Баба Люся сидела за столом, вытирала слезы и вздыхала.
— Людмила Егоровна, — Молоденький полицейский грустно смотрел на нее, — Вы женщина почтенная. Ну скажите, бога ради, зачем Вы напали и избили Кузьмина Николая Ивановича?
Баба Люся отвернулась и молча уставилась в окно.
— Вы понимаете, что избитый Вами гражданин в больницу попал? А если он умрет? Вас же посадят и Вы уже не выйдете.
— За что посадят? — Бабушка удивленно вытаращила глаза. — За то что я его несколько раз палкой огрела? Так он толстый, синяки только останутся. Ничего я там поломать не смогла. А борода у него жидкая, я не смогла уцепиться. Так что если он помрет, туда ему и дорога, — старушка перекрестилась, — Так это не от меня, а от вредности и пакости его. Значит бог его покарал, сволочь такую.
— А полицейского зачем укусили, когда он вас разнимал? Он лицо официальное. И за это Вам срок могут добавить. Сопротивление властям это называется.
— Сынок, я властям не сопротивляюсь, — бабушка склонила голову и задумалась, — Между прочим я почетный донор! Я кровь сдавала, — затем громко зашептала, — Сынок, ты отпусти меня. У меня коза не доена. Орет, наверное. А я тебе, завтра, гостинчик принесу, молочка свежего, сыра. Отпустишь?
— Людмила Егоровна, — от нетерпения полицейский сломал ручку, — А это уже подкуп должностного лица. Вы что мне взятку предлагаете? Мне протокол заполнить надо, а Вы тут сидите и голову мне морочите. Я конечно уважаю Ваш возраст, но всему приходит конец. Даже моему терпению. Мы с Вами тут уже два часа сидим.
— Ну, ну, марай свои бумажки, — пробормотала старушка, — А я знаю, не дура. Кино смотрю. Мне адвокат полагается. Я без адвоката ничего не скажу.
— Едет к вам «адвокат», — вздохнул полицейский, — В лице Вашего сына. Позвонили мы ему, — мужчина взглянул на часы, — Скоро должен подъехать.
— Какого сына? — Встрепенулась старушка. — Не надо сына. Он здесь не причем. Он ничего не знает. А ну, звони, вражина, отменяй его приезд. — Бабушка задумалась и четко, как в крутых кино детективах, произнесла, — Оформляй явку с повинной. Я чистосердечные показания давать буду.
— Рассказывайте, — усмехнулся полицейский, — Вот свидетели поясняют, что Вы мирно беседовали с потерпевшим Кузьминым Николаем Ивановичем. Затем, резко вскочили и начали наносить своей тростью удары. Когда потерпевший упал, Вы уселись на него и схватили его за бороду.
— Врут! — Перебила его бабуля. — У него козья бородка. Не ухватишь. Я пыталась, не получилось. А за что я должна хватать была? Волос то на голове у него нет.
— Людмила Егоровна, а Вам не жаль было этого старого человека? За что Вы его так?
— Какой он старый? Да он на полгода младше меня, — старушка всплеснула руками, — Мне зимой восемьдесят три исполнилось, а у него день рождение в августе. А побила я его за дело. Он мою девичью честь опозорил.
— Чего он опозорил? — Парень еле сдержал смех.
— Девичью честь! Ладно записывай, — баба Люся сложила руки на груди, — Мне тогда было восемнадцать лет. А этот Колька бегал за мной. Жили мы в Карповке, — бабушка махнула рукой, — Это сто километров отсюда. Я тогда с Петькой гуляла. Вот Колька мне и говорит: — «Меня осенью в армию забирают. Будешь меня ждать? Я как вернусь, женюсь на тебе.» Я, дура такая, Петьку бросила и с Колькой гулять начала. В армию его проводила и начала ждать. Я честно его ждала. На других парней не смотрела. Только один раз с Петькой в кино ходила, а так ни-ни.
— Людмила Егоровна, мне не интересны Ваши кавалеры, — перебил ее полицейский, — Вы по делу говорите.
— А я по делу и говорю, — старушка укоризненно посмотрела на мужчину, — Как ты разберешься, если все сначала не узнаешь? Так вот. Аккурат перед его возвращением, его родители в бане и угорели. Дрянная, я скажу, баня у них была. Сколько раз наш председатель, а он человек был умным и грамотным, говорил им: — «Плохонькая у вас банька, переложить ее надо.» Но они разве будут слушать? Вот и угорели. А если бы послушались, то…
— Людмила Егоровна, — полицейский начал терять терпение, — А без бани? По делу.
