Учительница стыдила Сашу. Да что она знает… Саша гирьки клал на её заезженные фразы:
— Будущий уголовник! Полюбуйтесь, дети! Именно из таких вырастают воры, насильники и убийцы! Всё начинается с малого. И как он сидит! Ты как сидишь передо мной, а? А ну-ка руки на парту, спину ровно и ухмылку дурацкую стёр!
Саша продолжает сидеть невозмутимо, вальяжно раскинувшись на стуле, и брезгливо смотрит на жёлтый ряд зубов Нины Павловны. Она всегда оголяла их по-лошадиному, если была в воспитательном ударе. Саше нравилось доводить её до белого каления. Он начинал с неохотой слушаться только тогда, когда бледные, рыхлые щеки Нины Павловны обезображивались красными пятнами и она, стуча кулаком по первой парте, кричала:
— Встать! Встать! Встать, Рыжиков!
Саша неохотно встаёт. Класс переводит глаза с учителя на Сашу и обратно.
— Твоя работа? — показывает Нина Павловна на доску, которая блестит от парафина и от этого на ней невозможно писать мелом. Саша пожимает плечом.
— Чем докажете?
— А мне доказывать не надо, мне девочки перед уроком всё рассказали!
Саша бросает быстрый уничтожающий взгляд на бантики и косички девчонок: те, что потупились, первыми вызывали подозрение. Тем временем Нина Павловна перечисляет все известные ей преступления Саши.
— Жёг линейки под лестницей! Кидал резиновые изделия, простите, с водой из окна! Подкладывал кнопки! Разбил окно в классе физики!
— Это случайно вышло! — вставил Саша.
— Он ракетой! Ух, как она летела! — поддержали Сашу с задней парты.
— Какие ракеты, не чеши мне здесь, Ходченков! Молчать! — рявкала Нина Павловна.
Саша оживился, вспомнив легендарную выходку.
— Там действительно ракета вышла, Нина Павловна. Я не ожидал. В общем, я взял упаковку от валидола — она же алюминиевая, — набил её плёнкой от диафильма, а потом туда, через отверстие…
— Молчать! Мальчики, не слушайте его, не то вас всех…
— Да мы уже знаем рецепт, Нина Павловна. Гы-гы! — смешливо переглянулись мальчишки, опуская пониже над партами лица.
— Марш из класса, Рыжиков! После уроков остаёшься отмывать доску. А сейчас к директору! То есть к маме своей в учительскую, кажется, у неё сейчас окно, нет урока…
Саша с готовностью плетётся к двери, лицо его делается мрачным. Учительница качает головой ему во след:
— И как она тебя таким воспитала, а, Рыжиков? Ты зачем мать, такую порядочную женщину, позоришь на всю школу? В семье не без урода, как говорят… ох, Господи… Вот что значит расти без отца… Начинаем урок! Войченко, к доске! Итак, домашним заданием была тема «земноводные»…
Саша какое-то время стоит перед дверью в учительскую. Реакцию матери предугадать нетрудно. Саша не любит её расстраивать. Мама во всех бедах обвиняет себя: недодала, не уследила, не довоспитывала… Но вины матери здесь нет. Просто Саша любит экстрим и пощекотать себе нервы, у него нет чувства предела и страха перед последствиями. Он не боится вообще ничего, может поэтому и связался с дурной компанией, но мама об этом не знает… Ох, если бы увидела она, чем занимается вечерами Саша… Сигареты, мат-перемат, воровство…
— Мам… привет, — заходит Саша без стука в учительскую, виновато опускает глаза, — меня к тебе опять…
— Ох, Саша!
Мама бросает шариковую ручку и тяжёлым движением берётся за лоб, трет его. Она долго не смотрит на сына, она устала, так устала от его бесконечных выходок!
— Что опять? — спрашивает она, глядя на него сквозь пальцы. Сама думает: «Шалопай как он есть. Лицо упрямое, волевое, как у отца. Но отец смог направить себя в полезное русло, милиционером стал, а этот… Ой-е-е-шеньки… Был бы Гена жив, он бы не позволил… »
— Классную доску натер парафином, — честно признается Саша.
