— Это уже переходит все границы, — отчеканила классная руководительница.
Тома чувствовала тоску. Уже полчаса Марина Витальевна выговаривала ей за Еву. Не уважает старших, не слушается на уроках, задирает одноклассников. Может подойти и взять понравившуюся вещь. Такое поведение, говорила Марина Витальевна, еще допустимо у первоклашек, но там-то оно и корректируется. А Еве двенадцать.
— Послушайте, — сказала Тома, половину нытья классной руководительницы пропустившая мимо ушей, — давайте не будем нагнетать. Ева — еще ребенок…
— Она уже достаточно взрослая, чтобы понимать: существуют правила!
— Я воспитываю Еву по своей системе, — отчеканила Тома. — Ей ничего не запрещается! В жизни слишком много запретов, и она должна сформировать свой путь вне общей системы, самостоятельно найти интересы…
— Послушайте, Тамара Иннокентьевна, — Марина Витальевна села за парту рядом, сняла очки и потерла переносицу. — Такие системы хороши до определенного момента. Но ваш ребенок живет в социуме, и в школе есть правила. Худо-бедно Ева им подчиняется, однако что касается интересов… У нее интерес — в телефоне сидеть и губы накрасить. Она не увлекается примерно ничем. Разве вы этого не замечали?
— Ева ищет себя, ей всего двенадцать, это нормально.
— Это ненормально, поверьте педагогу с огромным стажем. Чувствую, вы меня не слышите, Тамара Иннокентьевна. Если вы не скорректируете поведение дочери, я буду поднимать вопрос об исключении Евы. Или переводите ее на домашнее образование, но тут я вам сразу скажу: она мгновенно скатится, потому что заниматься не будет. Она еле-еле занимается в школе, уроки делает через раз. А дома вам придется ее контролировать.
— Я работаю!
— Вот именно.
Домой Тома шла, кипя от возмущения. Да как они смеют угрожать ее дочери отчислением?! Ева умная, просто пока не определилась, чего желает. Кто из детей в двенадцать лет понимает, чего хочет от жизни? Тома помнила себя: прилежная девочка с косичками, отличница, слово поперек боялась маме сказать, все детство просидела под запретами. И повезло в том, что удачно вышла замуж. Алексей, хоть сейчас с ними и не живет, не развелся, обеспечивает, деньгами помогает. На Томину зарплату в Москве выжить затруднительно.
Дома гремела музыка. Ева любила рэп и слушала его так, как ей нравилось: из колонок, без наушников. Тома еле заметно поморщилась (голова после нудного разговора с училкой побаливала), разделась, осторожно постучалась к дочери в комнату. Ева что-то пробурчала, и Тома заглянула внутрь. Дочка валялась на кровати, рядом — открытый пакет с чипсами, в руках телефон, на экране разноцветная игрушка… Какая-то ферма, Тома не очень разбиралась.
Изображение от vecstock на Freepik
— Евушка, я с твоей классной разговаривала. Недовольна она тобой.
— Пошла она нах, — равнодушно ответила девочка.
— Слушай, может, перестанешь ей на нервы действовать? — предложила Тома. Она не хотела что-то Еве запрещать, однако искать новую школу так утомительно… — Чтобы тут доучиться.
— Мам, ты чё, чеканулась? — Ева подняла глаза от экрана и потянулась за чипсами. — Нахрен мне вообще сдалась эта школа? Не буду ходить.
— Ева, но надо учиться.
— А я не хочу.
Тома молчала. Обычно при ней дочка вела себя более-менее прилично, однако в последнее время у Томы было много работы, и она упустила из виду изменения в поведении Евы. Тут уже была не та малышка, восторженно исследовавшая мир. Перед Томой лежал на кровати наглый подросток, и женщина четко осознавала: она для Евы совсем не авторитет. Абсолютно.
Когда это успело произойти? Ведь вначале все было хорошо. А теперь…
— Кажется, нам пора менять стратегию, — сказала Тома. — В школу ты ходить будешь. И будешь вести себя там, как подобает. — Она старалась, чтобы голос звучал твердо. — Конечно, дома…
Ева наградила ее таким взглядом, что Тома осеклась.
— Мам, ты вот сейчас всерьез? Клялась мне, что мне всегда все будет позволено. А я не хочу в школу и не хочу эти занудные уроки! Зачем мне все это? У вас с папой деньги есть. Не голодаем.
Деньги были, в основном, у Алексея, но в последнее время Тома не решалась требовать много. Однако теперь, глядя на Еву, понимала: надо было что-то делать по-другому. Запрещать не все, но многое. Хотя бы обозначить свои границы. Когда стало так, что Ева ее в грош не ставит?
— Хорошо, — сказала Тома спокойно, — будем решать вопрос по-другому.
Развернулась и вышла из комнаты дочери. Оттуда еще громче заорал рэп: Ева не восприняла угрозу всерьез.
Закрывшись в спальне, Тома позвонила Алексею. Тот взял трубку не сразу, ответил недовольным тоном. На заднем фоне слышались мужские голоса, обсуждавшие какую-то производственную стратегию.
