемся!

Клавдия хмыкнула и вышла из кухни. Степан же плюхнулся за стол, обхватил голову руками и тяжело вздохнул… Ничегошеньки он не понимал! И опохмелиться страсть как хотелось… И грызло странное такое чувство, прежде ему как бы практически и незнакомое… Сожаление? Чувство вины?!

В соседних комнатах Клава, судя по всему, переговаривалась с Любой — та говорила, какие вещи ее забирать. Потом Клава зашуршала в коридоре, она собиралась уходить. А потом, ровно в тот момент, как она открыла дверь, вдруг раздался до боли, как говорится, знакомый Степану голос.

Клавдия принадлежала к той породе женщин, которые, как говорится, жизнью были закалены и потому, при появлении этого самого Александра, про которого она очень многое слышала от своей лучшей подруги, она не растерялась. В том смысле, что вознамерилась защитить Любу не только от бывшего, считай уже, муженька, но и от вот этого типчика!

Правда, про Александра у Клавы сложилось неоднозначное такое мнение… В смысле, что он не казался ей совсем уж злодеем… Но! С учетом всего, что он делал, Клава могла точно сказать — это не серьезный, уравновешенный мужчина, за которого она могла бы порекомендовать какой-нибудь порядочной женщине замуж выходить! И поэтому она решила твердо — пусть этот Саша держится от ее лучшей подруги подальше, вот! И никакие изумруды, миллионы на счету и готовность совершать, видите ли, широкие жесты, этого не изменят, вот!

Но чего Клавдия не ожидала, так это того, что на Александра, раньше чем она успеет ему ответить, вылетит из кухни Степан! И да, муженек Любы расхрабрился настолько, что стал орать, мол, а, вот и ты, похититель моих жены и сына, да я тебя, да ты что думаешь, что тебе все позволено и так далее…

— Да прекратите вы! — завопила Клава, волею случая оказавшаяся вклиненной между ними, точно судья на боксерском ринге, — да замолчите оба! Люди! Тут драка! Караул!

Тут же распахнулась дверь в квартиру напротив — это выглянула та самая любопытная соседка-сплетница, а по лестнице с верхнего этажа как раз спускался Женя — старичок тихонький, ведший на прогулку своего мастифа по кличке Пирожок.

— Где драка?! — напрягся Женя, — Клава? Что случилось? Опять этот, — он указал тросточкой на пыхтящего Степана, — буянит?

— Добрый день, Евгений! — поздоровалась, как полагается, Клавдия с дедушкой одного из ребятишек, ходящих в ее детский сад, — да, почти… Вот, нарисовался тут! — и она ткнула кулачком в плечо Александра, — нежелательный элемент! Впрочем, он уже уходит!

— Простите, но я не понимаю, — Александр растерянно обвел взглядом всех людей вокруг, — я просто ищу Любу! Понимаете, мне нужно с нею срочно поговорить…

— Ха! Да о чем?! — снова начал распаляться Степан, — она моя жена, вообще-то!

— Что-то когда твоя жена сказала, что я ее забираю, ты не возражал! — парировал Александр.

Соседка-сплетница ахнула и навострила уши и приготовилась получить порцию пикантного рассказа, из которого потом, добавив щепотку воображения, можно такое соорудить… Весь дом будет в шоке!

— Да я… Да я просто занят был! — попробовал обелить себя Степан, — я деньги зарабатывать уехал! Чтобы за эти изумруды с тобой рассчитаться!

— Какие изумруды? — поправив очки, тоже проявил любопытство Женя, — вы о чем? А знаете, я вот в прошлом, когда работал ювелиром…

— Да тебя жизни не хватит, чтобы за ущерб весь рассчитаться! — рявкнул Александр, — колье уже у меня, твоя жена, умница, вернула! А ты… Да ты ее просто не достоин!

— Кто бы говорил, — буркнул Степан, — надо же! А чего тогда ты тут ее ищешь?!

— Потому что она сказала, что поехала домой! А сказала она так, — Александр тяжело вздохнул, — потому что Элла мне сказала, что беременна… Вот Люба наверное и подумала невесть что!

— Простите, — Александра по плечу постучала легонько соседка-сплетница, — молодой человек, поясните, будьте добры, а кто такая Элла? Ваша любовница, поди?!

