Никита сидел на кровати в одних трусах, спустив ноги на пол. Ему снова показалось, что мать зовёт его.
— Никита, сынок… Никита…
Почти каждую ночь просыпался от её голоса. Понимал, что не могла она звать его, потому что три недели назад умерла. И всё равно садился, слушал, ждал.
Последние полгода она не вставала. Никита работал дома, чтобы быть с ней рядом. Пробовал нанимать сиделку, но через три дня та сбежала, прихватив с собой все деньги и мамины золотые украшения. Больше он не рисковал.
Работая за компьютером, прислушивался, по первому зову бежал к матери. Уставал так, что иногда засыпал прямо у монитора. В ту ночь он так же проснулся от её голоса, бросился в её комнату. Но она уже не дышала. Он заплакал и всё просил у неё прощения за то, что вместе с горем испытывал и облегчение. Отмучилась. Свободен.
Но вот уже три недели он жил один, а радости не чувствовал, только тягостное одиночество и пустоту внутри.
Она была весёлой и моложавой. Напевала, когда гладила бельё или убиралась в квартире. Казалось, всегда будет такой. Никита не мог представить, что она будет тяжело умирать.
Спать уже не хотелось. Он посмотрел на часы – половина седьмого. За окном застыла серая осенняя муть. Она каким-то чудом проникла и в комнату, стёрла до полутонов все краски. Тихо, пусто, сумрачно.
Ему казалось, что он тоже стал серым, неживым. Никита встал, оделся и подошёл к дверив её комнату. Он заходил туда после её смерти всего один раз, когда выбирал в шкафу ей платье. Резко открыл дверь и вошёл. В нос ударил знакомый застоявшийся запах лекарств, мочи и измученного болезнью тела. Стараясь не смотреть на пустую смятую постель, подошёл к окну, отдёрнул штору и открыл настежь.
В комнату ворвался свежий влажный воздух вместе с шумом просыпающегося города. И странным образом комната ожила, краски стали ярче и чётче. Никита ощутил прилив сил. Он сорвал с кровати постельное бельё, стараясь не вдыхать невидимую пыль, бросил на пол. Туда же полетел материн халат, висевший на спинке стула в ожидании, что она встанет и наденет его. Набралась большая куча. Никита отнёс её в ванную, запихал в стиральную машину.
Вернулся в комнату с мусорным ведром и одним движением руки смахнул в него с табурета, стоявшего у кровати, множество пузырьков и упаковок с таблетками. Туда же отправил и стакан, из которого поил мать.
Накрыл кровать покрывалом, выбросил всё лишнее, вытер пыль и вымыл пол. Комната не ожила, но дышать в ней стало легче. Воодушевлённый результатом, он разошёлся так, что убрал всю квартиру.
Посмотрел на дело своих рук и довольный подошёл к окну, пока на плите грелся чайник. Словно заразившись его жаждой деятельности, солнце тоже решило прорвать пелену облаков. Вдалеке показалась рваная полоска голубого неба, в которую прорывался солнечный свет. Настроение поднялось.
В холодильнике было пусто. Никита не мог вспомнить, что ел в последние дни, и ел ли вообще. Мать была слаба настолько, что ела только жидковатую протёртую пищу. Сил, чтобы готовить для себя что-то другое, у него не оставалось, нехотя ел то же, что готовил для мамы. Потом какое-то время доедал то, что осталось от поминок. Но сейчас в холодильнике стояла только наполовину опустевшая литровая банка солёных огурцов, с плёнкой плесени на поверхности рассола. Да ещё бутылка с остатками прокисшего молока. Никита отправил всё это в пакет с мусором.
Пришлось довольствоваться чашкой крепкого кофе. Но от него в желудке стало противно. Никита накинул куртку, положил в карман карточку и пошёл выбрасывать пакет с мусором. На обратном пути зашёл в магазин и купил хлеб, молоко, пачку макарон, полпалки колбасы, яблок… Он бы купил всё, что захотели глаза, да сдержался.
Дома поставил вариться макароны, а сам жадно съел два бутерброда с колбасой. Чутким ухом уловил, что машина перестала стирать.
Всё бельё не уместилось на верёвках в ванной. Балкона у него не было, сушилки тоже. Никита почесал затылок, соображая, куда развесить бельё. Вариант один — натянуть верёвку в комнате. Прихожая и кухня слишком малы для этого. Ну и что? Всё равно к нему никто не придёт, а бельё через несколько часов высохнет. Теперь нужно найти верёвку. Моток нашёлся в тумбочке в прихожей, куда мать складывала разную мелочевку «на всякий случай», которую жалко было выбросить, и где лежали инструменты, необходимые для бытового ремонта.
