— Сынок, давай я тебе шнурки развяжу, тебе, наверное, неудобно.
Эля так и села. Вите… двадцать пять лет. И ему развязывают шнурки. Завязывала тоже мама? Хотя что тут спрашивать? Понятно же.
Тем временем из соседней комнаты вышла пожилая женщина с лейкой в руках. Видимо, цветы поливала.
— Бабушка, привет, — сказал Витя, — Эля, это моя бабушка — Марта Федоровна, познакомьтесь, это Эля.
***
“Вот и он!” — мелькнула мысль, когда из-за угла показалась знакомая фигура. Витя, как всегда, был одет с иголочки: брюки, рубашка, даже на запястье сверкали стильные часы. Он замахал рукой, широко улыбаясь.
— Привет, Эля! Ты, как всегда, просто звезда!
— Привет, Витя! Ты тоже ничего, — улыбнулась Эля, смутившись, — Очень даже ничего. Шучу. Ты просто красавец.
Эля в своем нарядном платье цвета вишни и в туфлях на тонких, просто тонюсеньких, каблуках шла под руку с Витей. Эля специально приехала к Вите через весь город, чтобы провести с ним приятный вечер. Встреча обещала быть особенной — они давно не виделись, и Витя, хоть и немного рассеянный, казался ей особенно очаровательным.
— Представляешь, Витюш, я сегодня проспала три будильника! — весело рассмеялась Эля, вспоминая утреннюю суматоху, — Думала, опоздаю на автобус, а он, как назло, еще и задерживался. Но я его догнала! Еле успела на пару… Потом еще домой надо было заехать, переодеться, и к тебе ехать… В общем, наездилась я сегодня.
Витя улыбался.
А улыбка у Вити была как у котенка, который только что стянул со стола колбасу, — такая же немного хитрая.
Они шли по оживленной улице, болтая о пустяках, и вдруг — хрусть!
Эля споткнулась, и острый каблук ее любимых туфель, кажется, решил покинуть хозяйку. Ну, частично.
— Ой! — вырвалось у нее, — Каблук!
Она присела, осматривая повреждение. Действительно, каблук предательски держался на честном слове.
— Что там? — встревоженно спросил Витя, склонившись над ней.
— Каблук сломался, — вздохнула Эля, чувствуя, что она сегодня еще “покатается”, — А до дома мне еще ехать и ехать…
— Так, не волнуйся! — Витя хлопнул себя по лбу, — Зайдем ко мне. Починим твой каблук! Мама с бабушкой, наверное, дома. Заодно и познакомишься. А потом ты поедешь домой.
Зайти к нему домой? В этом нарядном платье, с накрашенными глазами, с этим вот… сломанным каблуком? Шикарный вид у нее. Но идти пешком до остановки, потом ехать в автобусе, наверняка, стоя, да еще и до дома топать со сломанным каблуком — это выше ее сил.
— Ну… разве что ненадолго.
— Конечно! Только заскочим! — Витя радостно подхватил ее под руку, помогая подняться.
Поднимаясь по ступенькам дома, где жил Витя, Эля чувствовала, что от нервов начинает потеть. Не так она представляла знакомство с его семьей. Все очень спонтанно, а спонтанность Эля не любила…
Дверь открыла женщина с легкой сединой в волосах.
Это была мама Вити, Марина.
— Ой, Витенька! А мы тебя еще не ждали! — Марина с улыбкой посмотрела на сына, — А это кто у нас такая красавица? Решил все-таки показать нам Элю?
— Мам, да, это Эля. Знакомьтесь. А еще у Эли вот беда — каблук сломался.
— Ой, бедняжка! — Марина тут же переключила внимание на девушку, — Проходите, проходите! Не стойте на пороге.
Эля, все еще немного настороженная, шагнула внутрь.
И тут началось.
Марина, ничуть не смущаясь, тут же присела перед Витей, который опирался на странную изогнутую вешалку.
— Сынок, давай я тебе шнурки развяжу, тебе, наверное, неудобно.
Эля так и села. Вите… двадцать пять лет. И ему развязывают шнурки. Завязывала тоже мама? Хотя что тут спрашивать? Понятно же.
Тем временем из соседней комнаты вышла пожилая женщина с лейкой в руках. Видимо, цветы поливала.
— Бабушка, привет, — сказал Витя, — Эля, это моя бабушка — Марта Федоровна, познакомьтесь, это Эля.
— А, Эля! Проходи, дорогая, проходи! Уже наслышаны, — Марта Федоровна уже стояла у стола, на котором стояла разнообразная посуда, — Я как раз компот поставила, сейчас чай будем пить. Да и ужин готов, хоть мы тебя еще и не ждали, Вить, но все готово.