На пару минут на площадке воцарилось напряженное молчание, наподобие той тишины, которая возникает в финальной серии долгого латиноамериканского сериала перед тем, как произойдет окончательный и шокирующий поворот сюжета.

— Так, ну, хватит, этому цирку конец! — воскликнула Клавдия и ухватив Александр за руку, банально потащила его прочь — к лифту, — ты — не вздумай даже к Любе подходить, а то пожалеешь! — погрозила она кулачком Степану, — вас это, извините, не касается вообще! — сказала она вмиг обидевшейся соседке, — Евгений, хорошего дня! — напоследок улыбнулась Клавдия, — через две недели конкурс поделок, тематика — русские народные сказки, не забудьте! И мой совет — не надо ничего мастерить за ребенка, но можно ему помочь! — закончила на профессиональной нотке Клава.

А потом приехал лифт. Они с Александром вошли внутрь, двери его закрылись и они поехали вниз.

— Судя по тому, что вы меня оттуда забрали, — обратился он к ней, — вы ко мне относитесь не так плохо… Как к нему.

— К кому к нему? — буркнула Клава, — к Степану, что ли? А с чего вы так решили, а?! — она уперла руки в бока и смерила мужчину подозрительным взглядом, — я вас вообще не знаю, чтобы как-то к вам относится!

— Но Люба вам обо мне точно рассказывала… — осторожно попытался прощупать почву Александр.

— Рассказывала, — задумчиво произнесла Клава, внимательно глядя на мужчину напротив.

И вообще-то, первые ее впечатления были не лучшими… Но! Еще Клаве почему-то казалось, что с этим Александром все, ох, как непросто! Что скроен он из противоречий и разных качеств, точно лоскутное одеяло — собрано из разных клочков ткани. И как знать, во что же это может обратиться в итоге? Ведь и лоскутное одеяло — может быть отражением ветхих и ненужных вещей из которых его собрали, а может быть — отражением творчества человека, его собравшего и может содержать узор, рисунок причудливый, глядя на который и не подумаешь о том, что когда все это — было разными вещами… Молчание затянулось. Клава раздраженно тряхнула головой — что за глупые, несуразные мысли в нее лезут?!

— Наши… Отношения с Любой начались непросто и если бы мы познакомились при иных обстоятельствах… — сказал Александр, замялся, — но, все вышло, как вышло! Я хочу сказать, что…

— Ясно все, — сказала Клава, — вы извините, что перебиваю, но я уже и так все поняла — вам нужно поговорить с Любой. Хорошо! Я ей передам… Или, — добавила она, — можете хоть сейчас поехать к ней.

— Правда?! — вмиг расцвел, будто мальчишка, которому пообещали целую коробку леденцов, Александр.

— И можете с нею пообщаться, — продолжила Клава, едва сдерживая улыбку, — мне кажется, она от вас умчалась, потому что, ну… Появилась эта ваша Элла! Но все не то, чем казалось, верно?

Александр кивнул и видимо, готов был пуститься в объяснения, но Клава ему сказала, что ей все это — личное знать, вообще не обязательно! Хотя, да, ей было интересно… Но еще Клава все-таки не хотела лезть слишком уж в чужую жизнь. И в итоге, когда вышли из подъезда, Александр предложил доехать до дома Клавы на его авто и она согласилась. И вот там, в авто, Клава не выдержала и все-таки заговорила опять.

— Каковы намерения ваши в отношении моей подруги?

— Что? — растерялся Александр, — вы о чем? Извините, но вы так… А может быть, мы сами разберемся?

— Может быть нет, — хмыкнула Клава, — понимаете, Люба, она, конечно, взрослый человек… Но ей уже в жизни и так досталось! И я не собираюсь позволять ее обижать всяким!

— Похвально, — согласился Александр, — но у меня и в мыслях не было ее обижать! Я просто хочу… Остаться ее другом.

— Другом?

— Думаю, с учетом того, что мы и трех суток не знакомы, этого вполне достаточно для начала, — ответил он и в его интонации читалось стальное упрямство относительно того, чтобы более не позволять всяким незнакомкам лезть в свою душу и свои личные планы.

— Ясно, — ответила Клава, — но учтите — я буду за вами присматривать!