— Зачем?
— Не знаю. Просто недолюбливаю эту жабу-класуху, она истинное земноводное, — вспоминает Саша прошлый урок биологии и шуточки по поводу сходства жабы с Ниной Павловной.
— Саша!
— Но ведь правда же.
— Правда в том, Саша, — начинает мать строго, сверкая на него глазами неласково, — что ты не видишь границ! Ведешь себя как ребёнок, к чему эти шалости пятиклассников, тебе уже пятнадцать лет! Хочешь, чтобы тебя исключили из школы? Знаешь сколько раз я краснела за тебя перед директором, умоляя оставить? Я не знаю, Саша… Может тебя лучше сдать в специнтернат?! Я не справляюсь… Там бы занялись тобою как следует…
— Хочешь от меня избавиться, да?! — вспыхнул Саша, как резко чиркнутая о короб спичка. Лицо его сделалось исступленным, злым, блеснули оголённые клыки. — Хочешь спокойно водить к нам в квартиру своего хахаля?
— С чего ты взял, у меня никого…
— Мне это подсказало резиновое изделие номер два. Нашёл, когда рылся в твоём пальто, на проезд не хватало.
Мать побледнела, взглянула волком на дверь. Видно, что застыдилась… Саше тоже стало неловко — понял, что перегнул.
— Саша, я люблю тебя, пойми, но я не хочу, чтобы ты скатился до асоциальных элементов общества.
— По-русски говори, мы сейчас не на уроке. Асоциальных… элементов… эка загнула. Училка! Пойду-ка я отсюда, надоели.
И Саша направился к двери. Мать побежала за ним:
-Не смей уходить с уроков! Саша! Вернись в класс!
Она ухватила его за рукав, но Саша вырвался.
— Отвали!
Мать, а звали её Галина, дальше бежать за сыном не стала. Она вернулась в учительскую, посмотрела невидящим взглядом в классный журнал шестого «Г»… и упала на него лицом. Её узкие, безвольные плечи затряслись. Неряшливо, но оттого и элегантно заколотый пучок волос съехал набок.
Ну что ты будешь делать с этим Сашей! У неё просто не хватает сил! Здоровье слабое, тут просто выжить бы, дотянуть его до поступления, авось за ум возьмётся! А он курит! Врёт матери, что от друзей провонялся, а сам курит — от Галины не скроешь! Кому, как не ей, лучше, чем другим, знать сына. И Бог знает что он ещё там делает. И нет рядом никого из родни, чтобы помогли его надоумить — Галина ещё по распределению уехала за тысячи километров от отчего дома, да здесь и осталась, прижилась, вышла замуж.
— Господи, помоги! — взмолилась Галина, спешно вытирая слёзы со страниц журнала (хвала небесам, падали они на пустую страницу), — помоги вразумить Сашу! Пусть он встанет на путь исправления, не дай ему себя загубить, умоляю!
И кто-то там, высоко в облаках, наверное, услышал Галину. В тот же день с Сашей произошёл жестокий урок, перевернувший всю его жизнь, едва не погубивший его.
***
— Держи за лапки его… Лапки связать надо, а то выкопается, хи-хи…
— Мотайте его нитками.
— А никуда ты уже не убежишь, маленький, всё! И не мявкай!
Саша услышал этот диалог, когда пробирался под балконы пятиэтажки напротив школы. У него в том месте была припрятана заначка в дупле сливового дерева. Взрослые ведь курят, когда понервничают — а он взрослый. Надо.
Он увидел троих ребят лет десяти. Мальчишки побросали свои портфели в стороне, а сами сгрудились в кучку около котёнка. Рядом уже была вырыта достаточно глубокая ямка.
— Ну давайте закапывать. Кидай его в яму, Вовка, — сказал толстый.
— Почему я?