Некстати вспомнил Наташу. Была у Никиты девушка. Встречались два года. Мама не возражала против свадьбы, но Никита не торопился. Он и сам не знал, почему. Любил, но тяготился ею, когда много времени проводили вместе. Наташа часто заводила разговоры о свадьбе, планировала их будущее. Может быть, именно это и раздражало его в ней — её расчётливое планирование.
Мама говорила, что если он не женится сейчас, то не женится никогда. И Никита сдался. Но тут мама заболела, Наташа сама отложила свадьбу. Кому охота ухаживать за больной свекровью?
Первое время она приходила, сочувствовала, помогала готовить. Потом стала звонить, ссылаясь на занятость. С каждым днём телефон всё реже звал к себе, а потом и вовсе замолчал. А ему самому звонить было некогда, да и о чём говорить? Всё и так понятно.
Никита позвонил Наташе, сказал, что мама умерла, позвал на похороны. Она посочувствовала вяло, но так и не пришла. Честно говоря, он не жалел.
Никита осмотрелся. Так, один конец привязать к трубе у окна, а другой… Никита нашёл в тумбочке в прихожей гвоздь и вбил его в угол дверной коробки. Слава богу, они с матерью не меняли старые деревянные двери, выкрашенные белой краской, на новомодные из ДСП. Похвалив себя за находчивость, он влез на табурет и стал привязывать верёвку к трубе.
«Интересно, она выдержит вес моего тела? – Никита даже опустил руки. – Уф, придёт же в голову».
За дверью раздался стук каблучков. В соседней квартире недавно поселилась молодая девушка. Он видел её один раз. Раньше в квартире жили пожилые супруги. На всё лето они уезжали в деревню, а этой осенью решили не возвращаться в город, а сдать квартиру. Чего ей зря пустовать, да и деньги не лишние. Незадолго до смерти матери соседка заходила, предупредила на счёт квартирантов, и они с мужем уехали.
Никита и раньше слышал, как хлопала соседская дверь, стучали каблучки, потом щёлкал замок железной двери тамбура. Через несколько часов девушка возвращалась домой и все звуки повторялись в обратном порядке. К ней никто не приходил, по вечерам она не выходила из дома. А в тамбуре стойко держался запах её духов.
На абитуриентку не похожа, возраст не тот. На приезжую тоже. Он просто отмечал это, не придавая никакого значения. Познакомиться не рвался. Не до того ему было.
Но сейчас каблучки замерли в тамбуре, у его двери. Никита стоял на табурете и ждал, прислушиваясь. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату робко заглянула стройная симпатичная девушка. Она уставилась на Никиту округлившимися от удивления и страха глазищами.
Он запоздало сообразил, что стоит на табурете с верёвкой в руках, что его намерения могут быть истолкованы неверно.
— У вас дверь открыта, — сказала девушка. — Извините, что отрываю вас от важного занятия, но не могли бы вы мне помочь?
Никита соскочил с табурета и подошел к девушке. Она отступила на шаг назад. И не удивительно. Он знал, что выглядит плохо, своим видом мог напугать кого угодно. Несколько дней не брился, отросшие волосы всклочены, под глазами круги, щёки ввалились. Коленки на спортивных штанах вытянуты, а футболка вообще с дыркой на боку и пятном на груди. При виде него в голову могла прийти только одна мысль — он устал от жизни и готов свести с ней счёты.
— Что случилось? — спросил Никита неприветливо.
— Я, кажется, ключи от квартиры потеряла, — упавшим голосом сказала девушка и начала рыться в сумочке.
Никита недоверчиво смотрел на неё. Как-то же без ключа она умудрилась открыть дверь в тамбур? Или он и её не запер? Всё может быть.
-Нет. – Девушка подняла на него красивые глаза. – Как я теперь домой попаду?
— Позвоните в жилконтору и вызовите слесаря, — продемонстрировал чудеса сообразительности Никита.
— Так воскресенье же, — ответила девушка.
Воскресенье? Никита потерял счёт дням и недели.
— Ну хорошо, попробую открыть. — Он порылся в тумбочке, достал инструменты, какие могли ему понадобиться, и стал ковыряться в замке.
Затылком чувствовал, что она стоит за спиной и сверлит его глазами. Обернулся.
— Вы так и будете стоять над душой? Подождите в моей квартире. Там, наверное, кофе ещё не остыл.
Девушка потопталась немного, потом каблучки её затихли в его квартире. Он возился час, раскурочил замок и отрыл дверь. Когда он, порядком измученный и вспотевший, сообщил девушке, что путь в её квартиру свободен, она довольно сухо поблагодарила его, но уходить не спешила.
— У вас курить можно? – спросила она.
— Курите, — разрешил Никита и открыл шире окно.
