Сложно рассуждать о рациональности трат, когда карманы жгут случайные деньги. Если подойти с холодной головой, то и внеплановые финансовые вливания можно грамотно пристроить к делу. Те же инвестиции, если нет кредитов или ипотеки. Да и всегда можно отложить на будущий ремонт или отпуск.
Странная субстанция — эти деньги. Когда их нет, имеется в виду свободных, получается, распланировать траты так, чтобы и на необходимые нужды хватает и на непредвиденные расходы остается чуть-чуть. Так называемый форс-мажорный поход в кафе. А когда в карман падает купюрка, которая не входит ни в один из списков трат, сразу появляются какие-то соблазны. И где они только прятались?
Это у мужчин все просто: выпить, закусить, инструменты и подарок жене, если деньги остались, конечно.
Женщинам намного сложнее. Какая это мука – разорваться между красивыми и умными! Хочется буквально всего. А вот фактические покупки зависят от самого человека.
На Лику обрушилась премия. А может и не премия. Просто поощрение от начальства или заслуженная оценка стараний в работе. Формулировка не так важна, как сумма в двадцать две тысячи триста пятьдесят рублей, за которые Лика расписалась в ведомости.
— Все! Иди, гуляй и мучайся, куда их потратить! – насмехалась судьба вслед.
Была бы Лика немножечко другой, она бы впала в соблазн приобретения различного рода нужных вещей, которые в ближайшие лет пять не избавятся от этикеток. Но имея модную нынче болезнь «шопоголия», она покупала эмоции.
Ведущие психологи и откровенно очень богатые люди сходятся во мнении, что вещь, какой бы она дорогой и красивой не была, останется вещью. А эмоция, которую тоже можно купить за деньги, останется навсегда. Если бы не гадкие маркетологи, которые даже из этого правильного постулата сделали свой инструмент: «Покупая вещь – вы покупаете не вещь, а эмоции связанные с ее приобретением!» Но их задача продавать вещи, а не эмоции, хотя они всегда рады присовокупиться к хорошей идее для собственного обогащения.
https://yandex.ru/images/
Такой примитивной уловкой Лику было не обмануть. Она умела отличать истинные эмоции, от эмоций, навязанных маркетологами.
Она покупала подарки! А эмоции получала, преподнося их.
— Папа, это носочки и трусы тебе и Андрею. У вас размер один, потом поделитесь. Мама, вот тебе сарафан на лето и босоножки. Племянникам я купила набор карандашей и раскраски. С принцессами — Свете, а Васе — с роботами. Там еще куриные бедра и свиной фарш, в морозилку положить надо. И мороженое, тоже в морозилку.
С одной стороны выглядело это несколько странно, что подарки носили утилитарный характер, а в другой стороны, какой смысл покупать сувениры родным людям, если знаешь, что принесут они секунду радости, а потом будут зарастать пылью в серванте.
— Лика, — сказала мама, укладывая мороженое в холодильник, — Оставайся на ночь дома. Вечер уже.
— Нет, мам, — сказала Лика, складывая пакет, — Там Борис один. Его опять с работы уволили, надо поддержать.
— Да, конечно, — грустно сказала мама.
— Ты только не обижайся, — Лика обняла маму, — Я в воскресенье приду на весь день.
— Вот и хорошо, — сказала Елена Сергеевна, — Так ты и Бориса приводи!
— Если он захочет, — сказала Лика и пошла в сторону калитки.
Бориса на съемной квартире, где они жили, не оказалось. Лику прошиб холодный пот.
«Не дай бог, горе заливает?» — подумала она.
Пока она выгружала купленные продукты в холодильник, уже трижды пожалела, что не осталась у родителей.
Бориса она любила. Пусть не так сильно, как в начале отношений, но еще что-то теплилось на самом донышке. При хорошем раскладе, чувства могли вспыхнуть вновь. Только где взять этот хороший расклад?
