Все началось, когда мой сын влюбился в одну девушку. Ее звали Оля, и я тогда восприняла подобные изменения в физиологическом и душевном состоянии сына довольно спокойно. Мальчику девятнадцать лет, имеет полное право! И даже когда как-то раз, придя с работы домой немного раньше обычного, я обнаружила Олю в постели у собственного сына, я особо переживать и расстраиваться из-за этого не стала. Только оставшись с сыном наедине, постаралась донести до Александра всю серьезность последствий подобного времяпровождения и объяснить, насколько большая ответственность лежит теперь на нем. С тех самых пор в ящике письменного стола у Сашки всегда располагался немалый запас контрацептивов, который я сама и пополняла по мере необходимости. Сын у меня один, и я привыкла заботиться о нем, что бы там с ним сейчас не происходило.
С Олей на тему ее взаимоотношений с моим сыном и особенно отношений в постельном режиме я разговаривать не решилась. Все же у девочки есть своя мама, которая непременно объяснит ей, что к чему. Так думала я и почти не волновалась по поводу происходящего. А потом на пороге моего дома возникла ярко накрашенная, с резким запахом парфюма мама Оли и принялась кричать на меня.
— Где ваш сын? Где этот ублюдок?!
— Почему ублюдок? Саша родился, как и положено, в браке. Это уже потом мы с его отцом развелись.
— А вы куда смотрите? Почему не следите за своим сыном?
— В каком смысле не слежу?
— Моя дочь беременна от этого троглодита!
— Да перестаньте вы обзываться! В чем дело? Кто вы?
— А что, у вашего отпрыска несколько подружек?
— Нет. Только Оля. И Саша ее очень любит!
— Так любит, что готов стать отцом?
Я вздохнула полной грудью и предложила гостье пройти в квартиру, чтобы поговорить в более спокойной обстановке. В висках стучало, и, мне казалось, мир вокруг стал каким-то неясным и расплывчатым.
— Поверьте, я и сама немало удивлена тому, что вы мне только сказали, — с трудом проговорила я. — Мне казалось, мой сын достаточно взрослый, и потом мы постоянно говорили с ним на эту тему.
— Вы говорили с ним? А что же тогда разрешали им заниматься этим самым у вас под носом?
— Нет, что вы?! Оля даже никогда не оставалась у нас на ночь, и я лишь однажды застала детей за этим занятием. И сразу же приняла меры по предотвращению того…, ну, того, что произошло.
— Кошмар какой-то! Моей дочери еще учиться и учиться, а тут такое! Ей рано становиться матерью!
— А что сама Оля по этому поводу думает?
— Не знаю, чем она там думает и думает ли вообще! Аборт я ей делать не позволю, первую беременность прерывать ни в коем случае нельзя.
— Да, я согласна с вами. Раз натворили наши дети дел, то пусть и ответственность прочувствуют.
Мы с мамой Оли «сложили оружие» под кухонный стол, ставший столом переговоров, и перешли к следующему этапу, то есть обсуждению свадьбы и прочих приятных хлопот. Расстались мы почти друзьями, и я даже в душе радовалась тому, что скоро стану бабушкой. Да, рановато, согласна, но что же сейчас поделаешь? Такие вещи иногда происходят, и не нужно делать из этого трагедию. Молодость на то и дана, чтобы совершать ошибки, к сожалению (а может быть, и к счастью!), мудрость является спутницей тех, кто уже вышел на финишную прямую своей жизни.
В тот же вечер у нас с сыном состоялся серьезный разговор. Таких бесед у нас с Сашей не было с седьмого класса, с того самого случая, когда мой ребенок потянулся вслед за компанией не слишком хороших друзей и чуть было не встал на путь, ведущий не в ту сторону. А именно, Саша, чтобы не показаться белой вороной, попробовал предложенные друзьями средства, повышающие яркость восприятия окружающей нас действительности. Курительные смеси, проще говоря. Тогда у меня получилось донести до сына все «прелести» той жизни, что ему грозит в случае, если он продолжит заниматься этой ерундой. Сейчас же моя задача была не менее тяжелой и не менее важной. Узнав о беременности Оли и грозящих в связи с этим переменах в его жизни, Саша откровенно струсил.
