— Здравствуйте. Мне нужна Степанова Мария, она здесь проживает? – на пороге стояла девчонка лет шестнадцати, в изрядно потрепанном пуховике и с большим рюкзаком за плечами.
Девушка выглядела растерянно, и даже слегка испуганно. В руке она сжимала замызганную бумажку с адресом.
— Добрый день. Степанова Мария это я, а вы, простите, кто?
— Меня зовут Виктория Юсупова, – замялась девушка, опустив глаза в пол, — И я ваша сестра…
***
…Семнадцать лет назад Татьяна Анатольевна вернулась домой с ночной смены. Она выглядела поникшей и очень расстроенной. Застав на кухне за столом своего мужа, Татьяна Анатольевна тяжело вздохнула, села напротив и попросила выслушать.
— Вить, нам надо серьезно поговорить, – нерешительно сказала она.
Признаться честно, Татьяна Анатольевна побаивалась мужа. Они жили как все: квартиру получили до перестройки, свекровь подсуетилась и «выбила» им двушку в новеньком панельном доме. После перестройки денег едва хватало, муж частенько выпивал, а Татьяне Анатольевне приходилось работать на трех работать, чтобы тянуть и себя, и супруга, и семилетнюю Машеньку.
Серьезных разговоров Татьяна Анатольевна боялась как огня, потому что Виктор был вспыльчивым и порой грубоватым. Поэтому чаще всего женщина принимала решения с большой осторожностью. Но сейчас ситуация была особенно острой:
— Я опаздываю на работу, Таня. Быстрее говори, что ты там опять наворотила, – резко оборвал ее Витя.
— Я беременна, – выпалила женщина, хотя готовилась произнести длиннющую речь.
— От святого духа что ли? – муж кинул в Таню грубый смешок.
— Нет, Витя, от другого мужчины…
Виктор медленно поднял глаза и, не скрывая злобы, прошипел: «Что ты сказала?».
Да, Татьяна Анатольевна работала на трех работах и изрядно уставала. От безденежья, от жестокого мужа, от быта, который приходилось тянуть самой. И однажды, в ночной смене, приняла ухаживания от охранника их предприятия. У них закрутился роман, который Таня могла скрывать до тех пор, пока не случилась задержка.
— Я могу избавиться от этого ребенка, Витя! – кричала женщина, спрятавшись за дверью в спальне.
— Не доводи до греха, Таня. Собирай свои вещи и вали на все четыре стороны! К дочери ты на метр не подойдешь, – кричал ей в ответ Виктор. – Сунешься к нам, убью!
Всего за час Татьяна Анатольевна осталась одна без мужа, без жилья, без дочери, еще и беременная. От отчаяния она пошла к тому, с кем изменила мужу. Попытки увидеться с Машенькой были тщетны. Виктор сдержал свое слово. Бросил пить, пошел работать дворником в школу и подрабатывал слесарем в ЖЭУ, чтобы всегда быть рядом с дочерью. Он яростно ограждал Машу от матери. Даже выдумал историю, что мать бросила их намеренно, потому что она алкоголичка, предательница, да и вообще «больше не любит». Почти до окончания школы Витя провожал и встречал Машу, а прогулки, походы в кино и к друзьям строго контролировал.
Обсуждать мать в семье запрещалось. И Маша, после двенадцати лет, впитав злобу отца на мать, перестала задавать вопросы.
Татьяна Анатольевна же прекратила всяческие попытки увидеть дочь и буквально пропала с радаров.
А две недели назад Витя позвонил дочери и сказал, что ее мать скончалась. На похороны Маша не поехала.
— Зачем ты мне вообще об этом сказал? Мне все равно, что там с ней случилось. Сама виновата, – сказала Маша и повесила трубку.
Ей действительно была безразлична судьба женщины, которая оставила ее, первоклассницу, почти что сиротой.
Было плевать на женщину, которая не приходила на ее выступления в школе. Которая не научила ухаживать за собой, не передала материнскую мудрость и знания. Из-за которой над Машей постоянно издевались в школе. Из-за чего Маше приходилось быть более жесткой, резкой и грубой. Совсем как ее отец.
А теперь еще и этот звонок в дверь с подростком, которая свалилась на ее голову большой песчаной бурей.
— Это шутка какая-то? Нет у меня сестры, – Маша слегка подтолкнула девушку в грудь, чтобы та отошла, и попыталась закрыть дверь.
— Я, наверное, ошиблась, – жалобно проскулила Вика, – Мне ваш адрес мама дала. Вот.
Девушка протянула Маше мятый листок бумаги на котором был написан ее адрес. Все верно, город, номер дома и квартира совпадали. Маша совершено не понимала, что происходит. Подросток выглядел слишком уж взрослым, чтобы быть ее сестрой.
— Адрес — то мой, только в семье я один ребенок. Ваша мать что-то напутала. Сходите и выясните у нее, а мне некогда разбираться с вашими семейными проблемами, – буркнула Маша.