Люба, как Клава и предполагала, оказалась не прочь пообщаться с Александром. А Клава, чтобы им удобнее и вольнее было общаться — сказала, что заберет сейчас всех ребятишек и пойдет, что ли, выгуляет их на детской площадке.

А потом… В общем, Александр извинился перед Любой. Она сказала, что не понимает, за что?! Он же сказал, что ему не следовало ее так просто отпускать… И затем рассказал о том, что же произошло между ним и Эллой.

— Когда-то она многое для меня значило, — сказал Александр, — но потом я кое-что узнал…

Оказалось, что Элла за спиной Александра роман еще с двумя мужчинами, причем, один из них даже был женат! Когда же обман вскрылся, она устроила истерику и обвинила во всем Александра — мол, он сам подталкивал ее к изменам тем, что не спешил жениться.

— Мне уже двадцать пять лет! Я так и останусь старой девой из-за тебя! — кричала Элла и попутно била предметы из кофейного сервиза, который они вместе и выбирали пару дней назад.

Александр принял эту правду с большим терпением — он сказал, что возможно, сам и виноват… Но теперь им точно придется расстаться! И более того — он был не против, чтобы Элла оставила себе все его подарки и даже на несколько месяцев вперед продлил для нее аренду роскошной квартиру в элитном ЖК в центре города. Он искренне пожелал ей выбрать из оставшихся кавалеров того, кто подарит ей долгожданное семейное счастье. И готов был уже забыть об этом всем как о пройденном однажды этапе своей жизни. Но вскоре…

В общем, Элла обратилась вдруг за помощью. Сказала, что ей срочно нужны деньги, что она разбила чье-то авто! Александр, зная, какой она неважный водитель, помог. Потом Элла снова попросила денег! Александр напомнил ей, что они расстались. Она же — стала плакаться, что все ее нынешние кавалеры — ему и в подметки не годятся! А потом, когда он оказался холоден к ее комплиментам, она вот явилась лично.

— Я был просто в шоке, — признался Александр, — я знал, что у Эллы… Сложный характер! Но я не думал, что она способна на такую ложь, — вздохнул он, — она действительно беременна. Показала мне справку от врача, снимки узи… Только это не мой ребенок. Не может быть моим. Потому что… У меня не может быть детей, — он замолчал ненадолго, собираясь с силами, чтобы завершить такое непростое личное признание, — несколько лет назад я перенес болезнь… Нет никаких шансов стать отцом. А Элла, — горько усмехнулся Александр, — она превзошла себя! В конце-концов она сказала, что настоящий отец ребенка зовет ее замуж… Но он не так богат, как я и что она не виновата, просто хотела лучшей жизни для себя и малыша!

— Какой ужас, — сказала Люба, — нет, просто в голове не укладывается, что такие женщины существуют! И что… Ты собираешься делать дальше?

— Я уже сделал все, что можно было. Позвонил тому человеку, любовнику Эллы, я знаю его! А он — знает о том, что я ее бывший. Рассказал ему все… Кажется, он готов простить Эллу за эту авантюру и все еще хочет на ней женится.

— Да уж, — покачал головой Люба, — только что из этого получится?

— А вот это меня уже совсем не касается, — сказал Александр, — думаю, мне лучше сосредоточиться на своей жизни. И на твоей.

— На моей? — растерянно произнесла Люба и вновь в который раз в его присутствии у нее по спине побежали мурашки, — в каком смысле?

— В том, что я чувствую себя в некоторой степени ответственным за тебя, — тепло улыбнулся он, — в конце-концов, если бы я не явился к тебе за ожерельем, может быть, что-то бы сложилось у тебя по-другому…

— Ой, да тут все уже шло к этому, — махнула рукой Люба, — в смысле, что Степан бы все равно… Ой, ладно! Зато, — озорно усмехнулась она, — я пережила маленькое приключение! А то так пресно жила… Теперь будет, что в старости вспомнить!

И тут у Любы зазвонил телефон. Она нахмурилась — на экране высветился номер директора дома престарелых, в котором жила ее бабушка. И это было странно — потому что обычно Клементина сама звонила! И сейчас же сердце Любы пронзило дурное предчувствие.

— Да? — дрогнувшим голос произнесла она в трубку, — что… Что-то случилось?

