В одной деревне живут рядом две семьи. Их подворья разделяет забор, который до конца делит их огороды, заходящие аж в пруд.
В одном доме живет дедушка, Платон Иванович, с сыном, невесткой и внуками. По соседству – Василий «Бузырек» с женой Галиной Петровной (которую в деревне за глаза все называют Галькой Бузырихой) и двумя сынишками.
Эти соседи живут мирно, никогда не ссорились и не ссорятся и сейчас, но вот этот забор… С улицы это не совсем заметно, а вот со стороны пруда, особенно зимой, хорошо видно, что лишь эти два участка разделяет забор. Интересно, что, у кого бы я ни спрашивала, никто не знает, почему Платон Иванович однажды осенью так отделился от соседей.
Я уже несколько лет подряд часто езжу в эту деревню в гости к подруге. И вроде бы: зачем он мне, этот забор? Но, видимо, потому, что вот никто в деревне так и не смог объяснить мне причину появления его между дворами мирных соседей, мне и хотелось как-то обо всем разузнать. И такая возможность мне вскоре представилась.
Однажды, когда я решила съездить к своей подруге, моим попутчиком из города как раз и оказался Платон Иванович. Мы разговорились. С первых минут нашей беседы я поняла, что Платон Иванович – умный мужчина. Мы говорили о том, о сем, а потом я все-таки спросила его о том заборе. Сначала дедушка категорически отказывался говорить на эту тему, сославшись на то, что не хочет, чтобы посторонние люди узнали подробности этой истории. Но я, как только могла, пыталась убедить его, что я – кремень и никому ни при каких обстоятельствах не расскажу о нашем разговоре (ну, вам-то я рассказываю, но имена я все изменила, сами понимаете).
И мужчина, немного поколебавшись, согласился поведать мне эту историю.
Началась она более десятка лет назад. У Платона Ивановича еще была живая жена. Его сосед Василий жил с матерью. Две семьи соседей дружили. Покойный отец Василия был когда-то лучшим товарищем Платона, поэтому после его смерти это горе еще сильнее объединило обе семьи. Женщины дружили между собой, а Платон, как мог, поддерживал семью товарища. Василий же дружил с его Сергеем и был Платону будто вторым сыном.
И так продолжалось до тех пор, пока Василий не привел во двор молодую жену. Он женился на учительнице, Галине. Сам же работал шофером в колхозе.
Молодая невестка с самого начала установила свои порядки: руководит в семье она, потому что и свекровь, и Василий по сравнению с ней – неучи. Она на каждом шагу подчеркивала, что она окончила институт, она грамотная и умная, поэтому все должны ее слушаться. Василий, влюбленный в Галину до умопомрачения, молча соглашался, а свекровь все терпела ради счастья сына. Уже реже они, соседи, ходили друг к другу, потому что не мог Платон Иванович на все это смотреть.
Через год свекровь умерла, а у Василия и Галины Петровны (она настаивала, чтобы ее дома так называли) родился первенец Игорек. Женщина стала полноправной хозяйкой во дворе. Ко всем в деревне, да и к своим соседям, она относилась свысока, не гнушаясь при случае снова подчеркнуть свой статус, показать, что они ей не ровня, потому что у Платона Ивановича сын и невестка работали в колхозе: он – трактористом, она – дояркой.
К тому времени у Платона Ивановича уже не было жены – она умерла. Поэтому соседи отдалились, каждая семья жила своей жизнью. Галина Петровна же, проходя мимо двора соседей, свысока кивала головой, здороваясь сквозь зубы.
Как-то 8 Марта соседский Игорек, которому было тогда где-то около пяти лет, зашел утром к Платону Ивановичу. Встал у порога и торжественно сказал: «Моя мама – культурная учительница, поэтому она прислала меня к вам передать подарок вашей тете Марусе – этот бузырек». И протянул Платону Ивановичу круглую бутылочку с духами. Его невестка Маруся еще не вернулась с утреннего доения на ферме, поэтому Платон Иванович подошел к Игорьку, поблагодарил за поздравление, взял у него тот «бузырек», а его угостил конфетами. Тут Игорек и разговорился. Он по-дружески рассказал Платону Ивановичу, что из этого «бузырька» мама душилась, пока он не стал пустым, а сегодня вот налила туда папин одеколон и сказала, что тетя Маруся – селючка репаная, она все равно не разбирается ни в чем…
Платон Иванович отдал Игорьку назад тот «бузырек» и попросил отнести его маме. Сам же не захотел никому портить праздничный день, а уже на следующий день зашел к соседям и громко, при всех сказал:
– Я вот так решил, Василий, отныне будешь ты в деревне Бузырьком – это чтобы не был дураком. Ты же, Галька, будешь Бузырихой. Если, Василий, тебе что-то непонятно – расспроси у своей великодушной женушки.
