Деревенские ночи – особенные. Они такие тихие, что слышно, как ветер шуршит в кронах деревьев или мышь скребётся в сарае. Темнота здесь густая, словно накрывает всё вокруг тёплым и пушистым одеялом. Но для Фёдора последние ночи стали совсем не спокойными.
Каждую ночь он замечал, как соседская девчонка, Катька, выскальзывает из дома. Маленькая, вертлявая, будто мышка. В руках у неё всегда что-то было – завернутое в ткань или спрятанное в сумку. Она шла быстро, оглядываясь по сторонам, и скрывалась в сарае, что стоял на краю их огорода.
– Что она там делает? – бурчал Фёдор, разглядывая её через окно.
Он знал её семью. Люди простые: старенький дед, молчаливая мать и сама Катька – бойкая девчонка лет двенадцати. Хозяйство у них было небольшое – пара кур да петух, который уже давно стал больше украшением двора, чем защитником курятника. Живности, чтобы каждый вечер таскать в сарай еду, у них точно не водилось.
Но Катька ходила. Каждую ночь, как по расписанию. Сначала Фёдор думал, что ему это кажется. Ну, мало ли, что девчонка делает? Может, просто бегает туда игрушки прятать или что-то из любопытства. Но с каждой ночью его сомнения уходили.
Однажды, в особенно тихую и тёмную ночь, он решил проследить за ней. Любопытство пересилило.
Фёдор сидел у окна, ждал, пока всё стихнет. Часы пробили десять, потом одиннадцать. Время будто растянулось. И вот, он снова увидел, как из дома тихо выскользнула Катька. На этот раз в её руках была тряпичная сумка. Она держала её осторожно, будто там что-то хрупкое.
– Ага, вот она! – прошептал Фёдор.
Он накинул куртку, на цыпочках вышел из дома и пошёл следом.
Катька двигалась быстро, почти не оставляя времени на размышления. Она ловко проскользнула к сараю, открыла старую скрипучую дверь и вошла внутрь. Из сумки тут же потянулся знакомый деревенский запах – варёная картошка, хлеб.
Фёдор затаился за углом, стараясь не дышать.
Внутри сарая раздался её тихий голос:
– На, ешь, пока горячее.
Фёдор слегка подался вперёд, чтобы заглянуть в щель между досками. Он ожидал увидеть собаку или, может быть, кошку – что ещё можно кормить в сарае? Но вместо этого услышал:
– Спасибо, Катька. Очень вкусно.
Голос принадлежал мальчишке. Человеческий голос.
Фёдор застыл. Он не сразу поверил своим ушам. Но потом снова услышал:
– Ты не переживай, я всё потом уберу.
В щель сарая Фёдор разглядел худого мальчишку, сидящего на старом тюфяке. Лицо у него было бледное, но взгляд живой, хоть и усталый. Рядом лежали корки хлеба и пустая кружка.
Катька села рядом и шёпотом что-то рассказывала ему. Её голос был заботливый, будто она разговаривала с младшим братом.
Фёдор тихонько отошёл от сарая, чтобы их не спугнуть. Возвращаясь домой, он всё думал о том, что же это за мальчишка и почему Катька решила его прятать. Одно было ясно: он не мог оставить это просто так.
На следующий день Фёдор увидел Катьку у забора. Она шла с ведром воды, стараясь выглядеть как обычно, но её движения были чуть резче, чем обычно. Девочка явно нервничала, и это не ускользнуло от взгляда Фёдора.
– Кать, – окликнул он, сложив руки на груди.
Она вздрогнула, как будто её застали за чем-то постыдным, но тут же натянула улыбку.
– Чего, дядя Федя?
Он прищурился, внимательно её разглядывая.
– Ты это… Чего ночью в сарай ходишь?
Катька замерла. Её лицо застыло, и она крепче вцепилась в ручку ведра. Видно было, как в голове лихорадочно роются мысли, выстраивая ответ.