Борис умудрялся существовать в двух ипостасях. Борис трезвый и Борис пьяный.
Трезвый Борис был прекрасным добрым и внимательным человеком. Немного ленивым, как все мужчины, но от прямых просьб не увиливал, и делал то, что просили. По своей инициативе дарил цветы и мелкие подарки, когда был при работе. Умел шутить и поддержать разговор.
А вот пьяный Борис – это был демон в обличье Бориса. Он ненавидел всех и каждого. Провоцировал драки и дрался, не помня себя. Был груб со всеми, даже с собственной матерью, не говоря уже о Лике. Бил стекла, ломал мебель. И, как бы ужасно это не звучало, поколачивал и мать, и Лику.
А хуже всего было то, что он трезвый не помнил себя пьяного. Если это и было раздвоение личности, то провоцировал смену одного Бориса на другого именно алкоголь.
Протрезвевший Борис валялся в ногах, вымаливая прощение за себя пьяного. Клялся, что такое больше не повторится, никогда и ни за что.
Лика прощала. Замазывала тональником свежие синяки на лице, надевала закрытую одежду, чтобы скрыть кровоподтеки на руках и шее, и шла на работу.
Не раз так было, и не два, а с периодичностью раз в пару недель. Слава богу, что не каждый раз заканчивался мордобоем. Иногда доза алкоголя была выше возможностей Бориса, тогда он отключался там, где пил.
Лика сидела на кухне и боялась ложиться спать. В бодрствующем состоянии если не отбиться, то хотя бы сможет убежать. А если Борис нападет на нее спящую, то может и убить.
— Я каждый денек боюсь, когда она с ним, — говорила Елена Сергеевна своему мужу, — Он же, когда выпьет, чистый зверь.
— Пусть она от него уходит, — сказал Иван Петрович, — Другого ей кавалера найдем.
— Она говорит, что он плохой, только тогда, когда пьяный, а так хороший.
— Так, пусть он не пьет!
— И я говорю, пусть, — Елена Сергеевна вздохнула, — Только он все одно срывается.
— Пусть не срывается, — флегматично заметил Иван Петрович.
— Ваня, ты так говоришь, будто тебе все равно! Это же твоя дочь! – начала раздражаться Елена Сергеевна.
— Мне не все равно, только она сама уже взрослая, сама должна решать!
— А ты, как отец, мог бы и вступиться за дочь. Поговорить с этим Борисом, чтобы он закодировался что ли. Или чтобы сам пить бросил!
— Ну, ладно, — согласился Иван Петрович, — Поговорю при случае.
С площадки послышался шум и отборный мат. Лика вздрогнула. Судя по звукам, Борис был очень пьян и в ярости.
Лика поняла, что успокоить она его не сможет, отбиться – тем более. Бежать, пока он в коридоре некуда. Тогда она предпочла спрятаться.
Возле кухни была маленькая комната, которая по паспорту числилась техническим помещением. Но она устроила там кладовку, где хранила банки с закатками. Обычно кладовка была забита настолько, что там не то, что спрятаться, место для новой банки было сложно найти. Но, на Ликино счастье, был конец весны, и кладовка естественным образом опустела. Были там только несколько трехлитровых банок с помидорами и компотом.
Лика зашла в кладовку, притворила за собой дверь и уселась прямо на банки. И вот только сейчас у нее проскочила шальная мысль:
«Зачем я переоделась в ночнушку, если сразу знала, что выспаться было не суждено?»
Переодеваться было поздно, потому что Борис справился с дверью и ввалился в квартиру:
— Где тебя черти носят, когда мне плохо? По любовникам шляешься? Где ты, зараза?
Бушевал он часа три, а Лика все это время сидела в кладовке и молилась, чтобы он туда не заглянул. Состояние у него было такое, что если бы нашел, точно бы убил.
Когда шум стих, Борис, видимо, уснул, Лика выждала еще полчаса, а потом, крадучись, выскочила из квартиры.