Эля, чувствуя себя немного не в своей тарелке, прошла на кухню. Кухня была чистой, но какой-то… необычной для Эли. Повсюду были какие-то милые безделушки, фотографии, и атмосфера напоминала дом, где время застыло где-то в середине прошлого века. У Эли же дома минимализм.
— Садись, Эля, — Марина тут же пододвинула ей стул, — А ты, Витюша, проходи, устраивайся поудобнее.
Витя как ни в чем не бывало уселся во главе стола. Ему тут же подали ложку, будто он был совсем маленьким. Эле показалось, что ее улыбка стала немного натянутой. Как-то все не так, как должно быть…
— Спасибо, — пробормотала она, принимая чашку чая, которую ей подала Марта Федоровна.
— Витенька, ты как? Не устал? — спрашивала Марина, перекладывая сырники на тарелку сына.
— Нормально, мам, — ответил Витя, уплетая сырники один за другим.
— А ты, Эля, — обратилась к ней Марта Федоровна, — Наверное, голодная? Ты же с другого конца города приехала.
— Нет, что вы, я поела перед выходом, — вежливо ответила Эля, чувствуя, что ее начинают слегка побаиваться, будто она могла случайно съесть Витю.
— Хорошо, что у него появилась ты, — улыбалась бабушка, — А то один да один, все никак не клеилось у него.
— Что-то девушки на нашего Витю не обращают внимания, — задумчиво произнесла Марина, глядя на сына, — А ты вот такая славная, с ним. Мы так рады!
Эля, если бы не попала сюда, то не смогла понять, почему девушки не обращают внимания на Витю. Он был милым, аккуратным и, казалось, весьма достойным парнем. Но эта забота… она была слишком… Даже слова такого не подобрать.
— Ну что, Витенька, — сказала Марина, — Тебе же нужно помочь Эле с каблуком.
Витя, вспомнив, зачем они вообще здесь, хлопнул себя по коленям.
— Точно! Бабуль, ты можешь мне помочь? У Эли сломался каблук, а ты свои сапоги так ловко всегда чинишь.
Марта Федоровна тут же оживилась:
— Конечно! Сейчас принесу все, что нужно.
Честно говоря, Эля думала, что Витя сделает это сам, раз он предложил… Не то, чтобы это принципиально, но ей так не хотелось, чтобы его маме или бабушке пришлось возиться с ее обувью.
— Знаете, — сказала она, вскакивая, — Я, наверное, пойду. Я и так дойду. Ничего. Не хочу вас беспокоить.
— Как же ты пойдешь? — забеспокоилась Марта Федоровна, — Уже темнеет, до остановки далеко, да еще и одной, да на таких каблуках! Витя бы проводил, но поздно ему возвращаться будет…
— Не волнуйтесь, я как-нибудь разберусь, — ответила Эля, уже направляясь к двери.
— Да ладно, ба, все в порядке! — сказал Витя, — Я ее до лифта провожу, а там уж доберется.
Он проводил ее аж до выхода из подъезда.
— Вызвала такси? — удивленно спросил он, когда Эля уже держала в руке телефон.
— Да, сейчас приедет.
— Ну, до встречи, Эля! — он подмигнул ей.
Эля кивнула, почувствовав, что после этой встречи их отношения ее уже не так очаровывают.
По дороге домой, в такси, она набрала номер отца.
— Пап, ты не поверишь…
С отцом она общается больше, чем с мамой. Так уж у них сложилось. Папе она звонила всегда, просто чтобы поделиться новостями, посмеяться или поискать сочувствия.
— Понимаешь, папа, они его просто обожают! — закончила Эля, все еще не в силах прийти в себя, — Ботиночки ему снимают, ложечку подают… Я такого никогда не видела, но, может, это даже хорошо, что у него такая добрая семья…
Отец ответил вполне конкретно:
— Эля, это очень плохо, — сказал он без всяких шуток, — Если в свои двадцать пять лет он так ведет себя дома, то так и останется маменькиным сынком. Таких мальчиков потом очень трудно перевоспитать. Проще говоря — невозможно. Потом уже ты будешь завязывать ему шнурки и подавать ложку.
Эля задумалась. Отец был прав. Это было… странно. Но в то же время Витя казался ей добрым. И его семья… они приветливые. Сына и внука любят. Разве это настолько уж плохо?
Весь вечер она провела в раздумьях.
Засыпая, Эля получила сообщение от Вити.
— Добралась?
— Да.
— А то я волновался.
— Все хорошо, спасибо.
