— Василий Петрович, постойте!
Он обернулся так резко, что чуть не потерял равновесие. У подъезда стояла Любовь Сергеевна из тридцать второй квартиры — высокая, элегантная женщина лет пятидесяти с умными глазами и всегда аккуратно уложенными волосами.
— Добрый вечер, Любовь Сергеевна. Что-то случилось?
— Вы… вы плакали? У вас что то случилось ? — она смотрела на него с искренним беспокойством.
Василий Петрович машинально провел рукой по щекам. Да, слезы еще не высохли.
— Ерунда какая. Просто… устал очень.
— Приходите ко мне… Чай попьем.
— Не стоит беспокоиться…
— Василий Петрович, я врач, и я знаю, что говорю. И вижу, что вам нужна помощь. Не медицинская, а человеческая.
Он хотел отказаться, но что-то в ее голосе заставило его кивнуть.
***
— Садитесь вот сюда, — Любовь Сергеевна указала на удобное кресло у окна. — Сейчас чай поставлю.
Василий Петрович огляделся. Квартира была обставлена со вкусом — книги, картины, живые цветы на подоконнике. Совсем не как у него, где после развода осталось только самое необходимое.
— Что то с внуком? — спросила она из кухни. — Лиза рассказывала, что он у вас гостит.
— Уехал вчера к родителям. — Василий Петрович тяжело вздохнул. — А до этого…
— До этого что?
— Он разбил мою любимую вазу. Ту, что еще мама моя подарила на новоселье. Я так на него накричал… Господи, как же я кричал на пятилетнего ребенка !
Любовь Сергеевна вернулась с подносом, поставила его на столик.
— И что дальше?
— А дальше он плакал, не стесняясь, размазывая слезы по щекам трясущимися руками. А я… я стоял и чувствовал себя последним подонком.
— Попросили прощения?
— Конечно. Но вы бы видели его глаза… Он меня боялся, Любовь Сергеевна. Собственный внук меня боялся.
Она налила чай, протянула ему чашку.
— А потом что было?
— Потом пришла моя дочь за ним. Я ей про вазу рассказал, а она посмотрела на меня и говорит: «Папа, не стоит так волноваться из за этого , у тебя давление опять подскочит. Ты сам на себя не похож.»
— И что вы ответили?
— Ничего. Потому что она права была. Последнее время я превратился в какого-то злого, раздражительного человека. А вчера понял почему.
Любовь Сергеевна внимательно слушала, время от времени кивая.
— Пошел к врачу сегодня утром, — продолжил Василий Петрович. — Измерили давление — 180 на 110. Врач говорит: «С вашей гипертонией нужно меньше волноваться и больше отдыхать.»
— Дельный совет.
— Только как это — меньше волноваться? После развода я только и делаю,что весь год волнуюсь. О работе, о детях, о том, что остался один в этой проклятой квартире.
— Василий Петрович…
— Врач прописал какие-то таблетки и сказал,что у меня гипертония . А я иду из поликлиники и думаю: «Какая еще гипертония? Мир закончился! Гипертония… давление… Тьфу!»
Любовь Сергеевна не выдержала и улыбнулась:
— Вы прямо как мой отец говорите. Он тоже сначала отрицал все болезни.
— А потом?
— А потом стал принимать лекарства и прожил еще двадцать счастливых лет.
Василий Петрович отпил глоток чая.
— Знаете, что самое обидное? Полгода назад у меня все было нормально. И давление, и настроение. А сейчас…
— А сейчас что?
— Сейчас я кричу на внуков, ссорюсь с соседями, на работе все меня раздражают. Вчера даже на кассиршу магазине наорал ни за что.
— Это все гипертония, Василий Петрович. Повышенное давление влияет на характер.
— Не может быть.
— Может. Я двадцать лет кардиологом работала. Видела тысячи таких случаев.
— И что же делать?
— Принимать лекарства, которые прописал врач. Регулярно, каждый день.
— А если не помогут?
— Помогут. Главное — не бросать лечение при первом улучшении.
Василий Петрович поставил чашку на столик.
— Любовь Сергеевна, а вы… вы тоже болеете?
— У кого в нашем возрасте нет проблем со здоровьем? Но я давно поняла: с болезнями нужно дружить, а не воевать.
— Как это — дружить?
— Принимать их как часть жизни. Лечиться, следить за собой, но не позволять болезни управлять настроением.