Сын признался, что они с Олей пренебрегли обстоятельствами лишь один раз, когда ездили отдыхать на природу в компании своих друзей. Страсть настигла их прямо в лесу во время прогулки вдвоем меж сосен и берез, а презервативы остались лежать где-то в дорожном рюкзаке вместе с вещами Саши. В общем, становиться отцом в столь раннем возрасте Саше не хотелось, но я строго скомандовала сыну: «Раз дорос до прогулок «меж сосен и берез», то будь мужиком! И если любишь кататься, то люби и саночки возить! Твой промах — твоя ответственность! А если прикинешься трусливым зайцем, то знай — ты мне не сын!». Ну и все в таком роде. Знаю, что я была не совсем права, но в тот момент мне так не хотелось видеть в своем сыне безответственного слюнтяя! И еще я представила саму себя на месте Оли. Я тоже забеременела еще до свадьбы, правда, я была уже гораздо старше их обоих. Но все равно! Если бы мой муж отказался тогда жениться на мне, что бы со мной стало?
В общем, позиция моя была такова, что я считала, раз ребенка Саша и Оля сделали вдвоем, то и расхлебывать все это тоже должны вместе. Мой сын, взяв себя в руки, смирился со своей судьбой, молодые планировали подать заявления в загс, а я нет-нет да и забегала то в магазин свадебных товаров, то в отделы детской одежды. Радостно волнительное чувство постепенно вытесняло из моей груди все страхи, возникающие по поводу того, что же ждет впереди моего сына. Сына, который, конечно, сам виноват, но все же относительно него — моего единственного сыночка, у меня были несколько иные планы и мечты.
И вот совершенно неожиданно наши молодые поссорились. И не просто поссорились, а расстались, как они любят сейчас говорить. На вопрос, что случилось, Саша, глядя мне прямо в глаза, произнес:
— Потому что Оля словно стрекоза, нашла себе другого!
— Как это? Она же носит твоего ребенка! Или тут есть какие-то варианты?
— Да нет, ребенок мой. В тот момент она с Юркой еще не была знакома.
— Так как же тогда?
— Ну как? Говорит, что влюбилась и ничего не может с собой поделать.
— Подожди, ерунда какая-то. А этот Юрка знает, что Оля беременна?
— В том-то и дело, что знает.
— И что? Ему все равно, что у нее будет ребенок от другого?
— Может быть, и не совсем все равно, но Юрка тоже страшно влюблен и, по крайней мере, сейчас строит из себя героя.
Я обхватила голову руками, пытаясь вникнуть в смысл всего происходящего. Посидев так пару минут, я с надеждой посмотрела на Сашу и спросила:
— Сын, а может это все действие гормонов и скоро Оля опомнится?
Но Оля так и не опомнилась. Через некоторое время она и этот невесть откуда взявшийся Юра подали заявление в загс и стали готовиться к свадьбе. Я пыталась поговорить с матерью Оли, но та заявила, что ей без разницы, кто будет отцом этого ребенка, лишь бы ее дочь была замужем на момент его рождения. Мой сын Сашка тоже как-то быстро отошел от подобного предательства и зажил своей обычной жизнью, будто ничего особенного и не случилось. Одна я пребывала в ужасном расстройстве и все никак не могла прийти в себя. Как же так, мою внучку будет растить совершенно чужой человек, и ни я, ни мой сын не будем иметь к этому никакого отношения? Все это казалось мне ужасно неправильным, и я не оставляла попыток переубедить Олю и изменить таковое ее нелепое решение. Однако каждая моя встреча с несостоявшейся снохой заканчивалась одним и тем же, Оля твердила, что она больше не любит моего сына и что ее настоящая любовь — тот парень, который согласен принять Олю вместе с ее ребенком.
