— Но я не хочу детей! Тем более, чужих!
— Это мой ребенок! Мой! Понимаешь? Не чужой!
— Но это не мой, а это уже свершившийся факт! А мне чужих детей не надо!
Я и своих-то не сильно хочу! Ну, может быть, когда-нибудь потом…
— Полина Ивановна? – Глеб услышал удивленный возглас любимой женщины из прихожей. – Мишенька!
— Забирай! – донесся ворчливый голос. – Задрал хуже горькой редьки!
— Полина Ивановна, а Анатоль в курсе, что вы Мишеньку привезли? И надолго? – спросила Марина.
— Анатолю по барабану, — ответил ворчливый логос, — он на меня давно опекунство переоформил, а про малого даже не вспоминает!
И да, совсем забирай! Говорю же, достал!
Вот тебе документы, — послышался шелест листов, — подавай на опеку, я потом приеду и все подпишу!
— Вы Мишеньку отдаете мне? – не веря, спросила Марина.
— Вещи у подъезда, — ответила Полина Ивановна. – Я и малого хотела под дверью кинуть, но у тебя же и на подъезде камеры, и над дверью.
Ненормальной не хотела выглядеть! Письмо у него в кармане. Почитай, если интересно будет! Все, увидимся, когда в суд вызовут!
— А если Анатоль будет против? – спросила Марина.
А Глеб явственно слышал слезы в голосе Марины.
— И он меня тоже достал! Я против него таких показаний наговорю, что подкупать свидетелей замается!
И это!
Алименты на себя переведи, а свои отмени! Все! – послышался звук открывающейся двери. – Не кашляйте!
— Спасибо большое, Полина Ивановна! – произнесла Марина.
— Не надейся! Ты мне как не нравилась, так и не нравишься! – бывшая свекровь тактом не отличалась. — Просто меня этот отпрыск достал!
Дверь захлопнулась, а Марина вошла в комнату, прижимая к себе пятилетнего мальчика.
— Глебушка, мне сына вернули! – по ее щекам текли слезы, но на лице сияла улыбка. – Спустись, пожалуйста, к подъезду, забери сумки!
— Сейчас сделаем, — тяжело вздохнув, произнес Глеб.
— Как понимать явление данного гражданина? – спросил Глеб, перетаскав за четыре ходки все вещи.
— Глебушка, это мой сыночек! – а Марина никак не могла унять слез. – Я думала, что потеряла его навсегда!
— Очень интересно! – произнес Глеб, задумчиво. – Не иголка, в самом деле, как его потерять-то можно?
— Ох, милый! Это такая история! – Марина покачала головой. – Нарочно такое не придумаешь!
— Я не тороплюсь! – требовательно сказал Глеб.
— Господи, да подожди ты! – она присела перед Мишенькой на колени: — Ты меня помнишь? Я твоя мама!
— Я не очень помню, но бабушка Полина мне фото показала и сказала, что ты моя мама, — произнес мальчик. – Я теперь буду жить тут?
— Да, мой хороший! – Марина обняла мальчика.
— А можно мне тогда пойти спать? Я устал. А когда с бабушкой Полиной ехали, она ругалась все время. У меня голова болит.
— Сейчас я тебе молочка согрею, и пойдем спатки! – с улыбкой сказала Марина. – А завтра уже будем вещи разбирать и обустраиваться!
Мишенька кивнул.
Когда Марина уложила сына спать и вышла в зал, к ней подсел Глеб и сказал:
— Я жду!
— Ну, было это, — Марина задумалась, — а не так, чтобы очень давно…
***
Дипломная работа Марины, как дизайнера-модельера, произвела такой фурор, что ее купило одно производство.
И вместе с пахнущим типографской краской дипломом в коробку для документов лег свеженький контракт еще на три линейки одежды.
А когда ее работы увидели свет, ей стали поступать редкие заказы. Но это уже было намного больше, чем у ее одногруппников. Многие вообще сидели без работы и перспектив.
И на одном из показов, правда, полуподвального формата, она познакомилась с Анатолем.
— И не дай тебе Бог, назвать его Толиком! – шептала ей на ухо подруга. – Я про него слышала. Мужик богатый, толковый, но немного повернутый!
По паспорту-то он Толик и больше никто, а гонору на целого Анатоля набрал!
Он считает, что так его личность выглядит значительнее!
— А на самом деле, что у него с личностью? – спросила Марина, заинтересованно рассматривая высокого брюнета.
— Ну, вращается в среднем эшелоне, а вот богему терпеть не может! – продолжала шептать подруга. – Вроде, толковый.
Ему сейчас тридцать один, а у него уже ба-блаа навалом. Хотя все знают, что он из бедной семьи. Так что, все сам!
— Очень интересно, — произнесла Марина. – Пойду, познакомлюсь!