— А кто ещё? Я яму выкопал, Юра его связал…
Саше кровь в голову стрельнула, в глазах потемнело и застучало в груди. Уж сколько бы он не пакостил, сколько не воровал мелочевки и яблок на рынке с приятелями, какие бы безобразные слова из вредности не нашептывал девочкам и не хамил старшим, но издеваться над животными — никогда. Саша вообще не мог помыслить, что такое бывает. Животных он не обижал, наоборот, жалел дворовых котов и собак, делился с ними сосисками, не брезговал, и уж тем более не боялся погладить какого-нибудь облезлого пса, ведь собаке приятно быть замеченной, выделенной, ей, как и человеку, отрадно слышать ласковые слова. Их все сторонятся, гонят в основном, не хотят понимать… Как и Сашу.
— Да бросай ты его, говорю!
Толстый выхватил котёнка из рук приятеля и занёс над ямой.
— Эй, вы! Паразиты мелкие! Что творите?
Саша в два прыжка очутился около них. Толстый не устоял на карачках от неожиданности и упал. Поднялся смешно и неловко. В его руках не переставал пищать котёнок.
— Чего надо?
— Шоколада! — урезонил наглеца Саша, — тебя мамка разве не учила как надо разговаривать со старшими?
— Старший тоже мне… — буркнул толстый. Его подельники молчали и выжидательно смотрели на Сашу. Саша протянул ладонь:
— Дай сюда.
— Что?
— Животное. Быстро. Пока не отхватил от меня.
Толстый оценивающе сузил глаза и понял, что Саша не шутит, но упорство взяло верх.
— Не отдам. Это мой котёнок, что хочу с ним, то и делаю.
Саша звонко врезал ему по щеке. Толстый очень комично встряхнулся и один из мальчиков не выдержал, подавил смешок. Саша забрал котенка и стал выпутывать его из ниток.
— По-вашему это забавно, балбесы? А если вас бы так? Нет? Не хочется? А надо бы. Чшш, чшш, малыш, всё хорошо…
Котёнок, почувствовав свободу, намертво вцепился коготками в Сашину куртку. У Саши сердце на мгновение перевернулось — так жалко его стало. Котёнок враз стал для парнишки родным и наступила ответственность за его дальнейшую жизнь.
— Из какой вы школы? Из этой — тридцать первой?
— Не твоё дело.
— Я доложу о ваших проделках куда следует.
— Мы не из этой! — испуганно подал голос тот, что был Вовой. — Из двенад…
— Заткнись! — рявкнул толстый.
— Почему не на уроках? — продолжал допрос Саша. Ему нравилось разговаривать с этой малышней с позиции взрослого.
— Отпустили. Физрук заболел.
— Слушай, ты иди уже. Чего пристал? Котёнка мы отдали.
Саша обвел грозным взглядом каждого из них.
— Смотрите мне…
Саша вышел на аллею, прижимая к себе котёнка. Он решил, что сразу пойдёт домой, чтобы накормить малыша и устроить для него уют. Маму он как-нибудь убедит, она добрая. Но какой же он милый, этот котёнок! Саша успел детально рассмотреть его: весь серенький, но белая грудка и лапки, как в носочках. Видно, что будет пушистым. Глазки же были ясными, не мутными, как у недавно рождённых… Саша уже раздумывал над именем для котёнка, может быть «Борис»?
Вдруг резко, больно и неожиданно в спину Саши прилетел большой камень. Саша вскрикнул, оступился и чуть не упал… Оглянулся — убегали те трое.
Времени на размышления не было. Снедаемый яростью и жаждой расплаты, Саша устремился за ними. Мелюзга удачно проскочила проезжую часть дороги, а Саша так и бежал за ними, ничего не видя, кроме цели, крепко и тревожно прижимая к себе котенка…
Всё случилось мгновенно и даже не больно. На дороге Сашу сбил грузовик.
***
Галина вошла в комнату сына и хлопнула себя по бедру.
— Что же ты, Саша, ничего не съел? Бульон просмотри какой наваристый, ну? Врач сказал — надо. Кости быстрее срастутся.