Мне ничего не оставалось делать, как смириться с таким положением дел, но неожиданно для меня самой, внутри меня возникли самые нежные чувства к ребенку, которого носила Оля. Я никак не могла справиться сама с собой и перестать думать о моей внучке. Я покупала одежду для еще не родившейся малышки и складывала ее к себе в шкаф, я смотрела бесконечные телепередачи, где рассказывалось, как ухаживать за новорожденными и прочее. Это было словно умопомрачение, но, видимо, именно так чувствуют себя новоиспеченные бабушки. Словно без их участия земля уже не сможет крутиться!
В скором времени Оля вышла замуж за своего Юру. К счастью, женщина, что носила мою внучку, была довольно не гордым человеком и изредка снисходила до того, чтобы поговорить со мной по телефону. Так я узнала, что Оля отправилась в роддом и страшно переживала за нее и за девочку, всю ночь не сомкнула глаз, пока не появилась на свет наша Верочка. Узнав о том, что Олю с дочкой выписывают, я попросилась прийти в роддом познакомиться с внучкой. Оля не возражала. И вот я держу ее на руках, мою маленькую, крохотную радость! Она, моя девочка, глядит на меня своими васильковыми глазками. Мне кажется, что это длится всего одно мгновение, но сквозь переполняющее меня всеобъемлющее счастье пробивается голос матери малышки:
— Любовь Валентиновна, отдайте ребенка отцу!
Малышку у меня отобрали почти силой и передали в руки высокому, словно жердь, Юре, мужу Оли, а вовсе не отцу моей Верочки! После этого случая Оля почти не позволяла нам с Верой видеться. Мне наши свидания от случая к случаю уж точно казались невыносимо редкими. Вера успевала за то время, пока мы с ней не виделись, очень вырасти, и я больше наблюдала за ее возрастными изменениями по фото, чем в живую.
От всего этого я чувствовала себя очень несчастной и частенько по ночам лила слезы в подушку. Мой сын тем временем стал встречаться с другой девушкой, и на этот раз отношения у них были вполне серьезными. Саша даже сам заговаривал о свадьбе, и я видела, как сын дорожит своей новой избранницей.
Мои подруги и родственники пытались внушить мне то, что я веду себя неразумно. Зачем долбиться в закрытую дверь, когда в скором времени у меня, скорее всего, появится другой внук или внучка? Но я ничего не хотела слушать. Я всем сердцем любила мою Веру, и никто другой мне был не нужен!
Верочке исполнился один годик, когда на пороге моей квартиры появилась Оля с ребенком на руках.
— Любовь Валентиновна, я могу войти? — робко спросила она.
— Конечно, Оленька! Проходите!
Я так обрадовалась, увидев внучку, что и не задумалась о причинах, по которым Оля впервые сама пришла ко мне. А новости у Оли были самые неожиданные, поражающие воображение и неподдающиеся никаким логическим объяснениям. Оля сообщила, что вновь влюбилась и разводится со своим мужем! Ее новый избранник к чужому ребенку относился не настолько лояльно, как предыдущий супруг, и поэтому Оля решила оставить пока Верочку со мной.
— Это ненадолго, Любовь Валентиновна, — скороговоркой говорила Оля, — Артем привыкнет к мысли, что у меня есть дочь, и мы заберем ее, обязательно заберем. Вы же не против, чтобы Вера пожила у вас немного? Я просила свою маму взять Веру, но мама не соглашается, говорит, сама родила, сама и воспитывай. А вы так любите Веру, как никто другой! А? Что скажете, Любовь Валентиновна? Сможете вы помочь мне и оставить у себя Веру, пока все устаканится?
Что сказать? Да я в тот момент была самым счастливым человеком на свете и готова была расцеловать того самого незнакомого мне Артема! Естественно, я понятия не имела, что буду делать с работой и что скажет по этому поводу мой сын. Но плевать я на все хотела! Вот она! Сидит передо мной, засунув палец в рот, и улыбается мне одними глазами! Моя радость, мое маленькое солнышко, моя внучка! И я теперь могу целовать и обнимать ее хоть целые сутки напролет!
