Зинаида и Нина дружили со времён учёбы в медучилище. Обе после его окончания отправились на работу в туберкулёзный диспансер, обеим дали служебные квартиры в доме для медработников. Так и стали соседками. Как по какому-то колдовству, обе овдовели в один год.
― Мы с тобой, Нина, точно проклятые, ― говорила Зинаида на похоронах своего Анатолия, который умер через два месяца после Нининого Валерия.
― И не говори, Зиночка, ― обнимая подругу, вздыхала Нина.
Дочери соседок тоже были подружками. Ходили в одну школу, потом одна за другой поступили в экономический вуз соседнего города, который был больше их крохотного городка в двадцать раз, и остались там жить. Домой Вика и Катя наведывались редко. Их матери спасались от одиночества сначала на работе, набирая побольше дежурств, потом, когда вышли на пенсию ― в общении друг с другом.
― Помнишь, Нин, когда мы с тобой только приехали сюда, к нам в общежитие Толя с Валерой пришли. Ты тогда шутила, что тебе нужно того, который пониже ростом, а мне ― повыше. И весь вечер кокетничала с моим Толей.
― Помню, конечно. Вышло же в точности наоборот. Тебе достался Толя, а мне с моим ростом в полтора метра ― двухметровый Валера.
― Да где ж он был два метра? Сто восемьдесят, наверно!
― Сто восемьдесят семь. А у меня ― сто пятьдесят пять. Он меня так и называл ― «полторашка».
― Да, особенно, как подопьёт, ― смеялась, вспоминая, Зина.
― Если бы не это «подопьёт», мы бы ещё с ним пожили вместе, ― грустно размышляла вслух Нина.
― Так и мой же от твоего не отставал.
― А знаешь, если бы я могла назад вернуться и начать всё заново, всё равно бы за него вышла. Любил он меня, хоть и водку тоже уважал.
― Да, неплохие у нас мужики были. Да время их сломало, девяностые. Тяжело было тогда всем. Вот они и не выдержали. Топили тревогу в бутылке, утонули в ней сами…
― Да… остались мы с тобой вдвоём ― Нина да Зина… Как в юности начали, так и старость встретили.
― Нет, ты, может и старая, ― в шутку запротестовала Зина, ― а я ещё ничего!
― Да кто ж против? ― засмеялась Нина. ― Ничего, конечно. Добавь ещё ― ничего своего! Волосы крашеные, зубы керамические.
― Не ври! У меня керамика только на двух жевательных стоит. А вот у тебя весь верхний ряд ― чистый фарфор!
― Зато он у меня простоит до самой смерти. А твои зубы ещё могут выпасть, и будешь ты настоящей сказочной старушкой.
― Ох уж эта старость… не так плоха она, как скучно в пустом доме. Хоть бы Катя родила мне внучат!
Тема внуков для обеих подруг была сложной. Дочери их неистово строили карьеру и не думали о замужестве. И Кате, и Виктории было уже далеко за тридцать. Отношения ни у одной не сложились. И одна, и вторая пробовали жить с какими-то мужчинами, разочаровались, оставили попытки найти любовь и стали строить свою независимость.
― Я Вике уже говорила: роди ты ребёнка от этого своего ухажёра. Она давай руками махать, отнекиваться, неловко ей стало за связь свою порочную. А мне уже и это не важно. Я же точно знаю: не родит, не успеет ― всю жизнь каяться будет. Вот наша Аня Письменцова родила дочку от Алексея Фёдоровича. Все знали, что он женат, но никто не осудил. Она Алинку родила и уехала из города от греха подальше. Зато у неё дочка есть! А вот недавно и она замуж вышла.
― Дочка?
― Анька!
― Ах, ну да… И я так считаю. Пусть бы хоть ребёнок был. Вот представь, Нинка: привезли бы нам девчонки малышню на лето. А мы с тобой обе по парку гуляли бы, как наши соседки, сидели бы в песочнице… Наши дети были маленькими ― времени на игры с ними не было. А вот сейчас бы с радостью возились с ними.
― Не береди душу! Я только об этом и молюсь Богу.
