— Маша, собирай вещи. Завтра переезжаем к папе, — мама стояла в дверях, держась за косяк так, словно без опоры упадет.
Четырнадцатилетняя Мария оторвалась от учебника по биологии и посмотрела на мать. За последние месяцы Елена Александровна постарела лет на десять. Серые корни пробивались сквозь каштановые волосы, а под глазами залегли глубокие тени.
— Мам, а как же суд? Ты же говорила, что будешь бороться за меня.
— Передумала. Твой отец прав — у него больше возможностей тебя содержать. А я… — голос матери дрожал, — я пойду к сестре в Псков. Там работу найду.
Маша захлопнула учебник. Неужели мама так легко от нее отказывается? После развода родителей прошло всего три месяца, а жизнь уже перевернулась с ног на голову. Сначала папа съехал от них, потом начались судебные тяжбы, а теперь вот это.
— Мам, но я не хочу к папе. У него же теперь Инна живет.
— Инна хорошая женщина. Молодая, образованная. Она лучше меня позаботится о твоем будущем.
Елена Александровна села на край кровати дочери. Ее руки дрожали, когда она гладила Машино покрывало — то самое, в розовых цветочках, которое они вместе выбирали три года назад.
— Мама, а что будет с нашей квартирой?
— Продадим. Деньги разделим. Папе нужно погасить кредит за новую квартиру, а мне — перебраться в Псков.
Маша почувствовала, как внутри все сжимается в тугой комок. Значит, не будет больше ни родного дома, ни семьи, которая была раньше. Не будет маминых блинчиков по воскресеньям и тихих вечеров за чаем с вареньем.
На следующий день отец приехал за дочерью на новой машине. Игорь Владимирович выглядел помолодевшим и отдохнувшим. Седина в волосах стала казаться благородной, а не старящей. Рядом с ним сидела Инна — стройная блондинка в дорогом костюме.
— Привет, принцесса, — отец обнял Машу и поцеловал в макушку. — Готова к новой жизни?
— Привет, Машенька, — Инна выбралась из машины на высоких каблуках. — Я так рада, что ты будешь жить с нами. Мы столько всего планируем вместе сделать!
Маша молча кивнула. Инна была красивой, ухоженной, успешной. Работала в крупной компании менеджером по продажам, зарабатывала хорошие деньги. Рядом с ней мама казалась уставшей и постаревшей.
Прощание с матерью прошло быстро и сухо. Елена Александровна крепко обняла дочь, что-то прошептала ей на ухо, но Маша не разобрала слов сквозь собственные рыдания.
Новая квартира отца находилась в престижном районе. Трехкомнатная, с дизайнерским ремонтом и видом на парк. Маше выделили отдельную комнату, которую Инна с гордостью называла «подростковой зоной».
— Смотри, здесь у тебя будет компьютерный стол, а там — диван для друзей, — показывала Инна, расхаживая по комнате. — А этот шкаф мы заполним новой одеждой. Твои старые вещи… ну, ты понимаешь, они не очень подходят к нашему уровню жизни.
— Мне нравятся мои вещи, — тихо сказала Маша.
— Конечно, дорогая. Но ты же хочешь соответствовать новому окружению? Папа записал тебя в хорошую школу, там учатся дети из приличных семей.
Игорь Владимирович стоял в дверях и улыбался. Ему нравилось, как Инна заботится о дочери, как планирует ее будущее. В его новой жизни все было правильно и продуманно.
Первые недели Маша пыталась привыкнуть к новому порядку. Инна действительно много времени уделяла ей — водила по магазинам, записала в спортивную секцию, наняла репетитора по английскому. Но каждая забота сопровождалась лекцией о том, как нужно жить правильно.
— Машенька, ты должна понимать, что твоя мама просто не умела тебя воспитывать, — говорила Инна за ужином. — Она слишком мягкая, безвольная. А в жизни нужно быть сильной, целеустремленной.
— Мама не безвольная, — возразила Маша. — Она просто… другая.
— Конечно, дорогая. Я ничего плохого не говорю. Просто констатирую факты.
Отец молчал, сосредоточенно разделывая рыбу. Маша заметила, что он вообще перестал вступать в разговоры, когда речь заходила о маме.
Через месяц позвонила мама. Голос у нее был усталый, но она старалась казаться бодрой.
— Машенька, как дела? Нравится новая школа?
— Нормально, — соврала Маша. В новой школе к ней относились как к чужой. Дети из богатых семей сразу почувствовали, что она не из их круга.
— А Инна как? Заботится о тебе?
— Да, мам. Она… очень старается.