— Не переживай, Оленька, недолгое время я справлюсь, — загадочно проговорила я, стараясь, однако, не показать собственной радости. Ольга все же мать этого ребенка, и я не хотела, чтобы она совершенно расслабилась и забыла о дочери в объятиях нового своего возлюбленного.
Проводив Олю до дверей, я запрыгала от радости. Потом взяла внучку на руки и принялась думать, на какое время мне хватит моих сбережений и смогу ли я договориться с начальством об отпуске длиной минимум в полгода, пока не устрою Веру в ясли?
То, что я оставила у себя Веру, многие мои знакомые восприняли в штыки, и особенно недоволен был этим фактом мой сын. Правда, за месяц до появления в нашем доме Верочки, мой сын съехал на съемную квартиру. Они с Таней, его новой девушкой решили пожить вместе, чтобы проверить свои чувства. Саша не то чтобы осуждал меня, он и сам хорошо относился к Вере, но сын считал, что это неправильно позволять матери Веры вытворять подобные фокусы, спихнув при этом на меня собственного ребенка. Безусловно, и Сашка, и все мои знакомые были правы, но что же я могу поделать? Я люблю Веру и не могу позволить, чтобы она жила вместе с мамой-стрекозой, которая… А слушайте дальше!
Когда Вере исполнилось два с половиной года, ее мама встретила Тимура. Потом у нее были Вова, Сергей и Алик. С Аликом Оля прожила дольше всех, и от него у Оли родился сын Степа. Но и там что-то пошло не так и Оля осталась одна с ребенком. Мои подруги, смеясь, спрашивали, не планирую ли я взять к себе и этого мальчика, но я лишь печально улыбалась в ответ. Я не осуждала Олю, боже упаси! Мы довольно часто виделись с ней, когда Оля приходила проведать Веру, и я понимала, женщина меняет мужчин как бы не нарочно, не с какой-то выгодой. Просто Оля слишком влюбчива и не может справиться сама с собой. Между прочим, мама моей внучки и сама расстраивалась по этому поводу, плакала у меня на плече, встретив очередного возлюбленного, и называла себя разными нехорошими словами.
До того как у Оли родился сын, она несколько раз пыталась забрать к себе Верочку. Но Вера уже так привыкла ко мне, что жить с матерью ни за что не хотела. Тогда мы с Олей вместе решили не травмировать ребенка и оставить все как есть. Подрастет, пусть сама решает, с кем ей жить.
Время шло. Мой сын Саша и Таня уже давно были женаты и жили в другом городе, в двухстах километров от нас с Верой. У них тоже были дети, двое замечательных мальчишек. Конечно, с Верочкой мы были намного ближе, чем с ее родными братьями по отцу, но все равно и моих внуков я тоже всегда очень любила.
Вере было одиннадцать лет, когда ее мама Оля снова вышла замуж. На этот раз я свою несостоявшуюся невестку совсем не узнавала. Оля полностью изменилась, встретив своего нового мужа Андрея, она одевалась иначе, ее речь стала более правильной, и, как бы это странно ни звучало, Оля, казалось, стала серьезной. Стрекоза сложила крылья и перестала передвигаться со скоростью ветра, постоянно меняя свое направление. Как этому Андрею удалось так повлиять на нее, или это просто Оля внезапно повзрослела, мне было невдомек. Но только мама моей внучки Веры теперь все чаще заговаривала о том, чтобы забрать к себе свою дочь.
— Любовь Валентиновна, я так по ней скучаю, когда долго не вижу! Вера стала такая большая и рассудительная, так хочется, чтобы она постоянно была рядом! — повторяла Оля всякий раз, когда приходила к нам в гости.