— Легко сказать…
— Василий Петрович, а у вас есть хобби?
— Раньше читал много. А теперь… не знаю, не до того.
— Зря. Книги — лучшее лекарство от стресса.
— Вы так думаете?
— Уверена. У меня вот библиотека приличная собралась . Хотите, дам что-нибудь почитать?
Он посмотрел на полки с книгами.
— А что вы мне посоветуете?
— Чехова попробуйте. Его рассказы очень успокаивают.
— Спасибо. Но я вас уже достаточно побеспокоил…
— Никакого беспокойства. Наоборот, рада, что поговорили. А то живем рядом столько лет, а толком не знакомы.
Василий Петрович встал с кресла.
— Любовь Сергеевна, можно задам глупый вопрос?
— Задавайте.
— А вы… вы счастливы?
Она задумалась на мгновение.
— Знаете, Василий Петрович, счастье — это не постоянное состояние. Это моменты. Вот сейчас, когда мы с вами разговариваем за чаем, я счастлива. Завтра, когда буду читать хорошую книгу — тоже буду счастлива. А послезавтра, может, погрущу о чем-то. И это нормально.
— Понятно…
— Главное — не зацикливаться на проблемах. У вас гипертония? Ну и что. Лечитесь и живите дальше. У вас развод? Тяжело, конечно, но жизнь на этом не заканчивается.
— А как же внук? Как мне быть,ведь он теперь меня боится…
— Дети быстро прощают. Позвоните ему, извинитесь еще раз, пригласите в гости. Только сначала давление нормализуйте.
— Хорошо. Спасибо вам за… за все.
— Не за что. И вот еще что, Василий Петрович…
— Да?
— Если захочется поговорить — приходите. Я часто дома, особенно по вечерам.
— Обязательно приду. А может… может, мы как-нибудь вместе в театр сходим? Или в кино?
Любовь Сергеевна улыбнулась:
— С удовольствием.
***
Прошло три недели. Василий Петрович аккуратно принимал лекарства, каждый день измерял давление, записывал показания в специальный дневник. И действительно, настроение стало лучше.
Звонок в дверь прервал его чтение — Любовь Сергеевна дала ему томик Чехова, и он с удивлением обнаружил, что литература действительно успокаивает.
— Дедушка! — на пороге стояла его дочь с внуком Мишей.
— Лиза! А я не ждал вас…
— Мы решили заехать. Мишка хочет с тобой поговорить.
Мальчик робко выглянул из-за маминой спины.
— Дедушка, ты больше не будешь на меня кричать?
Василий Петрович присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с внуком.
— Не буду, Мишенька. Обещаю. Дедушка был болен, а теперь лечится.
— А я для тебя рисунок нарисовал, — мальчик протянул лист бумаги. — Это мы с тобой играем в футбол.
— Красивый рисунок, — Василий Петрович почувствовал, как к глазам подступают слезы, но теперь это были слезы радости.
— Пап, ты как? — спросила дочь. — Лечишься?
— Лечусь. И знаешь что, Лиза? Познакомился с соседкой, Любовь Сергеевной. Очень хорошая женщина.
— И что?
— А то, что жизнь продолжается. Болезни, конечно, неприятно, но не смертельно.
— Это правда, пап.
— Мишка, а хочешь, мы сейчас во дворе поиграем? Только сначала дедушка таблетку примет.
— Хочу! А какую таблетку?
— От давления. Видишь ли, у дедушки кровь по сосудам течет слишком быстро, и от этого настроение портится. А таблетки помогают кровь замедлить.
— А тебе больно?
— Нет, Мишенька. Совсем не больно.
— А ты теперь всегда будешь добрый?
— Буду стараться быть добрым.
Мальчик обнял деда за шею.
— Я тебя люблю, дедушка.
— И я тебя люблю, мой хороший.
***
Вечером того же дня Василий Петрович постучал в дверь Любови Сергеевны.
— Заходите, заходите Василий Петрович ! Как дела? Как давление?
— Давление хорошее — 130 на 80. А дела… дела наладились.
— Расскажите.
— Приезжали дочь с внуком. Мишка мне рисунок подарил и сказал, что любит меня.
— Вот видите! А вы переживали.
— Любовь Сергеевна, спасибо вам за все. За поддержку, за советы, за книги…
— Да не за что, Василий Петрович.
— А можно у вас еще одну книгу попросить?
— Конечно. Что хотите почитать?