Деревня – это специфическая община, и насчет кличек – если уж кого-то как-то прозвали, то уже прозвище это не отлепить. Стоило Платону Ивановичу рассказать у магазина 8-мартовскую историю, то уж иначе как Бузырьками деревенские своих соседей и не называли. Василию, как это ни было ему неприятно, пришлось молча с этим смириться. Он против Платона Ивановича не мог слова сказать – совесть не позволяла. Он чувствовал, что Платон Иванович желает ему добра, хочет ему помочь поставить жену на место. Галине Петровне же он, наверное, доступно объяснил ошибку ее поступка, потому что она также молчала. Так и жили – каждая семья сама по себе, лишь сухо здоровались при встрече.
А года через два случилась та оказия, из-за которой Платон Иванович и поставил забор.
В том году погода с самой весны благоприятствовала урожаю. Поэтому и тыквы на огороде отцвели обильно и так густо навязались – лежали прямо друг возле друга.
Никто не видел, как маленький Витька, старший внук Платона Ивановича, взял большой гвоздь и «пронумеровал» еще маленькие тыковки. Да еще, кроме цифр, повыцарапывал на них имена: «Платон», «Сергей», «Маруся», «Витя», «Коля» (это его младший братишка). Ну а дальше тыквы росли себе, а с ними росли и те надписи-царапины. Тоненькие когда-то следы от гвоздика стали толстыми, в палец, буграми-шрамами, поэтому на огороде Платона Ивановича тыквы стали будто подписанными. Издалека эти надписи не были видны – тыквы как тыквы.
И вот как-то осенним утром, обходя свои огородные «владения», Платон Иванович увидел: что-то с тыквами не так. Вчера вечером всё было по-другому. Он-то уже привык к тем подписям, а тут какая-то другая картина. Если б не было тех надписей, то и не заметил бы – очень же много тогда их лежало. А так каждый же день к огороду мимо этого участка ходит, вот и заметил, что не стало двух тыкв с «Платонами», и с «Марусей» не досчитался, да и еще там кое-что теперь не так.
Платон Иванович очень удивился – никогда у них в деревне не было такого, чтобы кто-то тайком овощи воровал. Да еще и тыквы! У каждого на огороде сверкают разноцветными боками сотни своих. Да и дома́ люди не запирали, когда шли на огород или в магазин – вставлялась палочка в ручку двери, чтобы видно было, что дома никого нет, и всё.
Он стоял между этими тыквами и не мог понять, что случилось. Удивленный и растерянный, Платон Иванович пошел к своему дому. Ему совсем не жаль было тех тыкв, но как-то мерзко было на душе. И, уже проходя мимо участка соседа Василия, он увидел большую кучу тыкв, которые были снесены из соседского тыквища – у них тоже, как и у всех, в этом году их была уйма. И вдруг остолбенел. Аж споткнулся и едва не упал. На верхушке этой кучи красовалась тыква с какой-то надписью. Он подошел ближе и прочитал: «6 Платон». Рядом лежала тыква «4 Витя».
Дальше уже Платон Иванович не разглядывал – он прямо с огорода пошел к соседям, зашел в дом. Они как раз завтракали. Он же стал, растерявшись, не зная, что можно сказать в такой ситуации. Василий вскочил из-за стола. Он откровенно обрадовался приходу дяди Платона, стал приглашать его к столу. А Платон Иванович, шокированный тем, что недавно увидел, молча взял Василия за руку, потом подошел к столу, взял за руку его жену и повел за собой. Видимо, вид у него был такой, что те шли следом, не сопротивляясь. Когда свернули по тропинке к огороду, Галина Петровна стала вырывать свою руку. Но Платон Иванович крепко держал ее, и так они втроем подошли к тем злосчастным тыквам.
Василий все время по дороге спрашивал:
– Что случилось, куда мы идем?
Но, встав на своем огороде перед большой кучей тыкв и увидев между ними подписанные и, как он уже понял, чужие, он замолчал и стоял, глядя на ту кучу широко открытыми глазами.
Платон Иванович молча отпустил их руки и пошел в свой двор. Отходя, он услышал горькие слова Василия, адресованные супруге:
– Что же ты наделала? Как ты могла? Или тебе мало? Свои девать же некуда! Что же ты за человек такой?..
Об этой истории Платон Иванович тогда не рассказал никому, даже своим домашним. Ему было очень жаль Василия.
В ту же ночь все его тыквы были перенесены обратно и сложены в аккуратную кучку. А утром первым автобусом Платон Иванович поехал в райцентр и купил там штакетный забор. Заплатил он и за доставку, и за установку. На следующий день его привезли и установили там, где он показал – на меже между огородами.
Сын и невестка очень этому удивились, но ничего не сказали. Они хорошо знали своего отца и понимали, что на это есть какая-то веская причина.
Платон Иванович, который когда-то обещал своему товарищу не покидать Василия, быть ему за отца, очень сожалел, что парню так не повезло с женой. И этот забор он придумал лишь для того, чтобы как-то помочь Василию поставить жену на место, потому что слов она не понимала. И это ему удалось.
Платон Иванович и впредь никогда не касался в разговорах темы о своих соседях. Те тоже молчали. Но Галина Петровна теперь уже ходила по деревне с опущенной головой. Выходит, «бузырька» ей оказалось мало… Ну хоть забор теперь смог спустить ее на грешную землю, к людям.
Сейчас уже Василий – хозяин в своем доме и теперь он руководит своей женой.