— А как без бани? Без бани в деревне никак нельзя, — старушка укоризненно покачала головой, — Так вот, вернулся Колька из-за этого немного раньше. Пошли на встречу, отпустили раньше, похоронить родителей.
— Вы хотите сказать демобилизовали?
— Какая разница, — пожала плечами бабушка, — Он приходит, а я на танцах была и меня Петька провожает. Он как увидел, говорит мне: — «Раз ты меня не ждала, я жениться не буду.»
— Так Вы сказали что только один раз в кино с этим Петькой ходили и все.
— Да! В кино ходила только один раз. Я про танцы ничего не говорила. Я старая, а не дурная. Знаю и помню что говорю. — Бабушка гневно зыркнула на полицейского и продолжила. — Вся деревня знает. Я Колькина невеста. Жду его, что свадьба у нас должна быть. А он, паразит, в отказ пошел. На всю деревню меня опозорил. Потом, через год на Варьке женился, дом родительский продал и в город укатил.
— А Вы что? — Полицейский улыбнулся, — Сын у Вас. Значит тоже замуж вышли.
— У меня три сына, — уточнила баба Люся, — Я за Петьку пошла. Правда, — старушка задумалась, — Я раньше него замуж вышла. Но это не важно. Он, паразит, опозорил меня. Знаешь как надо мной люди смеялись. Отвергнутая невеста. Я из-за него три года потеряла, пока ждала его. А могла с Петькой гулять.
— Почему три года? Он в морфлоте служил?
— Эх, молодежь, — вздохнула баба Люся, — Это в конце шестидесятых солдатикам год скинули, а он ещё три года служил. В стройбате.
— Ладно. Давайте, перейдем к этому происшествию. Вы зачем на него набросились.
— Так я объясняю, опозорил он меня. — Баба Люся удивленно посмотрела на собеседника. — Я вчера приехала к сыну. Молочка привезла. Правнук мой очень молоко любит. Два других, далеко живут. Старшенький в Москве! Начальником работает. — Старушка гордо взглянула на мужчину. — Приедет. Сразу тут порядок наведет. А то хватаете беззащитных старушек. — Не увидев реакции, она продолжила. — Я пошла в магазин. Не повезло сыну с женой, — бабушка покачала головой и вздохнула, — Представляешь, я в холодильник заглянула, а картошки нет. Захожу в магазин, а там картошка дорогая и какая-то мелкая и корявая. Такие деньжищи дерут за такую дрянь. Я и говорю, что у нас в Карповке такой картошкой свиней не кормят, а тут людям продают. А Колька, я тогда не знала что это он, говорит, он так же из Карповки. Мы разговорились. А как я узнала что это Колька… Такая меня злость взяла. Вот я его и толкнула. Но он дряхлым оказался, сразу свалился. Даже не сопротивлялся. Все!
— Что все?
— Все я чистосердечно рассказала.
Дверь распахнулась и в кабинет ввалился очень пожилой мужчина.
— А вот ты где? — С порога начал он. — Товарищ полицейский, отпустите Вы ее. Она ни в чем не виновата.
— А Вы кто? — оторопел полицейский.
— Потерпевший я. Кузьмин Николай Иванович. — Старик закашлялся. — Мне как сказали, что ее забрали, я сразу утек и сюда. Она ничего не делала. Я сам упал. Старый уже. — Он умоляюще перевел взгляд на старушку, — Люсь, ты уж прости меня. Чего уж прошлое ворошить. Пойдем ко мне. Я тебя с дочкой познакомлю. Чайку попьем. Молодость вспомним.
— А Варька жива? — Поджав губы, спросила баба Люся.
— Десять лет как схоронил, — вздохнул старик, — А Петька твой?
— А что с ним сделается? — Фыркнула старушка. — За хозяйством смотрит. Жаль Варьку. Это все потому, что вы в городе живете.
— Так мы пойдем? — Дедушка взглянул на полицейского. — Я писать ничего не буду.
— Нет! — Мужчина встал из-за стола. — Вот приедет сын Людмилы Егоровны и заберет вас. Одних не отпущу. Вы сейчас сядете в коридоре и его подождете. Только без драки. Тихонько и мирно сидеть будете. А то я еще и дочку вызову.
Старики испуганно переглянулись и вышли в коридор.
