Человеческий мозг довольно странный инструмент, — думал я, переодеваясь после рабочего дня, -вчера человек мучился от боли, хотел уже конца…А сегодня улыбается, строит планы на жизнь.
Благодарит меня и бога.
Смешной.
Это же мозг посылать ему команду благодарить.
Благодарить меня и…бога.
Смешно, да.
Казалось бы при чём здесь я?
Я просто делал свою работу.
Я просто хорошо сделал свою работу, впрочем, как всегда.
При чём же здесь бог?
Но, его он тоже благодарит…
Я обернулся на коллег.
-А что? Домой сегодня никто не хочет?- спросил я.
Ребята начали опускать глаза и отворачиваться.
Потом Любочка, молоденькая медсестра, вот уж от кого не ожидал, смело глядя в глаза сказала мне, что сегодня Рождественский Сочельник, а завтра Рождество и они хотят посидеть коллективом…
Я был удивлён, ну ладно старшая медсестра и другие тётушки, но Любочка? Молодая, красивая яркая, весёлая девчонка и вдруг…какие-то бабкины сказки…
— Анатолий Валентинович?- я посмотрел на анестезиолога Толяна, моего товарища с институтских времён, но тот отвернулся, дёрнув неопределённо плечом, да они что? Сговорились?
— Завтра на работе чтобы все были трезвыми и…
Я махнул рукой и вышел, пусть отдыхают и веселятся, зло думал я, а я чертовски устал…
Я спустился к стоянке, машина была вся в снегу, что неудивительно, ведь весь день шёл снег, вот и завалило.
Я нехотя открыл машину, осыпавшись весь снегом, снег попал за шиворот, в ботинки и залез под рукава куртки.
Чертыхаясь про себя, я достал щётку и пошёл очищать машину.
— Юрий Георгиевич, с праздником, батюшка.
Я обернулся, злой, уставший и замёрзший, передо мной стояла старушка.
Я отвернулся.
— Что ты Юрин, совсем зазнался… Гордый стал занятой, эх, Юрин, Юрин… Рази так тебя я учила, в божий дом и не заходишь, а зашёл ба, глядишь и в жизни, что поменялось ба…
Я замер, Юрин, так меня звал один человек на всём белом свете, моя бабушка. Быстро оглянулся, никакой старушки не было.
Совсем заработался, но на всякий случай оглянулся ещё раз, никого.
В голове звучали слова привидевшейся старушки.
Эх, Юрин, Юрин…
Очистив машину от снега, я сел в неё и долго сидел, не включая зажигания, потом начал заводить машину, а она не завелась.
Темнело, мне было холодно хотелось прийти домой и завалиться спать, телефон разрядился…
Я закрыл машину и натянув шапку поглубже на лоб, зашагал в сторону метро.
Почему-то вспомнил бабулю, вспомнил то, что было глубоко запрятано в памяти…
— Ну вот, Юрин, теперь Господь тебя видит, — говорит бабушка маленькому Юрке, стоящему в одной белой рубашке по колено.
— Баба, а до этого не видел?- спрашивает у бабули маленький Юрка.
— Видел, Юрочка, но смутно, а теперь ты для него, словно огонёк горишь и везде-везде он тебе поможет, увидит и поможет, ты главное не стесняйся, проси его, Юрочка…
— Кого же, бабушка?
— Так сына божия, Иисуса Христа, батюшка…
Я с головой погрузился в воспоминания и очнулся, когда понял, что ушёл от станции метро в другую сторону, тьфу ты, ладно, здесь минут через десять ходьбы, будет трамвайная остановка.
Я иду кутаясь в воротник лёгкой куртки, мороз пробирает до костей.
Отчего-то вспомнилась моя жизнь.
Когда я стал таким?
Циником не верящим никому и ни в кого… Когда?
— Не мы такие, жизнь такая,- так говорил в моём детстве сосед дядя Витя, вечно пьяненький, весёлый и безобидный, — ничё, Юрша, от вырастешь, станешь большим человеком, тогда и поймёшь всю соль жизни… Жизня она такая… Сложная, Юрша, жизня-то…
Сложная, дядь Витя,- думаю я,- сложная.
Жена, после пятнадцати лет совместной жизни, ушла к другому, сказала, что не любит и не любила никогда, забрала сына и ушла.
