Специализация у Сивого была — домушник. Ну, знаете, наверное, кто они такие — домушники? Это такие лихие бессовестные люди, которые вашу квартирку обчистят за пять минут. Им бы только ключи подобрать к вашему замку. Вот и Сивый был из таких. Хоть и звали его по паспорту Сашка, но цвет волос у него всегда был какой-то… сивый… Отсюда и погоняло.
В этот день Сивый ходил по этажам очередного чужого подъезду и внимательно высматривал в нём, есть ли где камеры видеофиксации, и на каких дверях врезаны замки попроще. В замках он был великим гуру, и простенький мог открыть без ключа за пять секунд. Был у него талант такой.
Так вот, ходит он по этажам, озирается, внимательно приглядывается, планирует, так сказать, себе очередную работу. Вдруг, видит — дверь в квартиру приоткрытая.
Он сначала даже глазами не поверил. Потом подумал, подумал, и интуитивно понял — за дверью, скорее всего, проживает пенсионерка. Или пенсионер. Да, пенсионеры-мужчины часто бывают рассеянными, но в процентном отношении к женщинам их меньше в нашей стране, потому, что мужики до пенсии редко доживают. Значит, хозяйка этой квартиры – точно женщина. Наверное, пришла уставшая из магазина, и дверь забыла захлопнуть. Теперь лежит на диване и отдыхает.
Сивый знал, что ему в таких случаях нужно делать. Он сразу приосанился, соорудил на лице серьёзность, и без стука нагло вошёл в открытую квартиру. Сразу же прошёл насквозь прихожую, и внедрился в зал — так обычно в народе называют самую большую комнату.
И точно! Интуиция его не подвела! В этой комнате, на старом диване, возлежала пожилая женщина, и тихонечко дремала. Сивый мгновенно осмотрел комнату, прикинул, где и что ценного могло лежать, и потом, заметив, что женщина начинает дёргать веками, прокашлялся и грозно сказал:
— Это что такое, гражданка?! Почему у вас дверь нараспашку? Что за безобразие? Вы что, ждёте, когда к вам ворвутся нехорошие люди и отправят вас на тот свет?
По опыту Сивый знал, что обычно в таких случаях пожилые хозяева квартиры пугаются, и начинают оправдываться. А ты их пугаешь ещё больше всякими случаями, и потихоньку втираешься в доверие. Потом ненавязчиво предлагаешь хозяйке чайник поставить и попить вместе чаю. И пока она возится…
Но эта женщина, почему-то, не испугалась его грозного вида. И сразу не вскочила на ноги, а так и осталась лежать. Только, медленно открыв глаза, и недовольно спросила:
— А ты, сынок, сам разве не из этих?
— Из каких, из этих? — Сивый сделал вид, что не понимает вопроса.
— Разве ты сам — не домушник?
— С чего это ты взяла, бабка? Я — обычный человек. Честный я.
— Честный? А чего тогда ты в мою квартиру нагло внедрился?
— Как это — чего? Я зашёл сказать вам, что у вас дверь приоткрыта. Чтобы уберечь. Только для этого.
— Так я дверь эту специально оставила открытой, для таких, как ты. Я же вижу, что ты парень совсем не простой.
— Почему я — не простой?
— А потому что глаза у тебя помороженные. И по ним видно, что зашёл ты ко мне только с одной целью — чем-нибудь поживиться. Вот и давай, занимайся этим делом. Давай, начинай выворачивать мои шкафы, искать мои пенсионные накопления.
— Эй, мать, ты чего это? — Вот теперь Сивый растерялся. И очень сильно растерялся. Оттого, что его не только не боятся, так ещё и издеваются. — Ты почему меня сама на грех подбиваешь?
— Для тебя это не грех, а работа! — строго сказала она. — Давай, давай! Что глаза вытаращил! Если я тебе мешаю, я могу встать, и пойти на кухню. А ты тут шуруй. Шарь по ящикам да по сусекам. Ищи мои капиталы.
Она, правда, зашевелилась на диване, и из лежачего стала принимать вертикальное положение.
— Мать, я чего-то тебя не пойму! — в тревоге воскликнул Сивый. — Ты, что, правда, хочешь, чтобы я твою квартиру обнёс?
— Очень хочу. Я уже месяц квартиру свою совсем не закрываю. Даже на ночь. Жду лихих людей. И вот, наконец-то, дождалась подходящего человека. Только, какого-то, нерешительного…
— Но зачем тебе это надо?- воскликнул ошарашенный домушник.
— Как зачем? Когда ты начнёшь мои деньги прикарманивать, я же в тебя вцеплюсь мёртвой хваткой. И тебе придётся защищаться. Правильно? У тебя же в кармане ножичек для меня приготовлен? Я в кино видела, как таким образом одну несчастную старушку укокошили. И хочу, чтобы ты меня — так же… Отправил к моей маме…
— Чего? — У Сивого в голове чего-то щёлкнуло, и он внимательно стал всматриваться в лицо женщины. — Мать, а у тебя с головой, случайно, проблем нет?