— Томка, только быстро. У нас тут процессы.
— Леш, Ева отказывается в школу ходить, хамит учителям… Меня не слушается.
— Что, принесло плоды твое свободное воспитание? — ехидно поинтересовался муж. — Я понял. Приеду после работы.
— А что делать будем?
— Отдавать ее надо в школу-интернат с жестким режимом, хотя бы на год. Я знаю одну такую, знакомые у меня там.
— Но она же домашняя девочка…
— Том, ты уже навоспитывалась, а я тебе сдуру потакал. Не поймет простых русских слов — поедет в интернат. Ты ее слишком распустила.
— Но запрещать детям — плохо!
— Ой ли, — сказал муж и отключился.
Тома села на кровать и разрыдалась. Потом вытерла слезы и пошла готовить ужин.
Алексей приехал поздно, однако ни Тамара, ни Ева еще не спали. Девочка полюбила сидеть допоздна, играя в игрушки и общаясь с друзьями в сети. Алексей коротко переговорил с женой, кивнул и отправился в комнату к Еве. Вошел туда и пропал.
Тома сидела на кухне, слушала, как работает посудомойка, и переживала из-за того, что ее не пригласили в дочкину комнату.
— Навоспитывалась! – билось в голове. Но ведь она хотела как лучше! И до сих пор думала, что права — во всяком случае, по большей части. Евочка проживает свое счастливое детство, без глупых запретов и ограничений…
Алексей вышел из комнаты час спустя. Был он мрачнее тучи.
— Ну, случай запущенный, как я и предполагал.
— Я не виновата! — тут же открестилась Тома.
— Мы с тобой оба виноваты, — припечатал Алексей. — Ты — потому что твоя система в какой-то момент начала давать гигантские сбои, а ты ничего не видела. А я — потому что отстранился, заработался и все это допустил. Однако теперь все изменится. Поедет она в школу-интернат.
Тома ахнула.
— Леша, может, не надо так радикально?
— Иначе не получится. Ева не понимает элементарных вещей. Поедет на несколько месяцев, я завтра договорюсь, твоя задача — разобраться со школой и документами.
— Но как ты ее убедил?
— Пока с трудом. Объяснил, как устроен этот мир, вкратце, конечно. И описал последствия, которые ее ждут, если она не возьмется за ум, раз уж… — он кинул взгляд на Тому и тяжко вздохнул. — Ох, Томка! За неземную красоту твою я на тебе женился, а никак не за великий ум… Но тут…
Тамара оскорбилась.
— Хочешь сказать, что я дура?
— Хочу сказать, что я сам тоже не слишком умен, раз все прохлопал. И у нас с тобой в последнее время не складывалось, и на работе… — Алексей махнул рукой и поднялся. — Так. Завтра все сделаем.
— Может, останешься? — робко попросила Тома. — Куда ехать на ночь глядя? И ужин готов…
— Давай, — после паузы кивнул Алексей.
Утром Тома позвонила в школу, где выслушали ее новости с плохо скрываемой радостью, на сей раз немного задевшей. Вчерашние слова классной руководительницы так не тронули, а тут вот… Может, потому, что Тамара осознала — проблема больше, чем ей казалось? Не хотелось об этом задумываться.
Хмурая Ева ни с кем не разговаривала. Алексей сообщил на работу, что его сегодня не будет, созвонился со своим другом, являвшимся совладельцем частной школы, и велел дочке собираться. Тогда-то Ева и разревелась.
— Пап, я не хочу!
— Теперь это уже не учитывается, и мы с тобой об этом вчера поговорили, — спокойно ответил Алексей. — Если ты возьмешься за ум, пребывание в школе будет коротким. Давай, Ева, одевайся.
Как ни странно, Ева подчинилась.
В школе их приняли с распростертыми объятиями (естественно, учитывая, сколько стоил семестр обучения!), оформили и велели привезти Еву уже на занятия прямо завтра, а на выходные забирать домой. Девочка замкнулась, не смотрела ни на отца, ни на мать, и у Томы сердце кровью обливалось. Однако Алексей дал понять: если сейчас они этого не сделают, то на его хорошее отношение можно больше не рассчитывать. А Тома не была готова во второй раз его потерять.
…Полгода спустя Тома стояла на тротуаре у школы, поджидая Еву. Девочка задерживалась, но Тамара знала, что это бывает. В школе работало много кружков, и Ева неожиданно для себя увлеклась шахматами. Даже на какие-то соревнования уже ездила! Учителя твердили, что из нее выйдет толк.
Поначалу, конечно, трудно было. На выходных дома Ева плакала и просила ее забрать, придумывала разные причины, почему ей надо учиться дома… Алексей оставался непреклонен, и Тома его поддержала. На мать девочка некоторое время смотрела как на предательницу, однако сейчас их отношения наладились.
Впереди еще много работы. Однако… Тома верила, что Ева справится. Ведь у нее было такое отличное детство!
Ева выбежала из школьных ворот, размахивая рюкзаком.
— Все, отстрелялась! Куда пойдем?
Тома улыбнулась.
— Есть мороженое! Сегодня нам все можно!