— Мама моя …наша…умерла две недели назад, – тихо сказала Вика.
Ноги Маши стали ватными и ей захотелось присесть. Этого просто не может быть!
— Сколько тебе лет? – спросила Маша у новоиспеченной сестры.
— Шестнадцать. Недавно исполнилось…
— И что тебе от меня надо?
— Можно я у вас поживу, недолго, честно? – взмолилась Вика.
— Шутишь что ли? Нет, конечно. Иди к своей семье. Моя мать умерла еще задолго до ее реальной смерти. Мне братья-сестры не нужны. Мать сделала выбор давным-давно, поэтому — до свидания. Нам не о чем больше разговаривать, – Маша сильнее оттолкнула Вику и захлопнула перед ее носом дверь.
Взяв телефон, она подошла к окну, наблюдая, как подросток шаткой походкой выходит из подъезда и садится на лавочку рядом. Маша набрала номер отца и сходу, без приветствия, спросила:
— Пап, а что за ерунда происходит?
— Привет, доча. Ты о чем?
— Вот сижу я дома, а тут у меня на пороге нарисовалась шестнадцатилетняя сестра. Рассказать ни о чем не хочешь?
По ту сторону звонка повисла гробовая тишина. Не было слышно даже дыхания отца.
— Папа, ну? Раз замолчал, значит что-то знаешь! – Маша перешла на повышенные тона, не скрывая явного раздражения.
— Выходит, родила… – произнес наконец-то Виктор.
— Кто родила? Ты про мать что ли? Папа! – уже стала кричать в трубку дочь.
— Маш, я с твоей матерью виделся последний раз лет четырнадцать назад, на расстоянии, мы с ней даже не говорили. И я думал она избавилась от ребенка, как говорила… – признался отец и стал рассказывать историю. – О смерти соседи рассказали, и то случайно, адрес пытались всунуть, чтобы на похороны сходили, но ты знаешь, как я к ней относился… – закончил отец.
Маша медленно сползла на стул, тошнота подкатывала к горлу. Она поверить не могла, что мать не бросила ее, а отец настоял, чтобы та отказалась и от родительских прав, и от нее. И перестала приходить. Все эти годы Маша думала, что она не нужна матери, что та выбрала другую жизнь, без нее. Зная характер своего отца и его тотальный контроль, пазл сложился. Чувства смешались – обида, злость, ревность. Из телефона доносился голос отца, который просил ее простить его, ведь он «не смог допустить, чтобы женщина, которая его предала, воспитывала ребенка»…
Маша выглянула в окно и увидела, как Вика продолжает сидеть на лавочке под окнами. Девушка бросила телефон и побежала по лестнице вниз в тапочках и домашней одежде. Пролет за пролетом Маша боялась, что выйдя из подъезда она не увидит сестру, единственное, кто связывал ее с матерью. Все, что осталось от нее… Но Вика сидела на месте неподвижно, держа телефон в руках явно не зная, кому позвонить.
— Тебе мать рассказывала обо мне? – спросила Маша, пытаясь отдышаться.
— Раньше никогда, перед смертью рассказала, – разрыдалась Вика.
— Почему ты сюда пришла? – Маша села рядом на лавочку и посмотрела в глаза сестры, которые были точь-в-точь как у матери.
— Мама долго бoлела, oнкология… Ты, наверное, знаешь. Папа мой умeр очень давно, мне было пять лет. Мы жили все это время в квартире отца. Плохо жили, мама давно лечилась, несколько раз в ремиссии выходила, работать почти не могла. Да и бабушка маму постоянно упрекала во всем. Вечно ругались, вечно скaндалили. А когда мамы не стало, бабушка сказала, что я байстрючка и выставила меня за дверь. Мне некуда идти… Я вообще не знала, что по адресу еще кто-то живет, – снова заплакала Вика. – Родня отца меня видеть не хочет, как будто я виновата в чем-то!
Жизнь с чувством вины была Маше знакома. Она и сама долгие годы пыталась найти причины ухода ее матери. И чаще всего думала, что именно из-за Маши мать не смогла жить с отцом. А теперь перед ней сидела девочка, которую тоже бросила мать, не дав ничего, кроме сожаления.
— Останешься у меня, а дальше посмотрим, – сухо сказала Маша и встала.
Вика, кивнув и явно обрадовавшись, соскочила с лавочки, накинула рюкзак на плечи и быстро посеменила за сестрой.
— Я привыкла жить одна и у меня есть свои правила, поняла? – буркнула Маша девушке, не поворачиваясь.
Открывая железную дверь и пропуская Вику вперед, Маша улыбнулась. Но так, чтобы новоиспеченная сестра не видела ее эмоций.
Впервые за последние годы Маша улыбнулась искренне, как будто песчаная буря в ее душе наконец-то стихла.