Интуиция не подвела Любу — с ее бабушкой действительно случилась беда — сердечный приступ! Впрочем, как торопливо заверяло ее по телефону руководство, прямо сейчас жизни Клементины ничто не угрожало, но врачи намекали — есть риск повторного приступа, вот и сочло руководство должным предупредить. И кроме того, они передали ей слова Клементины — та просила внучку приехать, хотела ее увидеть, лепетала, что должна непременно, обязательно успеть что-то важное ей сказать.

— Еду! — всхлипнула Люба в телефон и вскочив, засуетилась.

— Я довезу, — сказал Александр и через пять минут они уже были внизу, у подъезда.

Оттуда — бегом до остановки, через двор, в котором гуляла с ребятишками Клава и ей на ходу Люба успела сообщить о приключившемся, извинилась и попросила приглядеть за ее сынишкой!

— Не переживай, присмотрю, — с сочувствием сказала Клава, — бабушке привет передавай и пусть выздоравливает поскорее!

Когда Люба вошла в палату, сердце ее сжалось от этого зрелища — бабушка, ее милая, родная бабулечка лежала, вытянувшись на койке под одеялом, и казалось — как-то постарела вмиг, осунулась, будто бы едва-едва теплилась в ней жизнь…

Впрочем, еще через минутку Люба вздохнула и ощутила что-то вроде облегчения, потому что, хоть и болела сейчас ее бабушка, но она по-прежнему оставалась той самой величавой, привыкшей жить строго по своим правилам, Клементиной!

И поэтому, надета на ней была сейчас лучшая, так сказать — выходная сорочка — из розового хлопка, украшенная спереди пуговичками, обтянутыми шелк с добавлением ленточек-бантиков. Люба помнила, как однажды застала бабулю за рукоделием — она переделывала магазинную сорочку.

— Зачем? — удивилась Люба, которой было тогда лет тринадцать и со свойственной некоторым подросткам бесцеремонностью добавила, — ты же уже старенькая! Зачем тебе наряжаться?

— Ох, внучка, запомни, — ответила ей с хитрой улыбкой Клементина, — женщина стареет лишь тогда, когда она сама это себе позволяет! А это, — придирчиво оглядела она почти завершенное свое рукоделие, — пригодится! Может случится в больнице лежать… Или похоронят в этом! Или, может, замуж выйду и для брачной ночи сгодится…

— Фу, бабушка! — скривилась на последнее Люба.

— Ты мне тут не фу, — погрозила ей пальцем пожилая родственница, — доживи до моих лет, тогда и суди, что фу, а что не фу!

— Привет, — сказала Люба, подходя к постели больной. Подвинула стул, присела на краешек, — как ты? Я сразу приехала, как узнала!

— Спасибо, что помнишь обо мне, — ответила Клементина голосом как бы слабым, но по интонации чувствовалось — ей значительно лучше.

Причем, судя по всему, ей сделалось настолько лучше, что она даже прыснула на себя капельку любимых духов — аромат роз и чего-то экзотично-восточного стойко перекрывал традиционные больничные запахи.

— Конечно, помню, — улыбнулась Люба, — я так за тебя испугалась!

— Да пустяки, — махнула рукой с маникюром Клементина, — это так… Перестраховка! Уговорили поехать… Так бы я и у там, у себя отлежалась!

Люба покачала головой — упрямство Клементины в нежелании посещать врачей было ей хорошо известно. И ей даже стало интересно — кто же это ее уговорил? Врач со скорой? А может, сам главврач дома престарелых постарался? И тут в палату вошел еще один человек.

— Клементиночка! Золотце мое! — пожилой мужчина в костюме-тройке нес букет цветов в одной руке, а в другой — держал пакет, нагруженный, кажется, всяким съестным, — вот, все купил, что ты просила!

— Спасибо, Олег, поставь там где-нибудь, — вздохнув притворно грустно, повелительно взмахнула рукой бабушка Любы, — что это, цветы? О, право, не стоило! Не стоило…

— Ну, что ты, родная, — покачал головой старичок с испанской белоснежной бородкой, — твои любимые! Как же без цветочков-то? А так, глядишь, и повеселее станешь и на поправку быстрее пойдешь! — и он, продолжая говорить и другие ласковые, ободряющие слова, захлопотал — цветы поставил в вазочку и на тумбочку пристроил рядом с койкой больной, продукты — стал убирать в холодильник.