Девушка порылась в сумочке и достала пачку сигарет. Смутная догадка переросла в уверенность, что ключи она не теряла. Он услышал явное их позвякивание в сумочке. «Подумала, что я конченый неудачник, и решила пожертвовать замком ради того, чтобы не дать мне свести счёты с жизнью», — понял Никита, но ничего не сказал. И тут он вспомнил про бельё в машине. Залез на табурет, привязал конец верёвки к гвоздю над дверью, принёс таз с бельём и стал развешивать. Девушка наблюдала за ним, не думая уходить.
— Я знаю, у вас мама недавно умерла, — сказала она.
— Да, три недели назад. Маму жалко, но я не собирался вешаться, если вы об этом. Я вам показался рефлексирующим идиотом?
— Так и есть, — просто подтвердила она.
— Завтра слесаря вызовите, пусть новый замок поставит. Этот я сломал, — сказал Никита, чтобы скрыть своё смущение от её искренности.
— Хорошо. Я мясо утром пожарила, а мне одной не съесть. Будете? – вдруг предложила она.
— Зачем тогда жарила? Странная вы девушка. Буду, — согласился неожиданно для себя Никита.
— Меня Елена зовут, — представилась она полным именем. – Ну что, ко мне пойдём или я сюда сковороду с мясом принесу?
— Лучше к вам. Мне не помешает сменить обстановку. Я сейчас душ приму и приду, — сказал Никита, стоя с тазом в руках.
Когда Елена ушла, Никита тщательно побрился, принял душ, сгибаясь, чтобы бельё не елозило по голове, надел чистую рубашку и джинсы. Глянул на себя в зеркало и нашёл, что он почти красавец.
Когда Никита пришёл к Елене, по квартире витал умопомрачительный аромат жареного мяса, на кухонном столе уже стояла тарелка с салатом, бутылочка вина и два бокала. Никита сглотнул. Елена заметила и усмехнулась. Они ели, болтали обо всём ни о чём, стараясь не касаться больных для обоих тем, легко перешли на «ты».
— Никита, когда ты последний раз просто гулял? Дождя нет, на улице тепло, — предложила Елена.
— Не помню, — согласился Никита.
— Только уберу со стола и вымою посуду, — сказал Елена и встала у раковины.
Никита заметил, что Елена расставляла тарелки на сушилку в определённой последовательности, строго по размеру, чашки так, чтобы ручки смотрели в одну сторону. Она повесила полотенце строго посередине перекладины. Потом подумала и нервно сдвинула его в бок.
— Почему квартиру снимаешь? На студентку не похожа, на приезжую тоже.
— Я от мужа ушла. К родителям решила не возвращаться. Муж очень нравится маме, будет уговаривать вернуться к нему, — просто ответила она.
— Вот как? Что, сильно достал своей аккуратностью?
— Как ты узнал? – удивились Елена.
— Да ты посуду по линейке выстроила, полотенце ровно повесила.
— Наблюдательный. Я не смогла жить с ним. Он считал, что каждая вещь должна лежать на своём месте. Дисциплина и порядок – основа жизни, — Елена понизила голос, передразнивая мужа. — Он патологический чистюля. Даже сексом занимался чётко, ничего лишнего, как машина.
— Да уж, скучно с таким жить, — посочувствовал Никита.
— Не то слово. Если что-то не так, он злился и ругался. Неровно лежавшие на столе приборы вызывали у него бешенство. Но в остальном он неплохой человек. Надёжный, как говорит моя мама. А мясо я приготовила по привычке. В воскресенье он всегда ел жареное мясо. Ну что, пойдём гулять?
— А дверь как же? – вспомнил Никита.
— Тамбур-то запрём. Красть у меня нечего.
Они долго гуляли по городу и болтали. Вернулись домой уже ночью, ужасно уставшими. Стояли в тамбуре, никто не решался уйти первым. Никита тянул время, возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Запах духов Елены будоражил, волновал его.
— К тебе или ко мне? Ты сразу уложишь меня в постель или сначала скажешь, какая я странная девушка? — спросила Елена.
Никита улыбнулся.
— Ты действительно странная. Нет, необыкновенная девушка. В тамбуре всегда пахнет твоими духами, — сказал он тихо.
Потом открыл дверь в её квартиру, наклонился и подхватил Елену на руки. Она прижалась к нему, обняла за шею, тихо посмеивалась, когда он в темноте задевал мебель её ногами.
А сердце Никиты колотилось от счастья, выстукивая сумасшедший ритм. Он ощущал себя живым, сильным и здоровым, как никогда прежде, словно очнулся от долгой спячки.
Вскоре Елена переехала к нему, а в соседнюю квартиру вселились двое молодожёнов.