Саша хмурится, отворачивает лицо к стене.
— Не хочу. Какой смысл? Всё равно таким и останусь. Месяц лежу как овощ…
— Глупости! Никаких окончательных вердиктов нет. Травмы не настолько серьёзные, но придётся поработать…
— Я ходить не смогу. Из-за спины.
Галина подсела к сыну, провела рукой по его отросшим, взлохмаченным волосам. Саша продолжал выпускать иголки.
— Я знаю одного человека, ты не поверишь, но в юности с ним произошло нечто подобное — сорвался со скалы… Он камни добывал для геологов, мотался с ними по экспедициям. И тоже повредил спину. Из-за травмы он всю жизнь должен теперь заниматься, если забрасывает — возвращается боль. И знаешь кто он теперь? Тренер по борьбе! Каждое утро у него начинается с пробежки и тренировки.
— Да ну? Это случайно не твой новый хахаль?
— Не называй его так.
— Хоть бы уже познакомила, чего скрываешься целый год.
— А ты хочешь? Я думала ты не примешь, — озарилась мама спущенной улыбкой.
— Не маленький, всё понимаю.
— Он, Саша, профессионал и помимо прочего, специалист по лечебной физкультуре. Меня тоже к спорту приучает. Ты к нему прислушайся.
Саша молчал. Прикованный к постели, он был разочарован во всём: в жизни, в друзьях… Всё перевернулось резко. Те товарищи, с которыми Саша проводил незабываемые деньки, ни разу его не навестили. Зато одноклассники, учителя, особенно Нина Павловна — вот кто приходил к нему часто и старался приободрить. Нина Павловна вообще удивила: стала ласковой, как женщина, а не строгая училка, давала советы, жалела Сашу, плакала над ним, просила прощения за грубость…
— Нина Павловна, перестаньте. Вы всегда были правы, это я вёл себя как осел, — старался утихомирить её материнский пыл Саша.
А потом приходил этот Гена. Ещё один Гена, как отец. У мамы, наверное, пунктик — влюбляется только в Ген. Приятный мужчина. Старше матери лет на пять.
— Держишься, мужик? — спрашивал он, деловито осматривая тело Саши. — Ничего, ничего, кости почти срослись. Надо начинать по чуть-чуть. Здесь чувствительность есть? Да? Отлично. Я покажу тебе упражнения, которые можно делать, не вставая. Делай по мере возможностей и сил.
Гена смастерил над кроватью Саши подобие турника и какие-то растяжки, чтобы возвращать к тонусу мышцы, принёс литературы, в которой детально описывались особенности упражнений. Так, помимо уроков на дому, в жизнь Саши стал проникать спорт.
Когда Саша смог вставать и ходить по улице, он первым делом прошёлся по тем дворам, по которым бежал за мальчишками с котёнком в руках. Где теперь тот серый пушистик? Саша часто за него переживал. Он точно знал, что котёнок во время трагедии не пострадал — свидетели утверждали, что он отскочил и бросился наутёк… А вдруг он попадётся Саше около какого-нибудь подвала? Уже подросший, уже почти взрослый кот…
***
К двадцати годам Саша прошёл путь от полного восстановления до реализации себя как тренера по карате. Набрал группу ребят, Гена помог… Но это было так… Скорее развлечение, хобби. Саша решил пойти по стопам отца, но дальше — его привлекала сложная профессия следователя. В его жизни навсегда остался спорт, Саша уже не мог без него, да и старые травмы начинали ныть, особенно спина, если на несколько дней забрасывал.
Для своих детей Саша своими руками мастерил спортивные уголки на полкомнаты, турники за двором, занимался с ними каждый день, и дети развлекались, бегали с отцом, сын мышцы накачал всем на зависть… Но во взрослом возрасте, выйдя из-под влияния отца, и сын, и дочь забросили спорт. Не было достаточного стимула и со здоровьем порядок. И слава Богу, наверное. Жена тоже не разделяла любви Саши к физкультуре.