Люба наблюдал за всем этим приподняв брови, а затем с вопросительным выражением лица повернулась к бабушке.

— Не познакомишь нас?

— Это Олег Иванович Иванов, — сказала она, — мой жених, — закончила Клементина тоном самым невозмутимым.

И вот тут у самой Любы чуть сердце не прихватило! Потому что, да, она знала, что ее бабуля малость чудаковата, но чтобы до такой степени… Но Клементина, похоже, отнюдь не шутила и в следующие буквально пять минут, кратко и строго сообщила внучке, что да, этот мужчина обольстительный — ее последняя любовь и они намерены скоро пожениться, потому что иначе жить в одной комнате дома престарелых было бы просто неприлично!

— Ну, даже не знаю, что сказать, — теперь Люба готова была рассмеяться, — наверное, остается только тебя поздравить! Бабушка, — она взяла родственницу за руку, легонько сжала ее, — конечно, ты вольна поступать так, как хочешь… И я очень рада, что тебе лучше! И конечно, я позабочусь о тебе и…

— Я о себе сама позабочусь и обузой быть тебе не собираюсь, — строго перевала ее Клементина, — так что даже не заикайся — отсюда я вернусь в дом престарелых… Там теперь мой дом, я так решила! И вообще, — продолжила она еще строже, — я позвала тебя не для того, чтобы обсуждать свои болячки… Нам с тобою, Любушка, нужно серьезно поговорить!

А далее Клементина заговорила… И от того, что она сказала, у Любы, как говорится, аж челюсть отвисла!

А дело все было оказывается в том, что Клементина не продала свою шикарную квартиру! Да, все это время она врала Любе! И квартира продолжала оставаться в ее собственности. За дом же престарелых Клементина платила со своей пенсии, плюс — подкидывал ей деньжат этот Олег — ее, как еще выяснилось, давнишний кавалер! А квартиру свою Клементина сдавала, но теперь, сказала она, пришла пора распорядиться ею всерьез.

— Тебе ее завещать хочу, — важно объявила Любе бабушка, — срок аренды как раз заканчивается, съезжать планируют мои квартиранты. Если хочешь — заезжай, да живите с сыном! За коммуналку только плати вовремя. А потом, как меня не станет, то будешь ей полновластной хозяйкой!

— Бабушка, — Люба растерянно покачала головой, — я даже не знаю, что сказать! Это просто… Невероятно!

— Зато я знаю, что тебе сказать надо, — вернулась на привычный путь строгих нравоучений Клементина, — да, все так и будет! Но лишь при условии, что ты, во-первых, перестанешь бегать на поводу у своего Степана, а во-вторых, если ты всерьез возьмешься за свою жизнь! Нет, я не требую, чтобы ты с ним разводилась… Но надо что-то делать! Потом, на работу выходи. Становись уже самостоятельной женщиной и сыну своему пример подавай нормальный, чтобы ему, как подрастать станет, было на кого равняться! Понимаешь, о чем? В общем, давай с тобой договоримся, родная моя… Если согласна на мои условия, то будет тебе квартира! А если нет…

— Я согласна, бабушка! — выпалила Люба.

— Ишь, какая шустрая, — с наигранной недоверчивостью прищурилась Клементина, — значит, договорились… Но смотри у меня! Я еще поживу… И если что — то могу завещание-то и переписать!

Когда Люба вышла из больницы, Александр дожидался ее во дворе и сказал, что отвезет обратно. Люба пожала плечами — если сюда надо было «лететь срочно», то обратно она бы добралась вполне и самостоятельно. Но отказываться не стала. И вообще-то, не было у нее особо настроя общаться с ним — ведь они как бы помирились и этого, теоретически, было бы достаточно… Но так вышло, что да, вновь разговорились!

— Я хочу помочь, — сказал Александр, услышав от Любы новости о скорых переменах в ее жизни, — в смысле, с работой я могу помочь!

— Спасибо, — ответила Люба, — но я как-нибудь сама справлюсь…

— Я в том смысле, — упрямо повторил Александр, — что может быть, тебе начать свое дело?

— Ну уж, нет! — фыркнула Люба, — вообще не понимаю, о чем, но точно мой ответ нет!

— Но почему?