Ага, волновался. Заснуть не мог.
— Слушай, тут такое дело… Бабушке еще не пришла пенсия, а мне срочно нужны 500 рублей, за интернет заплатить. Можешь скинуть?
Эля немного удивилась, но, не желая портить впечатление, перевела деньги. В конце концов, Витя был нормальным парнем, просто… немного необычным. Наверное.
На следующий день Витя позвонил снова.
— Эля, привет! Мы тут всей семьей решили съездить на денек в деревню к бабушкиной сестре. А ты всем так понравилась… Хочешь с нами? Завтра. Все равно сейчас выходные.
Эля, все еще под впечатлением от предыдущего свидания, но почему-то очарованная этой странной семейкой, согласилась.
Рано утром они выехали на машине Марины. Машина пахла свежестью, за рулем была сама Марина, а на заднем сиденье оказались Эля с Мартой Федоровной. Витя, конечно же, сидел впереди.
В деревне их будто ждали все соседи. Как нарочно, именно в этот момент все начали пилить, сверлить, строгать и косить. Эля вылезла из машины и хотела послушать природу, а послушала… да такое она и дома может послушать, у нее соседи восьмой год ремонт делают, на второй круг, видимо, пошли.
Сестра Марты оказалась такой же приветливой, как они все, но очень занятой женщиной. Пока Марина и Марта Федоровна помогали ей по дому, таская ведра, перебирая картошку и вытирая пыль, Витя… Витя нашел себе гамак.
— Ну что сидишь? — предложила Эля, видя, как он развалился в гамаке, — Может, поможем?
— Да мне как-то неловко, — отмахнулся Витя, потягиваясь, — У меня всегда все из рук валится. Еще испорчу что-нибудь. Я тут отдыхаю. И ты, Эль, бери вон раскладушку и устраивайся рядом.
Но она так не могла.
Эля, чувствуя себя немного неловко, пошла к колодцу. Она, нарядная городская девушка, с трудом тащила полные ведра воды. В это время Витя, все так же лежавший в гамаке, задумчиво смотрел на облака.
Вечером, когда уже стемнело, Витя, попивая ледяную воду, произнес:
— Мам, бабуль, я бы сейчас компота из яблок выпил. Свежего.
Марина тут же встрепенулась:
— Сейчас, сынок! Мам, пойдем, нарвем яблок!
И они отправились в сад. Эля, чувствуя себя виноватой вообще за свое присутствие, но не зная, как себя вести и куда приткнуться, осталась на кухне. Вдруг из сада донесся приглушенный крик.
— Ой!
Эля выбежала на крыльцо.
Марта Федоровна, прихрамывая, шла к дому, держась за ногу.
— Что с ногой, Марта Федоровна? — встревожилась Эля.
— Да вот, корягу не заметила, споткнулась, — проворчала она, стараясь не показывать, что ей больно, — Кажется, ногу ушибла. Ничего страшного. Это не перелом, так само пройдет…
Выйдя из дома, Витя посмотрел на бабушку:
— Ба, ты как?
— Все хорошо, Вить.
— А, тогда ок. Яблок-то принесете?
Марта Федоровна, стиснув зубы, пошла к яблоне, хотя было видно, что ей больно.
После этого вечернего выступления хотелось только побыстрее уехать, но неудобно.
Утром Эля проснулась от шума во дворе. Выглянув в окно, она увидела картину, от которой можно было бы разрыдаться. Марта Федоровна, хромая, с трудом тащила в баню два полных ведра воды. Ради любимого внучка, чтобы он мог умыться.
В этот момент Элю пронзило ясное осознание. Если она продолжит встречаться с Витей, то ее жизнь станет похожа на жизнь Марины и Марты Федоровны. И с этими ведрами будет таскаться уже она. В метафорическом смысле.
Эля тихонько помогла Марте Федоровне донести ведра, а потом, не говоря ни слова, посмотрела по карте, где тут ближайшая остановка.
Домой уже вернулся из командировки отец. Еще вчера.
Он, как всегда, проснулся поздно.
— Ну что, как твои загородные приключения? — спросил он, зевая.
— Пап, Витя… он как большой ребенок. Капризный, — ответила Эля, вспомнив хромающую бабушку.
Отец только посмеялся:
— Я же тебе говорил.
Больше Эля с Витей не встречалась. И, конечно же, он так и не вернул ей 500 рублей. Но это уже не имело значения. Главное, что Эля поняла: несамостоятельный взрослый намного хуже капризного ребенка. И счастье не в этом. И уж точно не в том, когда тебе развязывают шнурки в двадцать пять лет.
