-Танечка, может быть я останусь? Умоляю тебя! — с надеждой посмотрел в глаза своей взрослой дочери семидесятилетний отец.
-Ну папа, мы же с тобой обо всем договорились, — придирчивым взглядом осмотрела его та, — а зонтик зачем тебе? Никаких лишних вещей. Тем более что сегодня по прогнозу погоды — день солнечный.
-Не верю я ни в какие прогнозы погоды, — возразил мужчина, — а вдруг, вот так, буду я одиноко сидеть на лавочке и грустить. И кому то там, на небесах, станет грустно вместе со мной. Небеса разверзнутся, и пойдет дождь. А прохожие будут равнодушно проходить мимо…
-Не фантазируй, — поправила воротничок белой рубашки отцу дочь, — уже через час у тебя будет крыша над головой.
-А там…Шум, гам, тарарам…Отвык я давно от этого. Таня, ты ведь дом мой в деревне не продала еще? Не продала! Может, я в родные стены вернусь? Там тишина, фиалками по ночам пахнет, а с утра птички поют.
-Там совсем нет удобств, никаких. Летом еще куда не шло, а зимой как? Даже Скорая не доедет. Нет, папа, в городе тебе будет лучше! Ну все, — чмокнула она мужчину в щеку, — иди. Иди в свою новую жизнь! Скоро свидимся! Ну что ты горбишься, как старик? Держи спину прямо!
И дочь буквально вытолкала отца за дверь.
-Ну что, ушел? — зашел на кухню муж.
-Нет, стоит под окном, голову задрал, ждет, когда я ему рукой помахаю.
-Ну так помахай.
-Ты что, в детстве, когда мне не хотелось в школу идти, такое редко, но бывало. Я выходила на улицу и смотрела на окно. Если отец махнет мне рукой, значит, можно вернуться…
И Татьяна наглухо задернула штору.
-Давай лучше чаю попьем.
-Тань, а ты уверена, что Николаю Ивановичу там будет хорошо?
-Уверена. Да он полгода, с тех пор, как к нам переехал, из квартиры нос на улицу не казал. То ему асфальтом пахнет, то от трамвая в ушах звенит, то еще чего. Адаптироваться не может. А там его сверстники. Сверстницы, опять же…Общие интересы, воспоминания. И женщина эта, Альбина, он мне когда о ней рассказывал, у него глаза горели. Такого ни разу с тех пор не было, как мамы не стало. И потом она — медсестра. Вот на что я отцу сиделку найму, если он совсем захиреет? А так — у него шанс есть на новую, счастливую жизнь!
-Что-то я не заметил, что он в эту новую жизнь рвался…
-Ну, комплексует, конечно. Не так это просто…Но ничего, стоит сделать первый шаг…А там…привыкнет!
Автор С любовью к вам
А между тем Николай Иванович медленно добрел до аллеи парка и обреченно шагнул на дорожку. У него был целый час, чтобы хорошенько подумать, прежде, чем за ним придут. Мужчина достал несколько купюр из кармана и пересчитал их. Быть может, пока не поздно, рвануть на автовокзал? Ключ от дома, как всегда, под козырьком над входной дверью лежит. Там все так мило его сердцу и привычно. Не готов он к таким переменам!
А, с другой стороны, Танечка права, он уже не мальчик. Сердечко иногда пошаливает, да и руки уже не те, ни дров наколоть, ни грядки вскопать. Соседи по городам разъехались, деревня, некогда звеневшая детскими голосами, опустела. Дети выросли и по городам разъехались, к хорошей работе и к удобствам. А вслед за ними и осиротевшие родители, кто жену в последний путь проводил, кто мужа. Николай Иванович сопротивлялся до последнего, но однажды вышел во двор, набрал в колодце ведро воды и в баню понес, а небо в его глазах перевернулось вверх дном.
Хорошо соседка наездом была, увидела и отходила его. Вот она дочери и сообщила, что негоже старому, больному человеку без присмотра находиться. Забрали его в город, и теперь вот что?
Не по нутру ему пришелся, город этот. Все тут не так, как в деревне: ни простора, ни запаха луговых трав, ни крика петуха рано утром, ни лая собак. Собачки то все какие-то чудные, все по квартиркам сидят, гулять в одежке, на поводке, ходят. И вместе с хозяевами на постелях их спят. Тьфу…Ладно, еще кот…
Выросший и проживший всю свою жизнь в деревне, Николай Иванович многого не понимал в устройстве городской жизни.
Все куда-то бегут, торопятся. Вместо вкусной и здоровой домашней стряпни, — кафе и полуфабрикаты. И в кино его водили, и на выставку картин. Ну где уж там картине даже самого знаменитого художника до пейзажа настоящего, живого леса. В котором и шишки под деревом настоящие, и мишки!
С такими мыслями мужчина тихо опустился на лавочку возле фонтана. Отсюда скоро его должны были забрать.
Метров в пяти от него стояла другая лавочка, на которой сидела молодая парочка и целовалась. В его памяти всплыла картина, как впервые, на сеновале, он поцеловал Аню, свою будущую жену. Ох, и влепила же она тогда ему пощечину, строгая была. Красивая, на все руки мастерица, хохотушка и певунья. Но недотрога, до свадьбы себя блюла. Вот такие у них девчата тогда в деревне были.
А Танюшка его, она не в мать, она из другого поколения. На свадьбе заявила, что уже на третьем месяце беременности. Раньше для невесты это срам был, а теперь ничего. Все обрадовались, поздравляли, мол, родители из тестя и тещи сразу переходят в разряд бабушки и дедушки. Ну да ничего, главное, что зять хорошим мужиком оказался, во всем дочь поддерживал. Детей на ноги поставили, хорошими людьми вырастили, теперь вот его на белый свет из глухомани вытащили.
Что ни говори, а зачах он совсем, в последнее время. Правильно, Таня, его сегодня из дома почти что силой вытолкала. Тем более…
Тем более…
Из-за поворота появилась она: стройная, миловидная женщина без возраста — Альбина Геннадьевна. В своем летнем, розовом платье с белым кружевом, легкой походкой она не шла, а словно летела. И была похожа на Ангела, спустившегося с небес!
Рядом с ней, опираясь на трость, благородно вышагивал ее старший брат, Борис Геннадьевич со своей молодой супругой, Светланой Владимировной. По возрасту она была не молодая, да и самому Борису за восемьдесят лет, но парочка была молодая. Они недавно поженились, съехались и всем говорят, что для любви нет возраста и преград.
А может, дочка то и права, и он, Николай Иванович, тоже достоин еще хоть маленького кусочка счастья? И новую жизнь начинать никогда не поздно?
-Какой Вы сегодня представительный, — поравнявшись, улыбнулась Альбина Геннадьевна, обозначив ямочки на своих щеках, — как Вам идет классический стиль.
Сейчас Николай Иванович весь мир готов был бросить к ногам этой женщины, не то что еще час назад сомневался: идти или не идти на свидание, сбежать в деревню или остаться.
-Так я ведь в деревне не в лаптях ведь ходил, — смущенно протянул букет цветов мужчина ослепительной, на его взгляд, красавице, — я ведь агрономом работал.
-Какие шикарные ромашки, — восхитилась та, с благодарностью приняв знак внимания, — мои любимые цветы. Я ведь тоже в деревне выросла.
Взяла Николая Ивановича под руку и все четверо устремились в дальний уголок парка, где у них была своя крыша над головой. Небольшой летний ресторанчик с танцполом, который уже давно облюбовали прекрасные дамы без возраста и элегантные кавалеры, которые все еще верили в свое счастье.