Однажды к ним домой приехала целая группа мужчин и Саша, уже папа, так счастлив был их видеть — оказалось, это его бывшие ученики по карате. Не забыли… Дети, к тому времени уже подростки, смотрели на отца как на героя. Они и не знали, что папа когда-то был тренером. Он не рассказывал, хвастать не любил. Бывшие ученики называли их папу Александром Геннадиевичем. Выходит, даже тогда, в двадцать лет, он перестал быть просто Сашей, а стал уважаемым Александром. А дети не знали… Они только видели, что каждое утро папы начинается с пробежки, потом турники, отжимания, качание гантелей, самомассаж спины. Это стиль жизни.
Уже внуки у Саши. Уже он дедушка. Но какой! Поджарый, бодрый, с красивым телом в свои шестьдесят! Внуки ни о чем не задумываются. Как положено их поколению, сидят в телефонах, не оторвать. Но однажды пропал интернет и влезли они в шкаф, а там документы бабы и деда, и среди них — стопка наградных грамот дедушки: 1 место по карате, 2 место по плаванию, 1 место в забеге на длительную дистанцию и так далее…
Внуки — к деду. Расскажи!
Саша, уже Александр, достал альбомы и начал рассказывать. Вот он в детстве. Вот подросток — колючий, как ёж, смотрит в кадр недоверчиво и хмуро. А вот он, после происшествия, потягивается на смастеренных Геной турниках, ещё в кровати, но на просветленном лице его уже что-то новое — упорство, вера в лучшее, цель… А вот он с Геной на первых занятиях по карате…
— Смешная стойка! — говорит внук и пытается повторить.
— Неправильно делаешь, — замечает Саша. — Ноги шире, корпус вперёд … Да не так!
— Научишь?
— Не вопрос.
— Ой, дедушка! — вскрикнула внучка, показывая на фото, — а что это у тебя за котик? Такой красивый!
Саша расплывается в улыбке, смотрит с ностальгией на фотографию.
— Это Борька. Мы с ним вместе занимались. Видишь, качаюсь им, как гантелей. Он тяжёлым был… Подобрал его на улице, он один в один тот котёнок, которого я спас от хулиганов. Я вам про котёнка, которого заживо закопать хотели, рассказывал?
И Саша в деталях начинает рассказывать внукам ту историю.
— А потом я его искал, но столько времени прошло, сами понимаете. И вот иду однажды домой, просто в подъезд захожу и что-то дёрнуло меня посмотреть в сторону подвала. Вижу — сидит. Глаза на меня вытаращил. Вылитый тот котёнок, только старше. Я его позвал, он подбежал… Бог его знает — он, не он… Но мне хотелось думать, что он. Семнадцать лет со мной прожил, родители ваши помнят Борьку. Умным был! У него даже лотка не было — на унитаз ходил, представляете? Сам научился, понял, как мы, хозяева, это делаем.
— Ой, дедушка, а научи и нас карате!
— Да, научи!
— А что с вашей физической подготовкой? Покажите руки.
Саша смешливо ощупал их мышцы.
— Оооо… А ноги?
Дети выставили и ноги.
— Уууу… Плохо дело. Такое никуда не годится. Долгий путь будет, готовы?
— Да!
— Тогда завтра со мной на пробежку.
Целый месяц внуки увлечённо следовали за дедом. Саша успел научить их нескольким приёмам карате. Как-то заходит он домой и видит, что внуки мучают кошек: скрутили и поднимают их, как гантели. Кошки вырываются, орут…
— Фу, глупая Муська, вот у дедушки котик был умным, — ворчит внук.
— Отста-авить! — скомандовал Саша.
— Деда, просто мы твои гантели поднимать не можем, они тяжёлые! — объясняет внучка.
Саша смотрит на них, улыбается. Взял на руки кошку, приласкал. Сев на диван, подозвал внуков.
— Кажется, пришло время заказать вам личные гантельки. Давайте выберем?