— Проще будь! Он оценит!
— Куда уж проще? – спросила Марина. – На мне все бренды имени меня!
Она рассмеялась и пошла в сторону Анатоля.
Марина покорила Анатоля своей простотой, энергией и энтузиазмом. А когда она работала, он просто млел.
— Я вижу свет, что из нее исходит! – говорил он, оправдывая мгновенно вспыхнувший ро ман. – Она заражает! Она побуждает! Глядя на нее, хочется творить!
Конечно, была свадьба, и Марина переехала к мужу. Но свою квартиру продавать не стала, а устроила там мастерскую
— Это мой уголок! – говорила она нежно. – Именно тут будет рождаться прекрасное или оплакиваться неудачи!
А домой я буду возвращаться всегда счастливая, потому что меня там ждет любимый муж!
Когда Марина забеременела, Анатоль приставил к ней водителя и охранника. При этом, что у одного, что у второго было медицинское образование.
— Мне сюрпризы не нужны! Мне нужна здоровая жена и ребенок!
Когда есть деньги, и не такие капризы позволительны.
А денег, непосредственно у Марины, становилось все больше.
Когда стало известно, кто стал ее мужем, воспользоваться ее услугами стало модно.
А вот платить, сколько скромная Марина просила, было неприлично. Ее клиенты даже хвастались, сколько они заплатили молодому дарованию, которая…
— Жена, знаете кого? Того самого Анатоля!
И конечно ее звали на мероприятия, чтобы похвастаться не только изысканными нарядами, но и модельером, который их сотворил.
Пресса тиражировала фото Марины в обнимку то с одной знаменитостью, то с другой, а Анатоль каждый раз скрипел зубами, видя, что его жена пользуется сумасшедшим спросом за его счет.
Но еще обиднее было то, что Марина не забывала, что она жена и мать. Нет, уборку в огромном доме она не делала, но одно из блюд на ужин она всегда готовила сама.
А с ребенком не расставалась ни в мастерской, когда работала, ни на мероприятиях, куда ее приглашали.
Даже в райдере было прописано, что явится она только тогда, если ей предоставят отдельную комнату для ребенка, няни и охранника.
Да и на самих мероприятиях она постоянно сбегала к маленькому Мишеньке.
Терпение Анатоля подходило к концу, а зависть росла пропорционально, если не в геометрической прогрессии.
Задумал он месть. Но чтобы ее осуществить, нужно было, чтобы Маринины капиталы куда-нибудь испарились. Потому что месть должна быть страшной, а еще совершенно законной. И у Марины не должно было хватить денег на приличного адвоката.
— Марина, я решил в благотворительной акции поучаствовать, — сообщил Анатоль как-то за ужином. – Это, конечно, не индульгенция, но карму почистить стоит!
— И я хочу! – воскликнула Марина. – У меня с кармой все в порядке, просто никогда не вредно делать добрые дела!
— Ты со мной поедешь или перевод сделаешь? – спросил Анатоль.
— Наверное, перевод, — произнесла Марина, — у меня все вечера расписаны.
— Вопрос суммы, — Анатоль положил на стол визитку с реквизитами.
— Ну, на хорошее дело жалеть не надо, — произнесла Марина. – Я все со своего счета переведу!
— Щедро! – кивнул Анатоль.
— Пусть в твою карму засчитается! – улыбнулась Марина.
Анатоль только этого и ждал, потому что на следующий день начался а..д.
***
— На следующее утро я, как обычно, поехала в мастерскую. С Мишенькой, естественно.
Охранник нес автокресло с моим сыном. А Мише тогда только полтора года исполнилось.
Зашла я в квартиру, а охранник захлопнул дверь, закрыл замок и сломал ключ в замочной скважине. А ребенок остался у него!
— Анатоль приказал? – спросил Глеб.
— Конечно, — подтвердила Марина. – А потом он подал на развод и на определения места жительства с ним.
Господи, ты бы слышал, что говорил он и его свидетели! Что я … А за него замуж вышла исключительно ради денег.
И он требовал назначить алименты, чтобы я из-за своего порочного образа жизни оказалась в тюрьме, потому что платить ничего не смогу.
А еще он сказал, что для ребенка уже наняты три няньки, специальный детский повар и два воспитателя.
— И суд прислушался к нему, — заключил Глеб.
— У него деньги, а я все спустила на благотворительность, — ответила Марина. – Мне даже адвоката нанять было не за что.
А когда я обратилась за помощью к своим клиентам, с которыми фотографировалась и мелькала на полосах газет, они все от меня отвернулись, потому что светские хроники это одно, и совсем другое, судебный скандал.
— Тебе же, как матери, должны были разрешить видеться с ребенком, — произнес Глеб и замолчал, ожидая ответа.