Я заметила, что и Вера стала тянуться к матери. Девочка взрослела, и ей было намного интереснее обсуждать с Олей каких-то современных певцов, о которых я даже не слыхивала, чем читать со мной книжки или ходить в художественную галерею. Сначала я этого не понимала, и мне было страшно обидно от того, что Вера все время болтает по телефону со своей матерью. К тому же, я старалась особо не размышлять над возможными изменениями в нашей жизни.
До того как я случайно услышала тот разговор, мне казалось, внучка сама не желает ничего менять и даже не думает о том, чтобы перебраться и жить с матерью и ее новым мужем. Оля в тот день пришла к нам в гости вместе со своим маленьким сыном Степой, и я решила приготовить для них всех блинчики. Пока я возилась на кухне, дети и Оля сидели в комнате Верочки, и оттуда доносился их смех. Я в душе радовалась тому, что им так весело, и даже счастливая напевала себе под нос. Хорошо, когда все хорошо и нечего накручивать себя всякой ерундой, внучка со мной, а то, что Вера так прекрасно ладит со своей мамой, это как раз наоборот неплохо. Бабушка это одно, а мать есть мать, и от этого никуда не денешься. Дети готовы простить своим мамам все на свете, лишь бы можно было вот так смеяться вместе с мамой и болтать с ней о всякой чепухе.
Первая партия блинов была готова, и я решила побаловать ребят и отнести угощение им прямо в комнату, чтобы им всем было еще веселее. Пусть и перепачкают все вокруг, ничего, потом приберусь. Дверь в комнату была приоткрыта, и я услышала, как Вера сказала, обращаясь к матери:
— Мам, я не знаю, как оставить бабушку одну, расстроится она сильно.
— Но сама ты этого хочешь, хочешь жить с нами, со Степкой?
— Больше всего на свете, мамуль! Только бабушку жалко!
Вера и Оля замолчали, а я, замерев в коридоре еще на несколько секунд, натянула на лицо улыбку и вошла к ним в комнату с подносом в руках.
Что мне делать в этой ситуации, я не знала. Внучка хочет жить со своей мамой, но каково будет в этой семье моей Верочке? Сама она, конечно, этого не понимает, мала еще, чтобы задумываться о нелегкой судьбе не родных детей, какими они оба со Степкой приходятся новому мужу их матери, Андрею. Мне же нельзя было не думать об этом. И хотя сердце мое разрывалось от боли каждый раз, когда я думала о том, что мне придется жить одной без Верочки, я старалась не жалеть саму себя, а заботиться только о благополучии ребенка.
Для начала мне показалось уместным иногда отправлять Веру к матери, чтобы понять, насколько ей там будет комфортно. Первый раз, проведя у Оли и ее мужа все выходные, Верочка вернулась, пребывая в полном восторге. Она не замолкая, рассказывала мне о том, как весело провела время, и о том, какой дядя Андрей добрый. После следующего раза, побывав в гостях у своей мамы, Вера приехала еще более радостной. Только на этот раз ее радость была с оттенком грусти, и внучка призналась, что ей совсем не хотелось уезжать от них.
Я долго решалась на это, но, в конце концов, заставила себя и попросила Олю взять к себе Верочку на целых три недели. Мне давно предлагали путевку в санаторий, но я не могла позволить себе такой длительный отдых, пока Вера была сугубо на моем попечении. Я и сейчас ни за что бы не оставила внучку, но теперь ситуация изменилась. Сейчас Вере была нужна не я, а ее мама и братик. И даже этот добрый дядя Андрей, готовый стать ее отчимом, наставником и, похоже, другом. Не скрою, я и сама, познакомившись с мужем Оли Андреем, была о нем довольно высокого мнения. Если бы он влюбился не в нашу стрекозу, а в кого-то другого, я однозначно сказала бы этой женщине: «Береги его как зеницу ока, рыцари и принцы на земле все вывелись, а тебе похоже достался раритетный экземпляр!». Вот только в случае с Олей, которая всю жизнь порхала с одной кувшинки на другую, мне думалось, это был бы бесполезный совет. И этот факт больше всего беспокоил меня, особенно когда я размышляла над тем, можно ли матери Веры доверить ее же собственного ребенка.