Но когда матери заводили речь о внуках, Катя и Вика лишь испуганно отнекивались и махали руками: какие, мол, дети? Обе работали в одной фирме, только в разных филиалах. Добились хороших должностей. Катя была главным экономистом. Вика руководила отделом продаж.
У обеих ― по ипотеке. Они особо не дружили после окончания школы, но по работе часто общались. К тому же когда одна из них ехала к матери, вторая передавала для своей какой-то гостинец. Хоть и редко наведывались в родительский дом, но матерей ни на день не забывали. Зная, что обе пенсионерки не позволяют себе ничего лишнего, Катя и Вика всё время передавали им запасы продуктов. Денег Зинаида и Нина у детей брать не хотели, а вот продукты приходилось принимать ― угощение, мол.
Так однообразно и безрадостно шла их жизнь на пенсии. Устав от одиночества, соседки даже думали устроиться на работу: и дело, и лишняя копеечка. Но их больницу как раз закрыли. А в ближайшей поликлинике вакансий не нашлось.
И вот как-то раз в обыденную жизнь соседок ворвалось, казалось бы, вполне стандартное событие: в опустевшую после смерти хозяйки квартиру этажом ниже въехал новый жилец.
Это был пожилой седовласый мужчина. Аккуратный, несмотря на возраст, подтянутый, сухощавого телосложения, невысокого роста. Вскоре соседки узнали, что зовут его Геннадием Владимировичем. Он был военным, давно овдовел, жил в своём доме, но решил его продать и переехать в квартиру: её проще содержать.
Геннадий Владимирович оказался очень общительным. Уже через три дня после переезда он пригласил к себе в гости на новоселье обеих соседок и ещё нескольких одиноких пожилых дам.
― Я прощу прощения: мой холостяцкий ужин не богат изысками. Надеюсь, вы оцените мои старания и простите, если что-то получилось не таким вкусным, как у вас.
Дамы были в восторге от всего: и от ужина, и от интерьера, и от хозяина. Геннадий Владимирович был вовсе не похож на замкнутого вдовца, но, несмотря на это, он был свободен.
― Это как-то странно. Такой мужчина и один! ― поделилась мыслями с подругой Нина после новоселья.
― Мне это тоже кажется подозрительным. И такой он весь весельчак. И обходительный. Но один.
Несмотря на подозрения, Зинаида и Нина стали наведываться к соседу под разными предлогами: то соли одолжить, то пирогом угостить. Он был гостеприимен, приветлив. Всегда приглашал войти, но никаких признаков симпатии ни к кому не проявлял. А соседкам, которые не могли знать отношения Геннадия к другим женщинам, казалось: он проявляет благосклонность к кому-то другому. Из-за этого подруги стали ревновать соседа друг к дружке.
― Что, Нина, снова ходила у Владимировича отвёртку просить? ― как-то спросила Зинаида, едва сдерживая раздражение.
― Хотела взять, да она ещё у тебя осталась. Ты ведь вчера за ней приходила?
― А что ты так переживаешь за чужие инструменты?
― Я не за инструменты переживаю, а за подругу радуюсь.
― И что тебя радует?
― Что сосед тебя так выделяет.
― По-моему, он больше тебе симпатизирует.
― С чего ты взяла?
― Ну, ко мне он точно равнодушен.
― Со мной тоже просто вежлив… ― вдруг поняла Нина. И засмеялась: ― А мы, дуры, придумали!
― Точно. Дуры, ― засмеялась и Зина.
― И всё-таки он загадочный…
Разгадать тайну обаятельного соседа удалось через месяц. Как-то раз к подъезду его дома подъехала карета скорой помощи. Оказалось, вызвал её Геннадий Владимирович.
Когда медработники уехали, Нина и Зина поспешили проведать соседа.
― Я через год-два слягу, ― сказал Геннадий. ― Давно болею. Врачи не могут меня особо чем-то утешить. Вот я и решил: переехать в квартиру, деньги за дом оставить на сиделку для себя. Сыновьям мои капиталы не нужны. Они у меня оба состоявшиеся люди. Жаль только, что не женатые…
― Вы, Геннадий Владимирович, имейте в виду: у нас с Ниночкой медицинское образование. Мы уж вас не оставим.