— Хотя бы потому, что я простая швея, да еще просидевшая последние годы домохозяйкой. И мне кажется, что это и какой-то там бизнес не совместимы! И кроме того, у меня просто нет на это средств…

— Я могу помочь, дать, так сказать, средства взаймы и без процентов, а вернешь, когда сможешь.

— Нет, — Люба снова отрицательно покачала головой, — спасибо, конечно, я верю, что это искренний порыв! Но не думаю, что из-за этого получится что-нибудь хорошее…

— А может быть, нужно не думать, а стоит просто попробовать? — не унимался Александр.

Люба закатила глаза — рявкнуть бы на него хорошенько, чтобы отстал, а то прилип, как репей!

Но она так поступить не могла — потому что Александр все-таки действовал из лучших побуждений! И поэтому Люба просто еще раз вежливо отказалась. А потом…

Переезд на новую квартиру был для нее таким по значимости и впечатлениям таким событием, будто бы она перебиралась на другую планету! И мило в нем было все — и суета с тем, чтобы дозабрать все вещи с прежней — мужниной квартиры и постепенный разбор вещей в квартире новой, и перестановка мебели небольшая… Более того — Клементина, как говорится, дала добро на то, чтобы Люба даже поклеила новые обои в квартире и убрала часть старой мебели! Она была хорошей, но все-таки — очень древней (мебель, кстати, вывез к себе бабулин ухажер).

И вот она — началась новая жизнь! Работу Люба, кстати, нашла почти сразу и повезло в этом — швейный цех был недалеко от дома и кстати, начальницей там оказалась девчонка, которая когда-то вместе с Любой на швею училась! Так что осваиваться практически заново в профессии после долгого перерыва была комфортно и было у кого спросить совета.

И поскольку бабушкина квартира находилась неподалеку, то Алеше не пришлось менять детский садик.

Что же до взаимоотношений с мужем… То здесь все было сложно! Потому что Люба продолжала настаивать на разводе! Ну, как настаивать — она понимала, что, теоретически, может и так, единолично подать заявление на развод, но ее очень тревожило, во что все это выльется! Ведь придется договариваться уже через юристов, да еще она немножко так опасалась, что Степан может взять и начать чудить — наговаривать на нее, мол, какая она плохая мать, требуя, чего доброго, единоличную опеку над ребенком! Правда, он напрямую ничего такого не говорил, но… Люба все равно опасалась! Слишком уж много «сюрпризов» в недавнем прошлом преподнес ей непутевый муж, вот и подозревала его теперь, так сказать, авансом!

Александр, кстати, снова сделал заманчивое предложение — что если дело дойдет до конфликтного развода, то он поможет — оплатит для Любы толкового юриста, который ее муженька на раз-два одолеет!

— Спасибо, — вновь отклонила помощь этого непонятного и чуточку странного мужчины, Люба, — но я надеюсь, что он еще одумается и как-нибудь у нас все обойдется!

— Как решишь, конечно, — вздохнул Александр, а потом пригласил Любу с Алешей прогуляться в ближайшие выходные в парке — погода после недавних затяжных дождей стояла самая располагающая для отдыха на свежем воздухе. И на вот это Люба согласилась! И потом, когда Александр пригласил их в кино — тоже не отказалась… А потом, в один прекрасный день, когда у Любы был выходной, Александр выдал вовсе невероятное!

— А может быть, на покататься на лошадях? — спросил он.

— Да ты что! — рассмеялась Люба, — я в жизни такого не делала! У меня ничего не получится…

— На самом деле, верховая езда это намного проще, чем кажется, — сказал он, — ты обязательно должна хотя бы разок прокатиться!

Они приехали в конный клуб и Александр, который тут был частым гостем, сам (то есть минуя услуги здешнего тренера), объяснил Любе все, что должен был знать новичок и познакомил ее с выбранной для нее лошадью — молодой и смирной кобылой.

— Ее зовут Звездочка, — сказал он и указал на светлое пятно на шоколадном лбу лошадки — объясняющее выбор ее клички, — давай, угости ее для начала яблочком!

И да, в жизни Любы были хорошие, яркие, запоминающиеся дни… Но этот показался ей одним из самых лучших! И такое вдруг у нее в сердце поселилось странное чувство… Будто бы совсем скоро в ее судьбе свершится тот самый особенный поворот, который изменит все навсегда! И сейчас, когда она ехала верхом шагом рядом с Александром, Люба поглядывала на него и гадала — не с ним ли будут связаны эти перемены? И ей чуточку, ну, маленечко так начинало казаться, что она, возможно, готова начать испытывать к нему отнюдь уже не только и исключительно дружеские чувства… Но тут Александр сказал это.