— Разрешение у меня было, но мне Анатоль лично заявил, что Мише не нужна такая мать!
А еще сказал, что он может вообще лишить меня прав на ребенка, если я постараюсь с ним увидеться.
— А ты старалась?
— Два раза, — ответила Марина. – И после второго он меня посадил на два месяца по каким-то выдуманным обвинениям.
— Чем дальше, тем интереснее, — произнес Глеб.
— Я думала, что потеряла ребенка навсегда! И если бы Полина Ивановна мне его не привезла…
Кстати, надо почитать, что она написала!
Марина подхватилась, сбегала в спальню к Мишеньке и нашла конверт, что бывшая свекровь засунула мальчику в карман.
«Я хотела сначала его в детдом сдать, — писала Полина Ивановна. – А потом просто подумала, что тебе, как матери… Я тоже мать.
Решила отдать мальчонку тебе.
Анатоль его на меня сгрузил сразу после вашего развода.
Скажу честно, тяжело мне, да и не хочется с ним возиться.
Нет, сразу я включилась, но дальше моего терпения не хватает.
Если Анатоль еще как-то приезжал, участвовал, то два года назад вообще о нем забыл.
Жена у него новая, та еще, кстати. И вот ей Миша вообще поперек всего организма.
Анатоль даже на меня опекунство оформил и деньги присылает. Но не в деньгах дело. Просто не хочу! Такое вот мое желание.
И вообще, наглость это! Он со своей новой …. по курортам разъезжает, а я как на привязи с этим дитем сижу!
Короче, документы я прилагаю, оформляй его на себя, восстанавливай, что надо и воспитывай своего сына сама!
А если мой сынок взбрыкнет, так я ему с его женой предложу заниматься ребенком.
Да, там такая, мягко о ней и не скажешь.
Короче, все равно Мишка твой никому кроме тебя не нужен!»
— Какой непорядочный человек, — произнес Глеб, — злой и завистливый.
Марина опустошенно кивала головой, соглашаясь с мужчиной.
Сидели в тишине.
Мысли, мысли, мысли…
— Значит, мальчик останется здесь? – внезапно спросил Глеб.
— Ну, конечно, — Марина подняла голову.
— Вообще-то так дела не делаются, — произнес Глеб и поднялся с места. – Мы, когда встречаться начали, ни о каких детях разговора не было.
И меня это вполне устраивало.
А тут, как снег на голову, обрушивается ребенок пяти лет, и что с ним делать, у б ей меня, не знаю!
— Не надо с ним ничего делать, — настороженно произнесла Марина. – Это мой сын! И он будет жить со мной!
— Но я не хочу детей! Тем более, чужих!
— Это мой ребенок! Мой! Понимаешь? Не чужой!
— Но это не мой, а это уже свершившийся факт! А мне чужих детей не надо!
Я и своих-то не сильно хочу! Ну, может быть, когда-нибудь потом…
— То есть, ты хочешь сказать, — Марина тоже поднялась из-за стола, — что, для того, чтобы быть с тобой, мне надо избавиться от ребенка?
— Можешь отправить его к отцу, или к своей маме, — ответил Глеб, пристально глядя на Марину. – Только так, и больше никак!
Мне баааба с чужим детей ни коим раком не впилась!
Марина, конечно, заметила, как поменялся лексикон Глеба, но это уже не имело никакого значения, ибо ответ рвался наружу:
— Посмотрите на этого альфа-самца! Чужой ребенок ему помешал!
Ты боишься, что тебя заставят его содержать и воспитывать?
Так ты сам сейчас сидишь на моей шее! Ешь с моих заказов, и даже одеваешься и развлекаешься за мой счет!
И ты еще смеешь что-то предъявлять мне?
Или ты решил, что тебе любимому будет меньше денег перепадать, потому что еще один житель в доме появился?
— Ну-у, э-э… — Глеб был ошарашен эмоциональным взрывом почти всегда спокойной Марины.
— Ты тут Анатоля обвинял, что он человек непорядочный! А сам ты какой? Альфонс недобитый!
Пошел вон из моей квартиры! Сразу вон, без сборов и разговоров!
— Ты чего? Ночь на дворе! Куда я пойду?
— А это меня интересует меньше всего! Главное, чтобы ты из моей жизни испарился!
— Маринка, давай поговорим! Консенсус найдем! – запротестовал Глеб.
— И слышать ничего не хочу! – крикнула Марина. – Если мир мужчин состоит из таких, как ты и мой бывший муж, я лучше навечно одна останусь!
Потому что все вы…
Дальше шла непереводимая игра слов, которая сопровождала изгнание Глеба на улицу.
И только оставшись в квартире вдвоем с сыном, Марина поняла, что единственный достойный мужчина во всем мире будет тот, которого она воспитает сама!