Прямо так, в чем была. Ночнушка, домашние тапочки и острое желание оказаться, как можно дальше от Бориса.
Лика не помнила, как добралась до дома родителей. Если навскидку, это километров пять, не большое, в сущности, расстояние. Хотя, если вдуматься… Ночь. Считай, без одежды и обуви. Каждую минуту, рискуя нарваться на полицейский патруль или загулявшую компанию.
Видимо, есть Бог на свете, уберег от нежеланных встреч и простуды. А дома ее встретила мама.
Она не спрашивала ничего. Не объясняла и не доказывала. Она просто была счастлива, что дочка дома, живая и здоровая. А еще в ее душе теплилась надежда, что она не вернется к Борису.
Утром Лика ушла на работу. У нее дома хранилась часть вещей. На такой случай или из нежелания перевозить на съемное жилье весь скарб – не важно. Лика, по обыкновению, решила замять эту ситуацию.
Только этот факт не ускользнул от внимания ее брата. Андрей был не до конца в курсе всей ситуации, но знал, что пьяный Борис поднимает руку на сестру. Не отлупил он его только потому, что Лика просила этого не делать. А сейчас запрещать было некому. Поэтому Андрей рванул к Борису и отделал его так, что самому страшно стало.
А уходя, предупредил:
— Еще раз я узнаю, что ты ее ударил, клянусь, я за тебя сяду!
А вечером Лика вернулась к Борису.
Полгода Борис держался. Даже на работу устроился и начал подумывать о свадьбе.
Родственники и знакомые в один голос сказали:
— Дождались! Может, и заживут счастливо!
Но, как говориться, не тут-то было. То ли для Бориса предстоящая свадьба, о которой он сам завел разговор, стала неподъемным стрессом, то ли на работе случились какие-то неприятности, то ли настроение было хорошим, или грядущая зима что-то переменила в его сознании, короче, он сорвался.
Да еще так удачно, что в состоянии опьянения, которое вывернуло его сознание, и превратило в злобное животное, он приехал на предсвадебную фотосессию. И, вместо того, чтобы спокойно сфотографироваться в изящных интерьерах, несколько раз ударил Лику ладонью по лицу. Выкрикивал ругательства в ее адрес, а резюмировал все тем, что жениться ему не хочется, потому что он еще не нагулялся.
Кровь капала на белоснежное платье из разбитой губы. Лика сдерживала слезы, находясь в полном шоке. Фотограф выглядывал из дверей проявочной комнаты, где спрятался, когда Борис только вошел в зал.
Лика тряхнула головой и жестко сказала:
— Пошли фотографироваться!
— У вас же кровь и губа разбита, — промямлил фотограф.
— Не важно, — отрезала она, — Пусть будет так, как получится.
Фотографии Лика делать отказалась, просто забрала пленку.
На работе коллеги были потрясены до полной невменяемости. Они уже строили планы погулять на Ликиной свадьбе, а новость о том, что ее не будет, их практически убила. Конечно, они разведали подробности, а потому жалели ее и старались особо не трогать.
Говорят, что, чем лучше человек, тем больше ему достается. А Лика была очень хорошим человеком. Ее все любили и уважали и за профессионализм, и за человеческие качества. Никогда она никому не делала ничего плохого. Никогда никого не подсиживала. А одной даме, предпенсионного возраста, которая так и не освоила компьютер, делала все ее отчеты в электронном виде.
И всех мучил один вопрос:
— За что? За какие грехи ей все эти напасти?
— Знаете, девочки, — сказала та самая дама предпенсионного возраста, — Я не знаю, за что ее судьба так испытывает, но я верю, что она встретит того самого человека, которого она заслуживает. Не буду разводить демагогию, но всем воздается по делам его. За плохие поступки Бог накажет, а за хорошие, обязательно наградит. Так что счастье нашей Ликочки еще впереди!