— Мне нужен твой совет, — услышала витающая в своих персональных воздушных замках Люба.

— Да? Какой?

— Я полюбил Клаву и мне нужно понять, как убедить ее выйти за меня замуж!

Воздушные замки лопнули, как мыльные пузыри. Люба натянула поводья и Звездочка покорно замерла. Но у Любы все равно было такое чувство, словно она вылетела из седла! Сердце пропустило удар… Ну и глупая же ты, сказала она сама себе и тут же сердце вновь пустилось вскачь, а Люба — совладав со своими эмоциями, улыбнулась и произнесла с вполне искренней даже радостью за перспективы двоих небезразличных ей людей.

— Здорово! Мне кажется, вы будете с нею прекрасной парой! А почему ты думаешь, что она не хочет выйти за тебя? В смысле, ты уже признался ей в любви?

Александр ответил, что да, все уже было, но Клавдия, она такая упрямая! И все твердит, что отношения — это хорошо, но создавать семью — это не про нее!

Люба выслушала Александра внимательно, не перебивая и никак не показывая того, что в минуты его откровений она переживает… А потом, мило ему улыбнувшись, она ему пообещала, что обязательно с Клавой поговорит. И она так и сделала!

— Мне кажется, тебе обязательно нужно дать шанс этому мужчине, — сказала Люба, — я тебя понимаю — наверное, ты не уверена, что все сложится… И наверное, не хочешь рисковать! В смысле, что дочки могут привязаться, начать называть папой и что с ними, малышками, будет, если он уйдет? Но, я думаю, подруга, что ты, если сейчас не позволишь себе даже попытаться стать счастливой… Потом можешь очень сильно об этом пожалеть!

— Я подумаю над этим, — сказала Клава.

И этого на взгляд Любы было вполне достаточно — потому что ее подруга в принципе всегда была немногословным человеком, но если уж была против чего-то — то заявляла об этом сразу! И соответственно — ее такой вот расплывчатый ответ уже можно было считать почти что положительным… А еще Любе, пусть неимоверным усилием воли, но удалось удержаться от того, чтобы поделиться с Клавой сокровенным — тем, что она сама практически начала уже влюбляться в Александра! Потому что… Ну, какой в этом был смысл? Это бы все равно ничего не изменило для нее, но — могло бы, возможно, спугнуть Клаву — ведь она была такой открытой, такой добросердечной… Что, пожалуй, могла бы запросто, не думая о последствиях для себя, отказаться от попытки стать счастливой ради нее, Любы, чтобы у нее все сложилось! А самой Любе это было вообще не нужно. Потому что… Ну, такой уж у нее был взгляд на любовь — что если нет взаимной симпатии к тебе у человека, то нечего лезть и пытаться чего-то там устроить, все равно чепуха выйдет! В общем, Люба уже решила — все начавшие было зарождаться чувства к Александру она вычеркивает из своей жизни. И пусть будет, как будет! И может, она еще будет счастлива.

А потом, где-то через неделю после судьбоносного признания Александра, Любе вдруг позвонил ее без пяти минут бывший муж и попросил о личной встрече.

— Чего тебе? — сухо обратилась к нему Люба, придя в квартиру, в которой когда-то… то ли почти вчера, то ли — вечность назад, мечтала свить семейное гнездышко, — снова ныть будешь, чтобы не подавала на развод?

Но оказалось, что Степан хотел поговорить не об этом. И более того — он сказал, что согласен на развод!

— Я к родителям уеду, думаю, — добавил он то, от чего Люба вообще растерялась и даже задумалась — а уж не снится ли ей все это?! — на сына квартиру перепишу. Знаю, что у тебя своя теперь есть как бы — от бабушки. Но все-таки, — сказал Степан с волнением и гордостью, — я отец и обязан что-то сыну дать, могу как-то на будущее его обеспечить!

На этом Степан закончил и некоторое время они с Любой молчали.

