Нина Павловна сидела в банке, мяла маленькую бумажку с номером и ждала своей очереди. Она всё ещё думала о том, правильное ли решение принимает. Нет, в отношении помощи решение принято было сразу и бесповоротно, но вот жизнь дочери…
Очередь тянулась очень медленно. Нина Павловна стала осматриваться. Зал банка был полон. Кто-то снимал наличные у банкомата, несколько пар сидели у кабинета с надписью «Ипотечный отдел», две старушки у окна о чём-то увлечённо разговаривали с консультантом. Основная же масса людей, как и Нина, ждали своей очереди.
Табло засветилось: «Номер 123 окно 5».
Нина Павловна вздохнула, опустив взгляд на бумажку, хотя прекрасно помнила номер 132, но сделала это машинально. Впрочем, как и многие другие люди.
Ещё вчера Нина и не думала, что сегодня отправится в банк и снимет большую часть накоплений, что они откладывали последние три года.
Маша приехала в деревню к родителям поздно вечером, рывком открыла дверь и, переступив порог, упала на колени. Она рыдала так, что разобрать слов было невозможно. Только через полчаса, когда матери с отцом удалось хоть немного привести дочь в чувство, она рассказала, что случилось.
Пять лет назад родители отправили старшего ребёнка учиться, хотели, чтобы у дочек было всё самое лучшее, в том числе и образование. Экономили на всём, держали большое хозяйство, чтобы оплачивать обучение, бывало, и последние деньги отправляли дочери. А она, как оказалось, учиться почти сразу бросила, после первой же не сданной сессии, — тяжело ей показалось. Зато жить в городе ей понравилось. Дочь Маша приезжала к родителям в деревню редко, в основном, чтобы взять продукты и деньги. И не стесняясь, продолжала говорить родителям, что учится, принимала деньги на обучение. Так прошло пять лет. А когда родители счастливые ждали возвращения Марии с дипломом после окончания ВУЗа, дочь сообщила, что учиться бросила и остаётся в городе.
Ровно через месяц после этой оглушительной новости Мария приехала домой. Ей нужны были деньги. Взяла долг, отдавать нечем и проценты растут с каждым днём.
Антон Андреевич сидел у печки всё это время, пока старшая дочь ползала в пороге и рыдала. Мать висела над ней словно курица, не зная, радоваться, что дочь вернулась или плакать вместе с ней.
— Ну-ну, залила весь пол. Пока деньги были, носу не показывала, ни на огороде не помогали, ни с хозяйством, ни в доме, а теперь родители миленькие дайте денег.
— Антон, — махнула жена рукой в сторону мужа. — Думать нужно, что делать, а не ругать. Тут уж что, — мать села на табуретку у стола и провела по старенькой клеёнке, давно её хотела поменять, но всё не до клеёнки было.
— Сколько нужно то, Маш? — отец спросил, но голосом показал, что недоволен.
— Сто тысяч почти, — утирая слёзы, выдавила из себя старшая дочь и посмотрела на мать.
— У-у-у-у, накрылось моё поступление, — младшая дочь стояла тут же, прижавшись к печке и сложив руки на груди, наблюдая за концертом старшей сестры.
— Ира-а-а, ну ты то куда встреваешь? Ты же на бюджет поступила.
— Не скажи, мам. Зря ты меня отговорила у тёти Любы в магазине подработать. Отдыхай, — дразнила Ира, — отдохнула.
— Ирина! — отец остановил дочь. — Всё будет, как договорено. Поступила — будешь учиться.
— Я то буду, не сестра…, — добавила младшая дочь и, не дожидаясь упрёков, ушла.
— Зачем кредит брала? Что купила?
Дочь сделала вид, что не услышала вопроса отца и стала наливать из ковшика воды в стакан, словно обдумывая, что сказать.
— Если к понедельнику не отдам, ещё набежит… За съёмную квартиру оплатила сразу за три месяца. А теперь уж проценты побежали, — между прочим, добавила Маша.
— Да это понятно, что каждая минута на счету, — отец погладил подбородок, проводя по щетине руками, — так он думал. Мать не сводила с него взгляда. — Обсудим с матерью.
— Ну что, Нина? — шёпотом, когда дочери уже спали, спросил Антон.
Обычно муж выслушивал мнение жены и только потом принимал решение по какому-нибудь вопросу. В этот раз поступил также.
— С одной стороны помочь хочется, а с другой… Дали промаху мы со старшей, Тоша, ох дали. Упустили дочку.
Муж молчал.
— Денег у нас накопилось, и Иринке хватит на первое время, можно снять завтра.
— С такими деньгами опасно в дорогу.