— Думаешь, я сумасшедшая? — вздохнула тяжело женщина. – Нет, сынок. Наоборот. Если бы я была сумасшедшей, я бы руки на себя давно уже наложила. От одиночества. Но этот же — великий грех, самоё себя на тот свет отправлять. И чтобы такого греха не совершать, я придумала — а пусть и меня, как в том кино. Пусть я погибну от чужих рук. Как жертва. Поэтому, я не сумасшедшая.
— Погоди, мать… — У Сивого внутри происходило чего-то не понятное. — Я не пойму ты что, хочешь – того? На тот свет?
— Я же тебе уже сказала. Или ты такой непонятливый?
— Но зачем?
— А вот доживёшь до моих лет, останешься один одинешенек, тогда, может, и поймёшь. А сейчас тебе кажется, что жизнь – она очень весёлая. Молодым всегда так кажется. И мне казалось так же.
— Погоди, погоди… А чего тебе в этой жизни не хватает, мать? У тебя, что, детей нет? И внуков?
— Нету…
— А почему?
— А у тебя почему детей нет? — вдруг сердито спросила у Сивого эта странная женщина.
— Так я, это… — Домушник не знал, что отвечать. — Мне же не до детей… У меня и семьи-то нет, потому что профессия моя не очень для этого подходящая. Опасная она. Я же сегодня тут, а завтра — далеко отсюда… Или срок мотаю, или в бегах…
— Вот и мне было всё не до семьи, — вздохнула женщина. — Казалось мне, что я и так проживу. У меня же мамка была заботливая, и подруг — знаешь, их сколько у меня было? У-у-у… Я думала, мы с ними, с подругами этими, когда на пенсию выйдем, весь свет объездим. Объездили, как же… Они, подруги, эти — кто померла, кто забыла про меня, потому как у них эти самые дети и внуки… И осталась я совсем одна. Характер от одиночества стал меняться, соседи меня не любят. Так что, теперь мне даже поговорить не с кем. Сначала я сама с собой пыталась разговаривать, и с телевизором. И ещё кот у меня был. И не один. А теперь я даже кота боюсь заводить, думаю — а вдруг он меня переживёт. Кто за ним ухаживать будет?.. Ведь животинушка, она, как и человек, заботы хочет… И общения… Хочется. что тебя кто-то приобнял, приласкал… В общем, всё… Устала я жить… Не для кого, и не для чего.
Сивый не знал, что теперь ему делать. Хотелось немедленно покинуть эту квартиру, но слова женщины так запали в душу, что он начал за неё немного переживать.
— Мать, а у тебя чай есть? — спросил он растерянно.
— Чего? – сморщила она свое и без того морщинистое лицо. — Ты что, заварку у меня хотел только украсть?
— Да на кой она мне нужна, эта заварка?! — нервно ответил Сивый. — Я же сейчас на воле! Ты меня, говорю, можешь чаем напоить?
— Напоить? — Она смотрела на него непонимающими глазами.
— Ну, да. Давай, мать, чайком с тобой побалуемся.
— И ты только из-за этого сюда вошёл?
— Считай, что да. Сейчас мы с тобой посидим, чаю попьем, ты мне про свою жизнь подробно расскажешь. Пожалуешься мне, и тебе легче станет. Мы в камере всегда байками от тоски лечились.
— А потом ты чего делать будешь?
— А потом я уйду.
— Как это?
— Так. А завтра я опять приду. И уже я тебе про свою жизнь рассказывать буду. Мне ведь тоже, мать, душу излить кому-то очень хочется. У меня, тоже, никого из родных не осталось. Давно уже. Из-за этого я, может, всё ещё и занимаюсь нехорошими делами.
— Так ты, всё-таки, домушник? Угадала я?
— Ага… Но на тебя, мать, моя рука не поднимается. Ты не бойся.
— А я и не боюсь, — сказала она, не очень довольная.
— Вот и хорошо. И, вообще, если честно, я давно хотел с этим делом завязывать. Но, ради кого завязывать-то? Человеку ведь смысл нужен, чтобы такие кардинальные поступки совершать. Ты же, мать, знаешь лучше меня, как она, эта жизнь устроена. Ведь если бы у тебя теперь был смысл ради кого жить — разве ты бы додумалась до такого?
Женщина ничего не ответила. Только посмотрела на Сивого глазами, полными боли. Потом спросила:
— Как тебя хоть звать-то?
— Сашкой, — назвал он ей своё, почти забытое, имя.
— Ну, пойдём, Сашок, на кухню. И правда, чаю попьем, поговорим… Может, тогда, у нас у обоих какой-то смысл появится…
Через пять минут на кухне уже легонечко зазвенела посуда, и потекли разговоры.
— Ты уж, Сашенька, завтра приходит, не обмани… — прощаясь, попросила пенсионерка.
— Да уж, конечно приду, Варвара Семёновна… – улыбаясь, ответил он.
— Может, тебе денег на автобус дать? – спросила она. — Ты же у меня так ничем и не поживился.
— Нет! — Он замотал отчаянно головой. – Ты меня не провоцируй! И вообще, мне теперь срочно нужно придумать, на какую законную работу мне устроиться, чтобы я мог приходить к тебе в гости на правах честного человека.
— А вот завтра вместе и придумаем, — обрадовалась пенсионерка. — Завтра мы с тобой новую жизнь тебе сочинять будем.