– Просто… – начала она, но замялась.
Фёдор нахмурился.
– Давай, не мнись. Я видел.
Девочка тяжело вздохнула, опустив взгляд.
– Еду ношу, – наконец призналась она.
– Кому? – его голос стал чуть строже.
Катька ещё сильнее покраснела, словно попалась на месте преступления. Она прикусила губу, но потом вдруг решилась.
– Мальчику, – тихо сказала она. – Его зовут Ванька. Мы летом познакомились на пруду. Он там купался.
Фёдор удивился. Мальчику? Какому ещё мальчику? Он скрестил руки на груди, ожидая объяснений.
– А ты чего его в сарае поселила? – спросил он, уже мягче, но с любопытством.
Девочка глубоко вдохнула и выдохнула, как будто собиралась рассказать тайну, которую давно держала внутри.
– Ваня из детского дома сбежал, – начала она. – Его родители раньше тут жили. Пили, гуляли, а потом у них родительских прав лишили. Его в детдом увезли. А он… он не смог там.
Фёдор нахмурился. История начинала обретать смысл.
– И что дальше?
Катька продолжила:
– Он потом сюда вернулся. Сначала по деревне ходил, но почти никому не показывался. Боялся, что опять найдут и заберут. А на пруду мы с ним встретились. Я как раз коров забирала, а он купался. Мы разговорились.
Фёдор слушал молча, не перебивая.
– Он мне всё рассказал, – добавила девочка. – Сказал, что ему негде ночевать. Ну, я подумала, что наш сарай подойдёт. У нас там пусто, никто не заметит. Я ему еды ношу, чтобы никто не узнал.
Она закончила и замолчала, глядя в землю. Видно было, что ей и страшно, и стыдно, и немного обидно за то, что её секрет раскрыли.
Фёдор вздохнул, но не сердито, а скорее с каким-то усталым пониманием.
– Ну ты и удумала, Кать, – пробормотал он, качая головой.
Он внимательно посмотрел на девочку. Её глаза светились тревогой, но за этой тревогой была какая-то решимость.
– И давно ты ему так помогаешь?
– С лета, – ответила Катька. – Никто ведь не замечал…
Фёдор ещё раз вздохнул, потер шею и медленно произнёс:
– Понятно всё. Ты, конечно, молодец, что помочь хотела. Но такими делами одной заниматься нельзя. Пойду-ка я его сам посмотрю.
Катька испуганно подняла на него глаза.
– Вы его не прогоните? – быстро спросила она.
– Прогоню? – усмехнулся он. – Да не, Кать. Сначала поговорю. А дальше видно будет.
В тот же вечер Фёдор пришёл к сараю, не зная, чего ожидать. Ваня, худенький и не по возрасту серьёзный, сидел на старом покрывале. Он смотрел настороженно, как будто готовился к побегу, если вдруг что-то пойдёт не так.
– Здорово, – спокойно сказал Фёдор, присаживаясь на корточки.
Мальчик не ответил, только чуть сжал губы, переводя взгляд с лица мужчины на его руки.
– Не переживай, я не за тем, чтобы тебя выгонять
Ваня насторожился ещё сильнее, но молчал. Его глаза, хоть и колючие, больше не выглядели такими испуганными.
– Послушай, – продолжил Фёдор, – в деревне есть один старый дом. Пустой. Половина окон битые, крыша кое-где течёт, но стены крепкие, печь рабочая. Там можно жить.
Мальчик нахмурился.
– И что?
– А то, что ты мог бы остаться там. Спокойно. Никто тебя трогать не будет. А взамен помогать будешь. У нас тут бабушки, у которых сил совсем нет. У одной огород зарос, у другой печь надо чистить. Ты ведь не боишься работы?
Ваня чуть поднял голову, смотря на Фёдора уже по-другому.
– Вы серьёзно?