― Я вот поэтому ваш дом и выбрал: подумал, что здесь точно найду хорошую сиделку. Тут же сплошь медработники.
― А вы стратег! ― засмеялась Нина. Но на душе у неё было совершенно не весело.
Вскоре после этого происшествия к Геннадию Владимировичу наведались гости ― сыновья-близнецы. Они были так похожи, что соседки было подумали, что у них двоится в глазах. Потом узнали: отца приехали навестить дети ― Борис и Глеб.
― Надо же, какие имена вы им дали, ― удивлялась Зина в разговоре с соседом.
― Это не я. Покойная жена. Она у меня из семьи сельского дьячка. Тесть, Царствие ему Небесное, был очень верующим человеком. Говорил, что на войне его от смерти сама Богородица спасла. И Анастасия моя тоже всю жизнь икону за собой возила, во все гарнизоны, куда меня посылали.
В голосе Геннадия Михайловича слышались такая нежность и грусть, что Нина и Зина поняли: он любил жену и не мог представить на её месте кого-то другого.
― Какой человек! ― восхищённо делилась впечатлениями с Ниной Зинаида.
― Да, Зин. Ты знаешь, я решила: буду за ним ухаживать бесплатно.
― Я тоже тебе помогу. Времени у меня вагон.
Но Геннадий Владимирович держался молодцом всю зиму, до самой весны. Потом стал слабеть, а всё равно на улицу выходил. Сыновья, понимая, что отцу осталось не так много, навещали по очереди каждые выходные. Как-то раз заехали к нему оба. И в эти же выходные к матерям вдруг заглянули Катерина и Виктория. Оказалось, они с Борисом живут в одном городе. Сын Геннадия Михайловича любезно согласился отвезти соседок. В пути они раззнакомились. Стали общаться.
Летом Катя приехала к матери и попросила:
― Мам, знаешь, Глеб и Боря хотят пригласить нас с Викой на отдых, буквально на десять дней, в Турцию. Но переживают, что отец останется без присмотра. Вот меня просили узнать, не сможешь ли ты за ним приглядеть.
― Просили? Или просил? ― спросила Зинаида, с трудом скрывая свою радость за дочь.
― Борис просил, ― уточнила дочь. И по её голосу, нежному и смущённому, мать поняла: наконец у её Вики появилась настоящая любовь.
― Ты Боре скажи, чтоб ехал спокойно. Мы с Ниной глаз со свата не спустим.
― Мама! Ну с какого свата! Мы по-дружески…
― Хорошо. Езжайте! Отдыхайте.
Геннадий Владимирович держался все десять дней, а потом вдруг резко слёг: неожиданно стало сдавать сердце.
Сыновья приехали к нему сразу с самолёта. Вызвали врача. Ему пришлось серьёзно огорчить родных: медицина бессильна, Геннадий Владимирович не поднимется. Останется лежачим несколько месяцев. Порекомендовал нанять сиделку.
― Глеб, ты даже не начинай никого искать. Мы с Зиной обеспечим ему уход. У нас и времени хватает, и образование есть, и опыт. Не переживай.
― Спасибо. У нас с Борей есть ещё по две недели отпуска. Я свой сейчас заберу. Боря через месяц. Мы, конечно, будем с отцом по возможности, но ведь работа…
Геннадий Владимирович ушёл через год. До самого последнего вздоха он был в сознании.
― Спасибо, Нина, Зина, ― успел он поблагодарить подруг-сиделок.
А через год, стоя на могиле Геннадия Владимировича, Зинаида говорила:
― Это тебе спасибо, Гена. За сыновей, за зятьёв наших. Жаль, ты не дождался радости… Думаю, и ты был бы счастлив, как мы счастливы.
― Всю жизнь наш папа заботился о людях. И даже своей болезнью умудрился добиться счастья для своих детей, ― сказал Глеб.
― Достойный человек. И ушёл достойно. Нам так повезло, что мы были знакомы с ним, ― добавила Виктория.
Сыновья Геннадия Михайловича женились в один день. У обоих сложились счастливые семьи. И соседки-подруги Нина и Зина всё-таки стали счастливыми бабушками.