Сын подросток винит меня, говорит, что если бы я не пропадал на работе, мать не нашла бы этого Диму…
Два года живу один, с сыном отношения вроде наладились.
Ругает меня, что живу один, кажется ему, что он взрослый, а то…усы пробиваются, голос хриплый, иногда срывается и даёт петуха, краснеет, волосинки усов тогда топорщатся в разные стороны.
Смешной и ершистый мой сын, когда успел вырасти.
— На работе что ли кого попроси, чтобы приходили, стирали тебе, гладили, убирали, варили.
— Сын, я сам со всем прекрасно справляюсь.
— Угу, а то я не вижу… Найди…- сын краснеет и запинается, — найди себе женщину…
— Зачем?
— Ты…ты её всё ещё любишь?
— Не знаю сын, любил раньше…а теперь не знаю…
Я очнулся от своих думок, когда услышал звук…колоколов, справа от меня была небольшая церковь.
Я зачем-то пошёл туда.
Может замёрз?
Может я хотел отогреться?
Постоял…
— Шапку снимите.
Я оглянулся, на меня смотрела молодая женщина, с огромными глазищами в пол-лица. Я стянул шапку и пробормотал извинение.
Постоял, люди тихо стояли, трещали свечи, сновали какие-то бабушки, туда-сюда, они ловко вытаскивали сгоревшие свечи и складывали их в ведёрко.
Я вдруг вспомнил, как бабушка ставила свечи.
Мне дико захотелось это сделать, смешно, не правда ли? Я оглянулся в поисках места где взять свечку.
Увидел откуда люди несут, пошёл и купил.
— Сколько вам?
— Одну, — удивлённо отвечаю.
— Какую?
— Любую, не знаю, эту… Давайте две…
Я вернулся и стоял со свечками в руке, чувствуя себя глупо. Я хотел уже было положит свечки в карман и уйти.
— Вам за здравие или за упокой? Свечки за что ставить хотите? — Опять та же женщина.
-А…я не знаю…просто поставить.
— Так не бывает, — зашептала женщина, слушайте, идите воон туда, там поставьте за упокой.
-А это как?
— Ну представьте кому вы желаете небесного царствия.
— Бабушке…и дядь Вите.
— Ну вот.
А в остальных местах, видите, где свечи, можете перечислить имена тех, кому желаете здоровья и себя не забудьте.
-А вас?
— Ну и меня, — тихо засмеялась женщина.
-А как вас зовут?
— Молодые люди, совсем совесть потеряли, — зашипела на нас какая-то женщина, — нашли место, где свои игрища устраивать… Служба идёт…
— Меня Вера зовут, — шепнула «моя» женщина и улыбнулась.
Я поставил свечи, перечислив всех, кому желаю здоровья, а так же себе и Вере.
Я вышел из церкви и почему-то не пошёл дальше, я дождался Веру…
— Вера, подождите…
-А, это вы.
Она взяла меня под руку, так, будто мы были сто лет знакомы и увлекла по тропинке.
Снег уже был не колючий и мерзкий, а большой, пушистый и красивый. Он так красиво падал в свете фонарей, мне показалось что мне не почти сорок, а… А, какая разница…мне было просто хорошо и уютно, я как будто знал её всю жизнь или ждал всю жизнь.
Мы гуляли и говорили, говорили, говорили.
Домой я пришёл будто очарованный.
Во сне приснилась бабушка, она гладила меня по голове и говорила ласковые слова, а потом дядя Витя спрашивал у меня, познал ли я соль жизни…
Вечером мы опять встретились с Верой.
Она рассказала свою историю жизни, любви, предательства…
А я свою…
— Но я ни о чём не жалею, — говорит Вера, — я наоборот рада, что из моей жизни ушли ненужные люди. А нужные пришли.
Я очень обрадовался потому что, понял, нужный это я…
Прошло два года, я спешу домой к жене Вере, сыну, который с девушкой гостит у нас и к дочке Еве, да… Мы с Верой поженились и у нас родилась Ева, брат в ней души не чает, а она плачет когда он уходит…
Мы ходим в «нашу» церковь…
Сегодня тоже пойдём, ведь такой большой праздник, Рождество Христово.
Моя бабушка говорила, что не будь этого дня и не было бы ничего…
И это правда.
Я теперь тоже верю в чудо, а как иначе?
Ведь если бы тогда завелась моя машина…