— Да, Антон, но карты у неё заблокированы. Да и вдруг перевод три дня идти будет…
— Тоже верно. Может и надёжнее. Только не могу понять, почему мы не можем погасить кредит?
— Плательщик другой — это раз, да и с перевода процент возьмут.
— Ладно, Нина, спи, — завершил разговор муж, чтобы дать себе время на раздумья.
Утром мать с отцом долго ждали, когда старшая дочь проснётся. Инна Павловна уже и в огороде дела переделала и по хозяйству управилась. Младшая дочь на подхвате. В одиннадцать Маша вышла к столу.
— Отца позову, — мать вышла на крыльцо. — Пойдём чай пить, я блины напекла.
Отец долго мыл руки, потом сел за стол и посмотрел на собравшихся. Сейчас всех интересовало решение, что принял отец, а не еда.
— Так, значит. Деньги дадим. — Маша стала ликовать про себя, не показывая радости. — С одним условием: жить ты возвращаешься к нам.
— Пап, у меня там работа, друзья…
— Условие такое и я его не поменяю. Если согласна, то мы с матерью поедем, снимем деньги.
— Согласна, — Маша опустила голову в кружку с чаем.
Нина Павловна смотрела, как на информационном табло в банке двигаются буквы. Наконец, подошла и её очередь. Она вышла из здания и быстро направилась к автомобилю. Муж уже нервничал, так как ждал жену долго.
— Сняла?
— Только девяносто.
— Почему?
— Душа у меня не на месте. Поедем, давай, в город, сегодня суббота, машин на трассе немного. Сразу и дочь довезём, и кредит она погасит, добавлю, дома откладывала. А, может, сразу и домой её заберём.
— Хорошая идея, Нина, давай так и сделаем, — впервые муж согласился с предложением жены.
Около дома уже стояла иномарка. Маша вертелась около мужчины, сидящем в автомобиле, и что-то ему рассказывала. Мужчина, которому на вид было лет на пять больше, чем старшей дочери, откусывал огурец.
— Это кто? — Антон Андреевич спросил у жены.
— Не знаю, — пожала плечами она, — из города, видимо.
Мужчина, действительно, приехал из города и, как выяснилось, за Машей.
Перед чужим человеком устраивать сцены и требовать что-то от дочери, родители постеснялись. Спросили только знает ли она гостя хорошо и условие передачи денег напомнили.
Маша кидала в багажник сумки, расплывалась в улыбке, уверяя родителей, что всё будет отлично. Укатила сразу, даже не осталась на ужин.
Ира стояла на крыльце, подпирая дверной косяк и сложив руки на груди:
— Я бы на вашем месте расписку с неё взяла.
— Ты чего городишь, она же дочь наша, — возмутилась мать.
Ирина промолчала, может, знала что-то, а может, догадывалась, но не говорила.
Маша уехала и … пропала. Телефон её не отвечал. Родители с ног сбились, искали, в город поехали. Отец неделю отгула взял. На работу к Маше пришли — уволилась. Одно хорошо. До города она доехала, даже на один день вышла на работу, чтобы забрать документы и расчёт. Так родители ни с чем и вернулись домой.
— Отдыхать на море ваша Маша уехала, он инклюзив, так сказать, — Ирина зашла на кухню с телефоном в руке.
— Что? Что ты сказала? — спросила мать. Она наливала отцу в тарелку суп, так и застыв на месте.
— Я так и знала, что она вас обманет, доверчивые вы.
Отец стукнул по столу кулаком:
— Мы с ног сбились, сестру твою ищем, если знаешь что, так и скажи.
— А что тут знать. Свой телефон Машка отключила. Но с соц. сетях дружка фотографии они выставляют. Вон, мне девчонки дали ссылку. — И Ирина положила свой телефон на стол. — Фотографии свежие, потому что стрижку она недавно сделала. — Эх вы, родители.
Мать смотрела на снимок, где её дочь с этим самым мужчиной, что забирал Машу из дома, лежат на берегу моря под пальмами, пьют коктейль, и не понимала, что душит её больше: ощущение беспомощности или собственная глупость.
Отец отвернулся к окну.
— Надо было ремнём лупить, не жалеть ещё в первый раз, когда узнали, что университет бросила, зря ты меня успокаивала. Пусть теперь только вернётся!
—Ага. Придумает ещё что-нибудь и обязательно вернётся.
— Ирка! — не выдержала мать.
— Что Ирка? Деньги откладывайте, бабушке вчера опять плохо было, давление поднялось.
Маша вернулась домой через два месяца, ничего не подозревая. Расстроенная, она придумала новую очередную причину, по которой ей срочно нужны были деньги, и только хотела открыть рот, но отец впервые просто снял ремень с брюк…