— Ну, как-то так, — развел он руками, — я это… Пить, кстати, бросил! И работу меняю. Ухожу из дальнобойщиков! Буду, это, не производстве работать… Образование новое, говоря, никогда не поздно получать! Знакомый отца в этом городе живет, посоветовал, где отучиться можно… А потом — переезжаю и квартиру дарю! Как-то так все будет…

И вообще-то, умом Люба понимала, что тут-то можно было бы и прыгать, как говорится, от радости — ведь муженек согласился сделать все, как она хотела и даже на большее готов был! Но почему-то Любе не хотелось не только прыгать от радости, но и вообще как-то грустно сделалось… И очень быстро, словно в ускоренной съемке, перед ней вдруг промелькнули многие счастливые мгновения из их совместного прошлого с Семеном. Она вспомнила вдруг, как были они счастливы когда-то! И как он держал на руках их новорожденного сына… И как он ее, новобрачную, на руки подхватил и перенес через порог этой квартиры! И как однажды на Восьмое марта подарил ей горшок для фиалок, взамен того, который разбил случайно.

— Степа, — тяжело сглотнув, обратилась к нему она, — а что… Если мы попробуем снова?

И затем Люба призналась мужу в том, что хоть и было меж ними много разлада в последнее время и множество конфликтов — но она по-прежнему испытывает к нему чувства! И по-прежнему… любит его! Только сейчас это поняла, когда он готов был уже отпустить ее.

— Скажу честно, — призналась она уже в конце, — боюсь, я однажды пожалею об этом… Но я все-таки хочу попробовать снова! Если ты, конечно, хочешь того же…

— Я уж и не думал, что могу услышать такое, — сказал Степан, а потом взял ее за руку и они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись друг другу. А потом…

Клементина восприняла новость о воссоединении внучки с мужем не очень-то оптимистично… Но! К удивлению Любы, не стала грозиться изменить завещание.

— Твой выбор, твоя судьба, — сказала Клементина, — главное, чтобы тебя устраивало и чтобы он изменился наконец!

Еще через несколько дней Люба узнала о том, что Клава все-таки согласилась выйти замуж за Александра… И Люба была теперь совсем-совсем искренне рада за подругу!

Александр же — попросил Любу о том, чтобы они вдвоем навестили снова Клементину. Сперва выпили чаю, Клементина поделилась всеми новостями из жизни своего дома престарелых… А потом Александр протянул ей бархатную коробочку и открыв ее, старушка ахнула.

— Это оно?! — восхитилась она и дрожащими пальцами бережно прикоснулась к драгоценным камня, — то самое колье Марты?!

— Да, это оно, — ответил Александр с улыбкой, — и думаю… Пришла пора ему вернуться к вам!

— Что? — вскинула на него растерянный взгляд Клементина, — я что-то не понимаю…

— Оно годами принадлежало моей семье, — терпеливо взялся объяснять Александр, — но вашей семье оно принадлежит так же! И я подумал, что пора бы ему сменить хозяев… Оно ваше, Клементина! — сказал он.

Бабушка Любы не могла сдержать слез — она ведь выросла на рассказах о приключениях Марты и всегда мечтала хоть одним глазком взглянуть на ее коллекцию драгоценностей, а теперь — жемчужина этой коллекции принадлежала ей!

Но какого же было изумление Любы, когда она вдруг протянула это чудо ювелирного искусства своей внучке…

— Держи, — сказала Клементина, — это теперь твое.

— Что?! — Люба совсем перестала что-либо понимать.

— Береги это, — с фирменной своей строгостью продолжила Клементина, — я-то что? Все, мой век почти прожит… Но ты, внучка! Может, еще дочку родишь, — усмехнулась она, — а если только сыновья у тебя будут… Ну, значит, невестке однажды, когда до моих лет доживешь, отдашь! И она уже пусть в этом на праздниках семейных сверкает! А она, потом, своей дочке отдаст или внучке там… В общем, главное, чтобы всегда теперь это в нашей семье, да по твоей линии было! Понимаешь меня?

— Понимаю, — ответила Люба. Хотела, правда, возразить еще… Но не стала! Потому что поняла по глазам бабушки — это будет лишнее.

И так… Так и закончилось маленькое приключение для всех, вылившееся, однако, в большие перемены. И все — Клава и Александр, Люба и изменившийся Степан, а также Клементина с Олегом — были в итоге по-своему вполне счастливы!