— Если откроешь дверь — всё кончено, — прошипел он. — Выбирай. Или я, или она.
В дверь снова постучали, настойчиво и громко.
— Алло, мам? — дрогнувшим голосом сказала я в трубку. — Мы… мы не можем тебя впустить.
— Что? — её голос стал резким. — Ты что сказала? Я стою на пороге, мне некуда идти!
— Не пущу мать на порог, — заявил муж, глядя на меня в упор. — Решай. Прямо сейчас.
Я чувствовала, как земля уходит из-под ног. С одной стороны — муж, с которым мы строили жизнь десять лет. С другой — пожилая женщина, оставшаяся без крова. И этот страшный, невозможный выбор.
Всё началось три дня назад, когда свекровь позвонила поздно вечером. Её квартиру залили соседи сверху, требовался срочный ремонт. Она попросилась пожить у нас неделю.
— Конечно, мам, — сразу ответила я. — Место на диване всегда есть.
Андрей молчал. Когда я положила трубку, он мрачно сказал:
— Она у нас не останется.
— Но ей негде жить!
— Пусть снимает гостиницу. Или едет к своей сестре.
— У тёти Тани однокомнатная, — попыталась я возразить. — И денег на гостиницу у неё нет.
— Не мои проблемы, — отрезал он. — Я не хочу видеть её в своём доме.
А когда-то всё было иначе. Когда мы только поженились, его мама, Лидия Петровна, помогала нам как могла. Отдавала последние деньги, когда Андрей остался без работы. Сидела с нашей дочерью Катей, пока мы пробивались в жизни. Она пекла его любимые пироги и всегда защищала, даже когда он был не прав.
Всё изменилось после смерти отца Андрея. Лидия Петровна стала чаще болеть, нуждалась в помощи. И Андрей… Он словно отгородился от неё. Говорил, что устал от её вечных жалоб и просьб.
— Она просто старается привлечь внимание, — уверял он меня. — Хочет, чтобы мы всё бросили и бежали к ней.
Я видела, как ему тяжело. Как он злится на мать за её слабость. За то, что она напоминает ему о возрасте, о болезнях, о неизбежном.
Накануне её приезда я попробовала поговорить с Андреем снова.
— Давай попробуем, — уговаривала я его. — Всего неделю. Для Кати это будет хорошо — пообщается с бабушкой.
Он молча смотрел в окно. Потом вдруг сказал:
— Ладно. Но только на неделю. И чтобы не лезла в наши дела.
Я обрадовалась. Мне казалось, что это шанс. Шанс помирить их, вернуть хоть часть того тепла, что было между ними раньше. Я купила свежих простыней, приготовила её любимый вишнёвый пирог. Катя нарисовала открытку «Бабушке».
Она приехала утром. С одним чемоданом и уставшим лицом.
— Спасибо, что пустили, — сказала она, переступая порог.
Андрей кивнул и сразу ушёл в кабинет. Весь день он не выходил, сказался занятым.
Всё шло неплохо первые два дня. Лидия Петровна играла с Катей, помогала мне по хозяйству. Но на третий день Андрей вышел на кухню, когда она готовила суп.
— Мама, не трогай мои специи, — резко сказал он. — Я всё раскладываю по полочкам.
— Я просто хотела…
— Я сказал — не трогай!
Он выхватил у неё из рук баночку с перцем. Лидия Петровна смотрела на него с таким горем, что у меня сжалось сердце.
Вечером он объявил:
— Хватит. Она уезжает завтра.
— Но прошло всего три дня! — не выдержала я. — Квартира ещё не готова!
— Пусть идёт в гостиницу. Я дам денег.
Утром она тихо собрала вещи. Лицо её было бледным, руки дрожали.
— Мам, подожди, — я встала между ней и дверью. — Ты никуда не поедешь.
В этот момент из спальни вышел Андрей.
— Что происходит? — он посмотрел на нас холодно.
— Мама остаётся, — твёрдо сказала я. — До конца ремонта.
Он медленно подошёл ко мне.
— Я сказал — она уезжает.
— А я говорю — нет.
Мы стояли друг напротив друга в прихожей. Впервые за десять лет брака я не отводила взгляд.
Внезапно распахнулась дверь детской. На пороге стояла Катя, держа в руках свой рисунок.
— Бабушка, не уезжай! — она бросилась к Лидии Петровне. — Я тебя люблю!
Старушка прижала внучку к себе, и по её лицу потекли слёзы. Андрей смотрел на них, и что-то дрогнуло в его лице. Он молча развернулся и ушёл в гостиную.
Через час он вышел оттуда. Глаза его были красными.
— Ладно, — тихо сказал он. — Оставайтесь.
В тот вечер он впервые за три дня поужинал вместе с нами. Молча, не глядя на мать, но это уже был шаг.
Наступила ночь. Я лежала без сна, когда услышала шум из гостиной. Тихие шаги, потом — всхлипывания.
Я вышла из спальни. Андрей сидел на диване, опустив голову на руки. Рядом с ним стояла Лидия Петровна, она гладила его по волосам, как в детстве.
— Прости меня, — слышались его прерывистые слова. — Я просто… я так боюсь тебя потерять. Как папу.
— Я знаю, сынок, — шептала она. — Я знаю.
Я тихо закрыла дверь. Впервые за много лет они были по-настоящему вместе — мать и сын, разбитые одним горем и нашедшие силы простить друг друга.
На следующее утро я проснулась от запаха кофе и блинов. Андрей стоял у плиты, а его мама учила его своему фирменному рецепту.
— Больше перца, — говорила она. — Твой отец всегда любил посытнее.
Он улыбнулся. Впервые за долгие месяцы — по-настоящему.
Через неделю квартиру свекрови отремонтировали. Андрей сам отвёз её домую, помог расставить мебель. А вечером вернулся с коробкой её знаменитых пирогов.
— Она приглашает нас в воскресенье, — сказал он. — Будет готовить твой любимый суп.
Я кивнула. Ничего не сказала. Просто подошла и обняла его. Мы стояли так долго-долго, и в тишине нашей прихожий наконец воцарился мир.
А в дверь снова постучали. Катя влетела в прихожую с криком: «Бабушка приехала!» — и бросилась открывать.