— Не знаю. Посоветуйте что-нибудь… жизнеутверждающее.
— Есть у меня одна книга. Называется «Маленькие радости». Как раз про то, о чем мы с вами говорили — про счастье в мелочах.
— Давайте.
Любовь Сергеевна сходила к книжному шкафу, вернулась с тонким томиком.
— Вот, держите. А как насчет театра? На следующей неделе дают «Чайку».
— С удовольствием. Только… только я давно в театре не был. Вдруг что не так сделаю?
— Ничего не сделаете. Главное — хотеть получить удовольствие от искусства.
— Хочу. Очень хочу начать жить по-новому.
— Тогда все получится.
— Знаете, Любовь Сергеевна, когда врач впервые сказал мне про гипертонию, мне показалось, что жизнь кончилась. А теперь понимаю — она только начинается. По-другому, но начинается.
— Это правда, Василий Петрович. И знаете что? Болезни иногда делают нас лучше. Добрее, мудрее, внимательнее к близким.
— Может быть… А можно я завтра снова зайду? Расскажу, как книжку читал.
— Обязательно заходите. Будет о чем нам поговорить.
Василий Петрович взял книгу, направился к двери.
— Любовь Сергеевна…
— Да?
— А вы… вы не жалеете, что впустили меня тогда к себе? Незнакомого, расстроенного человека?
— Не жалею. Более того — рада. У меня появился хороший друг.
— Спасибо.
— Доброй ночи, Василий Петрович.
— Доброй ночи.
***
Месяц спустя он сидел в том же кресле у окна и пил чай. Только теперь Василий Петрович приходил сюда каждый день — то книгу обсудить, то просто поговорить.
— Как внук? — спросила Любовь Сергеевна.
— Отлично! Вчера опять в гости приходил. Мы с ним пазлы собирали. И я ни разу голос на него не повысил.
— А давление?
— Стабильное. 125 на 78 уже неделю держится.
— Вот видите, как хорошо!
— Да… А знаете что самое удивительное?
— Что?
— Я теперь не боюсь этой гипертонии. Принимаю таблетки, слежу за питанием, больше двигаюсь — и все нормально.
— Всё правильно. А работа как?
— И работа лучше стала. Коллеги даже заметили, что я стал спокойнее. Вчера начальник говорит: «Василий Петрович, что с вами? Раньше из-за каждой мелочи переживали, а теперь как будто дзен-буддист.»
Любовь Сергеевна рассмеялась:
— А что вы ему ответили?
— Сказал правду — что научился жить с болезнью, а не против нее.
— Мудро.
— Любовь Сергеевна, а можно личный вопрос?
— Задавайте.
— Вы… вы одиноки? Я хочу сказать… вы же не замужем?
— Овдовела пять лет назад.
— Понятно… А не думали снова выйти замуж?
— Думала. А что?
Василий Петрович смутился, покраснел как подросток.
— Просто… просто я подумал, что мы хорошо друг друга понимаем. И мне с вами… легко.
— Мне тоже с вами легко, Василий Петрович.
— Значит… значит, может быть, мы попробуем? Не спешить, конечно, все обдумать…
— Попробуем, — тихо сказала она. — Только давайте действительно без спешки.
— Конечно. У нас теперь есть время. И здоровье наладится, и жизнь…
— Жизнь уже налаживается.
— Да. И все началось с того, что вы меня тогда пожалели. Плачущего, растерянного мужика у подъезда.
— Не пожалела, а просто поступила как человек.
— А для меня это было спасением. Знаете, Любовь Сергеевна, до знакомства с вами я думал, что гипертония — это приговор. А теперь понимаю — это просто часть жизни. Как дождь, как снег, как смена времен года.
— Правильно думаете.
— И еще я понял, что не все болезни даются нам во вред. Иногда они приводят к чему-то хорошему.
— И к чему же привела болезнь вас?
— К встрече с вами, например.
Любовь Сергеевна улыбнулась и накрыла его руку своей ладонью.
— Тогда давайте скажем спасибо этой гипертонии.
— Давайте. За то, что научила меня ценить покой, дружбу… любовь.
— За то, что свела нас вместе.
— И за то, что жизнь продолжается. Несмотря ни на что — продолжается.
За окном начинался новый день, а с ним — новая, более мудрая и счастливая жизнь двух людей, которые поняли: иногда болезнь может стать не концом, а началом чего-то прекрасного.