Тем временем известие о том, что она проведет целых три недели вместе со своей мамой, привело Веру в полный восторг. А я лишний раз убедилась, что нельзя быть такой эгоисткой и считать себя всезнающей и ведающей все наперед особой. Кто знает, как сложится наша дальнейшая жизнь? В конце концов, никто не сможет помешать мне забрать внучку назад, если ее мать полетит дальше в поисках новой цветочной клумбы.
Я оставила Веру на попечение ее матери и отправилась отдыхать. Ну как отдыхать? Весь мой так называемый отдых сводился к тому, что я посещала все предлагаемые в этом заведении процедуры и с постным лицом наблюдала за тем, как веселятся другие. А еще я украдкой плакала, представляя, как там сейчас без меня моя девочка. Мне не хотелось ни с кем разговаривать и тем более объяснять причину моей печали. В лучшем случае люди начали бы судачить и обсуждать мою жизнь и жизнь моей внучки, а мне это точно не было нужно.
Поэтому, когда у меня над ухом раздался зычный голос, обращающийся ко мне, я поморщилась и нехотя подняла голову, посмотрев на мужчину, который приглашал меня танцевать! Танцевать! Ну о каких танцах может идти речь, когда в моих глазах скопилось столько невыплаканных слез? Я и в танцзал-то пришла не по своей воле, соседка по комнате настояла на этом, а я согласилась только в надежде улизнуть отсюда при любом удобном случае.
— Свиридова? Это ты или у меня старческие галлюцинации?
Я невольно прыснула, услышав слова гражданина, пытающего ангажировать меня на танец.
— Точно! Свиридова! А я все думаю, кого мне напоминает эта печальная женщина! Ты в курсе, что тебя здесь так прозвали?
— Как? — продолжая улыбаться во весь рот, спросила я.
Передо мной стоял мой одноклассник Кеша Князев. Вернее, то, что от него осталось. В школе Иннокентий был таким пухляком, что занимал сразу два стула, а сейчас он выглядел вполне стройным, разве что живот немного выпирал вперед.
— Свиридова, ты что здесь делаешь, вообще? — задал нелепый вопрос мой бывший одноклассник.
— Пытаюсь пережить этот вечер, как видишь.
— Что такое? Тебе танцы не нравятся? А раньше ты первой заводилой была! Помню, как в восьмом классе ты дралась с Лариской Корякиной за лучшее место на танцполе, которое находилось возле сцены.
— Князев, перестань меня смешить, пожалуйста! — с трудом сдерживая улыбку, проговорила я.
Едва Кеша появился из ниоткуда, я не переставала улыбаться, а это было несколько неуместно в моей ситуации.
— Еще чего! Я рассмешил печальную женщину! Да мне полагается награда за такое!
— Чего ты заладил про печальную женщину?! Ничего я не печальная, просто…, просто…
Я замолчала, не в силах объяснить причины собственной грусти. Не пересказывать же на самом деле однокласснику Кеше все то, что происходит сейчас в моей жизни?
Кеша, словно и сам догадавшись, что я не хочу говорить о собственных переживаниях, благодаря которым окружающие так странно прозвали меня, сменил тему и заговорил о радостях пребывания в этом санатории. Мы очень мило поболтали с ним в тот вечер и даже целых два раза потанцевали под песни нашей молодости. В общем, я ушла с танцев, что каждый вечер скрашивали досуг отдыхающих, только в полночь, точно Золушка, сославшись на то, что мне мол «пора».
Удивительно, но в обществе Иннокентия Князева я совершенно забывала грустить и думать о внучке. Вернее, думать о Верочке и рассказывать своему бывшему однокласснику всякие истории, связанные с ней, мне было приятно, а печаль в это время будто уходила куда-то на задний план. Оставшееся время отдыха Кеша ходил за мной, точно хвостик, да, собственно, я и сама была не против нашего общения. Князев уже десять лет как был вдовцом, у него было две взрослых дочери и два маленьких внука. Так что нам было о чем поговорить.
