— Ключи на тумбочке, — его пальцы отпустили холодный металл. — Машина моя. Я её переоформлю.
Она смотрела, как брелок в виде таксы стукается о дерево. Тот самый, что он подарил, сказав — «чтобы ты всегда могла уехать, куда захочешь». Теперь это звучало как насмешка.
За спиной щёлкнул замок. В тишине прихожей осталась только эта вещь — крошечная, нелепая, перечёркивающая три года.
— Верни подаренную машину, — Андрей стоял на пороге, держа ключи так крепко, что костяшки побелели. Его пальцы сжимали тот самый брелок, который она выбрала три года назад — смешного такса с висячими ушами.
Маша отступила на шаг, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Эта сцена казалась чужой, взятой из плохого сериала. Ровно неделю назад он улыбался, целуя её в макушку на этом же пороге.
— Ты серьёзно? — её голос прозвучал тише, чем она хотела. — Ты дарил её на день рождения. При свидетелях.
Он шагнул в прихожую, не спрашивая разрешения. Его взгляд скользнул по её лицу, холодный и чужой. Так он смотрел на деловых партнёров перед жёстким разговором.
— Подарок был сделан в отношениях. Отношений больше нет. Юридически машина — моя, она записана на меня. Просто я позволял тебе ею пользоваться.
Слово «позволял» повисло в воздухе, тяжёлое и ядовитое. Маша прислонилась к стене, стараясь дышать ровно. Она вспомнила, как он вручал ей ключи тогда, на утренней траве, покрытой инеем. Его глаза сияли от счастья.
— У тебя есть неделя, чтобы переоформить документы, — он положил ключи на тумбочку и развернулся к выходу. — Иначе разберёмся в суде.
Дверь захлопнулась. Маша осталась одна в тишине, глядя на брелок-такса. Тот самый, что когда-то казался символом их общего будущего.
Он ушёл месяц назад. Сказал — «надоело, нужно пожить отдельно». Ушёл к «другу», как оказалось потом — к двадцатитрёхлетней коллеге, у которой была квартира в центре и привычка носить его футболки в инстаграм.
Маша не верила сначала. Потом увидела их вместе в кафе — его рука на её шее, её смех. В тот вечер она разбила свою любимую кружку, которую он подарил им на годовщину.
А теперь — машина. Та самая, на которой они ездили на юг, в которой он признался ей в любви под дождём, в багажнике которой всегда лежало её старое плед-одеяло — «на всякий случай, если замёрзнешь».
Они встретились на свадьбе общих друзей. Андрей тогда только открыл свой бизнес, пахло деньгами и уверенностью. Он ухаживал красиво — цветы без повода, ужины в тех ресторанах, куда она раньше только заглядывала в окна.
Подарок на тридцатилетие стал кульминацией. Он привёл её с завязанными глазами к подъезду, а там — маленькая красная машина, её любимого цвета, с бантом на руле.
— Это твоя, — сказал он, снимая повязку. — Чтобы ты всегда была независимой.
Она плакала тогда, обняв его за шею. А он гладил её по спине и смеялся.
— Что ты, дурочка, это же такие мелочи.
Мелочи. Теперь это слово отдавалось в висках тупой болью.
Через два дня после его визита раздался звонок. Сестра Лена, младшая, всегда резкая и прямая.
— Слышала, твой козёл машину требует? Не отдавай. Подарок есть подарок.
— Она на него записана, — устало ответила Маша. — Юридически он прав.
— Наймём адвоката. Я знаю одного, он специалист по семейным делам. Давай бороться.
Лена прислала контакты. Адвокат Игорь Сергеевич оказался спокойным мужчиной лет пятидесяти. Выслушал, кивал.
— Сложный случай, но не безнадёжный. Будем искать доказательства, что это был именно подарок. Свидетели, переписки.
Маша весь вечер перебирала старые сообщения. Нашла — фото машины в день рождения, его слова: «Любимой жене на тридцатилетие». Его ответ подруге в комментариях: «Конечно, подарил, она этого заслуживает».
На душе стало светлее. Может, справедливость ещё возможна.
Через неделю пришла официальная бумага — уведомление о досудебной претензии. Андрей требовал вернуть автомобиль в течение пяти дней. Юридический язык звучал как оскорбление.
А потом случилось худшее. Позвонила его мать, Валентина Петровна. Они всегда хорошо общались, тёща зятя любила.
— Машенька, милая, не усложняй. Отдай машину, Андрей же новый проект начинает, ему деньги нужны. Зачем тебе скандалы?
Маша молчала, не в силах найти слова.
— Ты же умная девочка, — продолжала свекровь. — Пойми, он мужчина, ему виднее. А ты как-нибудь.
«Как-нибудь». Вся её жизнь, её чувства, её боль — сводились к этому слову.
В тот вечер она плакала, сидя на полу в прихожей. Казалось, весь мир против неё.
Утром она проснулась с твёрдым решением. Нет. Хватит. Она не позволит вытереть о себя ноги.
Позвонила адвокату.
— Игорь Сергеевич, я готова бороться. До конца.
Он одобрил. Стали готовить иск. Оказалось, есть свидетельства — те самые смс, фото, даже запись с дня рождения, где Андрей говорит о подарке.
Лена помогала, находила старых общих друзей, готовых выступить в суде. Подруга детства Катя, которая была на том дне рождения, сказала прямо:
— Я всё помню. Он не посмеет отнять.
Маша впервые за долгое время почувствовала почву под ногами. Она не одна.
За день до суда пришло сообщение от Андрея. Неожиданно мягкое.
— Маш, давай без суда. Оставь машину себе. Я погорячился.
Она не ответила. Позвонил адвокат — оказалось, их доказательства оказались серьёзнее, чем ожидал Андрей. Его собственный юрист посоветовал не доводить до суда.
Победа. Не громкая, не скандальная, но настоящая.
В тот вечер Маша и Лена поехали за город. Остановились у леса, вышли подышать воздухом. Было тихо, пахло хвоей и мокрой землёй.
— Ты молодец, — сказала Лена. — Настояла на своём.
Маша смотрела на закат над полем. Она не чувствовала радости — скорее, усталое спокойствие. Как после долгой болезни.
Суд был коротким. Мировое соглашение — машина остаётся у Маши. Андрей подписал документы, не глядя на неё.
После заседания он подошёл в коридоре.
— Довольна? — спросил он тихо.
Она посмотрела на него — на этого чужого человека в дорогом костюме.
— Нет. Но я свободна.
Он хотел что-то сказать, но лишь развернулся и ушёл. Его шаги гулко отдавали по мраморному полу.
Маша вышла из здания суда. Было прохладное осеннее утро. Она села в свою — свою — машину, потрогала брелок-такса.
Завела двигатель. Музыка, которую они слушали вместе, больше не играла. Она переключила радио на новую волну.
И поехала вперёд — не оглядываясь.