– Абсолютно. Но при одном условии. Если останешься – больше никаких побегов, никаких тайных сараев. Живёшь, как все. Честно, понятно?
Мальчик долго молчал, словно обдумывал каждое слово. Потом кивнул.
– Понял.
На следующий день Фёдор обошёл односельчан. Он рассказывал о мальчике честно, ничего не утаивая. Люди слушали с интересом, кто-то качал головой, кто-то сразу соглашался помочь.
– Мальчишка-то молодец, что не вляпался куда. Раз выручил, Федя, так давай ему шанс, – сказала тётя Галя, протирая очки перед домом. – У меня курятник почистить надо, а то самой уже не управиться.
Соседка Клава тут же принесла старую куртку сына, который давно уехал в город.
– Она ему мала давно. А мальчишке-то в самый раз будет.
Сосед Витька предложил дрова:
– У меня там запас старый. Забирай, пусть натаскает себе.
К вечеру весь дом для Вани был укомплектован: одежда, посуда, дрова и даже старое одеяло. Бабушки, которым он мог помогать, записались чуть ли не в очередь.
Когда Ваня переехал в дом, всё в его жизни изменилось. Первые дни он работал, не покладая рук: чинил забор, замазывал трещины в стенах, убирал мусор.
Деревенские бабушки засыпали его просьбами и благодарностями. Кто-то угощал его пирожками, кто-то приносил суп. Ваня, который ещё недавно прятался в холодном сарае, теперь жил как настоящий деревенский парень.
Люди отзывались о нём только хорошо.
– Толковый мальчишка. И не ленивый, и руки на месте, – говорили о нём в магазине.
Так он стал своим. Мальчик, который раньше был никому не нужен, теперь стал частью деревни. А когда он проходил мимо Фёдора, тот только кивал с лёгкой улыбкой:
– Молодец, Ваня. Так держать.
В заброшенном доме стало уютно. Ваня не сидел без дела ни дня. Сначала он починил забор – старые доски заменил на найденные в сарае, а те, что были целы, аккуратно подправил. Потом взялся за окна: замазал трещины, натянул старенькие занавески, которые принесла одна из бабушек.
С печью он провозился больше всего. Там уже давно никто не топил, трубы забились сажей, а дверца еле держалась на петлях. Но Ваня не сдавался. Раздобыв инструмент, он всё почистил, починил и, наконец, смог разжечь первый огонь.
Теперь в доме пахло хлебом, дымком и свежими травами. Бабушка Наталья, жившая через дорогу, принесла ему сухие веточки полыни и лаванды.
– Ванюшка, вот, положи под подушку. От снов дурных, – сказала она, улыбнувшись.
Катька приходила к нему почти каждый день. Она приносила то яблоки, то морковку, то мешок с картошкой. Ей было весело смотреть, как Ваня преобразует старый дом в настоящий уютный уголок.
– Ну ты и молодец, – однажды сказала она, когда он показал ей аккуратно сложенные дрова у стены.
– Просто мне здесь нравится, – ответил он, слегка смутившись.
И это было правдой. Теперь дом был не просто укрытием, а его маленьким миром, где всё создано собственными руками.
Фёдор тоже часто заглядывал. Он приносил гвозди, инструменты и что-нибудь вкусное.
– Ты, Ваня, главное, держись, – говорил он, хлопая мальчишку по плечу. – Всё наладится.
Ваня кивал. Он не любил говорить лишнего, но благодарность за каждого, кто ему помогал, была искренней.
В деревне про Ваню больше никто не говорил шёпотом. Раньше его старались не замечать, боялись лишних вопросов, но теперь это изменилось. Люди видели, как он трудится, как помогает соседям. Кто-то из бабушек рассказывал, как он убрал снег у их крыльца, кто-то хвалил его за аккуратность в огороде.
– Да это же золотой мальчишка, – говорили они.
Ваня стал частью деревенского мира. Не просто тихим и неприметным, а своим, родным.