К тому моменту, когда пришла пора возвращаться домой, Кеша уже знал всю мою историю и на прощание сказал мне такие слова:
— Люб, ты все делаешь правильно! Пускай твоя внучка поживет с матерью, раз она сама этого хочет. А ты будешь выполнять роль страховочной лестницы, и если что-то пойдет не так, ты всегда будешь рядом.
— Спасибо, Кеша, мне было приятно увидеться с тобой! — с улыбкой проговорила я и поцеловала бывшего одноклассника в щеку.
Вернувшись домой, я, наконец, решилась откровенно поговорить с внучкой обо всем, что меня тревожило. На этот раз Вера сама призналась мне и поведала о том, что мечтает жить с мамой, но боится сказать мне об этом, потому что не знает, как я восприму такое ее желание. Тогда я постаралась успокоить внучку, сказав ей такие слова:
— Вер, в этом нет ничего такого, да и я у тебя большая девочка, справлюсь без тебя. То, что ты будешь жить с мамой, скорее более правильно, нежели то, как было до этого. И потом, ты же не в другую страну переедешь, а всего лишь в другую часть города. Будем чаще ходить друг к другу в гости. А если ты когда-нибудь захочешь снова жить со мной, я всегда буду тебе рада. Договорились?
Внучка бросилась мне на шею и прошептала:
— Ты у меня самая любимая бабушка! Ты знаешь об этом?
— А то! Это потому, что я тебя люблю! И очень сильно!
Так я отпустила свою маленькую девочку в другую жизнь, ту, что на данный момент была для нее желанна. И я ни разу не пожалела о таком решении. Оля и Андрей вот уже десять лет счастливо живут вместе. У них родилась общая дочь Кристина, но и после этого Андрей не перестал хорошо относиться к детям своей жены. Моя Верочка ни разу не пожаловалась мне на то, что в ее семье ей живется плохо, даже в подростковом возрасте между ней и ее родителями все было гладко. Вера просто обожает своих младших брата и сестру, а когда Кристинка была маленькой, наша Вера просто души в ней не чаяла и постоянно нянчилась с ней.
Что до меня, то я даже не успела почувствовать своего одиночества, когда Вера переехала к матери. Буквально сразу по моему возвращению из санатория мой бывший одноклассник Кеша принялся заваливать меня сообщениями. Интересовался моими делами и моим настроением, тем, как живет моя внучка и всем, всем. Я даже иногда уставала отвечать на его длиннющие послания, но каждый раз переписка с Кешей заставляла меня улыбаться. А потом Кеша неожиданно приехал в гости…
***
Представляете, через месяц моя внучка Вера выходит замуж! Замуж! И я была бы страшно рада этому факту, если бы не одно обстоятельство. Вот уже десять лет, как мой бывший одноклассник, свалившийся мне на голову в момент моего отчаяния, пытается сделать меня своей женой. А на этот раз у него появилась сообщница в лице моей внучки, которой отчего-то взбрело в голову, что будет гораздо веселее отметить две свадьбы в один день. Я, честное слово, сколько могла, противостояла им обоим. Даже пыталась искать помощи и сочувствия у своего сына и матери Веры Ольги.
Но все словно сговорились против меня! А я не понимаю, ну какая из меня невеста? Я уже несколько лет как получаю пенсию от государства и, судя по всему, в ближайшие год-два стану прабабушкой! Только эти мои доводы никого не интересуют, и вот в моем шкафу уже висит нежно-голубое платье, которое, как сказала моя внучка, подходит к моим глазам. Глядя на это платье, я волнуюсь так, что у меня трясутся колени! Бабушка и внучка, две свадьбы в один день! Работники загса, я уверена, очень повеселятся! Но отступать уже поздно, да и нужно ли? Могу я почувствовать себя счастливой?! Пусть даже под смех окружающих, до которых мне, в сущности, нет никакого дела. Горько, так горько! В добрый час!