После разговора Маша пошла к себе в комнату и заплакала. Ей хотелось рассказать маме правду — что Инна считает ее обузой, что каждый день напоминает о том, какая неудачница была ее мать, что отец словно забыл о существовании прежней семьи.
На следующий день Инна зашла к ней в комнату без стука.
— Маша, мне нужно с тобой поговорить. Я знаю, что вчера звонила твоя мама.
— Ну и что?
— Послушай, дорогая. Я понимаю, что тебе трудно. Но ты должна понять и меня. Твой отец наконец-то счастлив. У нас с ним большие планы — мы хотим расширить бизнес, может быть, переехать в Москву. А постоянные напоминания о прошлом… они мешают двигаться вперед.
Маша подняла глаза на мачеху. Инна сидела на краешке кровати, аккуратно поправляя складки на своей юбке.
— Ты хочешь, чтобы я забыла маму?
— Боже мой, конечно нет! Просто… может быть, стоит реже ей звонить? А то ведь она расстраивается, что не может тебе дать того, что можем дать мы. Зачем причинять ей боль?
В словах Инны была своя логика, и это злило Машу больше всего. Мачеха не кричала, не запрещала напрямую. Она действовала тонко, исподволь, заставляя чувствовать вину.
— Подумай об этом, хорошо? — Инна поднялась и направилась к двери. — Кстати, завтра у нас будут гости. Деловые партнеры папы. Надень то голубое платье, которое мы покупали на прошлой неделе.
Вечером Маша слышала, как Инна разговаривает по телефону с подругой:
— Представляешь, она до сих пор скучает по матери. В четырнадцать лет! Нормальные дети в этом возрасте уже сепарируются от родителей. А эта… Игорю нужно быть жестче. Иначе мы никогда не построим нормальную семью.
Маша лежала в темноте и думала о доме. О маленькой двухкомнатной квартире, где пахло маминым кремом и кофе по утрам. О том, как они с мамой смотрели сериалы по вечерам и обсуждали одноклассников. О том, как мама гладила ее по голове, когда она не могла заснуть.
Здесь было все правильно, красиво, дорого. Но не было тепла.
На следующий день за ужином отец вдруг сказал:
— Маша, а не хочешь ли ты сменить фамилию? Инна предложила… в новой школе никто не знает твою историю. Можешь представляться как моя родная дочь от первого брака. Без лишних подробностей.
— Но мама…
— Твоя мама ничего не узнает, — перебила Инна. — Это же просто для удобства. В документах все останется по-прежнему.
Маша посмотрела на отца. Игорь Владимирович избегал ее взгляда, сосредоточенно изучая содержимое тарелки.
— Пап, а ты хочешь, чтобы я забыла маму?
— Конечно нет, принцесса. Просто… знаешь, иногда лучше не ворошить прошлое. Зачем делать больно себе и другим?
Маша вдруг поняла: они оба — и отец, и Инна — искренне верят, что поступают правильно. Они не хотят специально причинить вред, они просто не понимают, что значит для ребенка потерять связь с прошлым.
Через неделю Маша тайком от Инны позвонила маме. Елена Александровна плакала в трубку:
— Машенька, прости меня. Я не должна была тебя отдавать. Но у меня совсем нет денег, а тебе нужно хорошее образование, университет…
— Мам, а можно я к тебе приеду? Хотя бы на выходные?
— Конечно, дорогая. Только… ты не говорила папе?
— Нет.
— И не говори. Инна звонила мне на прошлой неделе. Сказала, что тебе лучше не травмироваться постоянными встречами с прошлым. Что мне не стоит навязываться.
Маша сжала трубку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Значит, Инна действует и с этой стороны, отрезая все пути к отступлению.
В субботу она соврала, что идет к подруге, а сама поехала к маме. Елена Александровна жила теперь в маленькой съемной квартире на окраине. Комнатка была крохотной, но уютной. Повсюду стояли фотографии Маши — от младенческих снимков до школьных портретов.
— Мам, я скучаю, — сказала Маша, прижимаясь к матери.
— И я, солнышко. И я.
Они провели день вместе — готовили, смотрели старые фотографии, разговаривали обо всем подряд. Маша рассказала о новой школе, о том, как Инна водит ее по врачам и репетиторам.
— Она заботится о тебе, — сказала мама. — Я благодарна ей за это.
— Мам, а почему ты меня отдала? Правда почему?
Елена Александровна долго молчала, глядя в окно.
— Знаешь, когда разводишься, начинаешь думать по-другому. Мне казалось, что я эгоистка, если лишу тебя лучшего будущего. У папы есть деньги, связи, возможности. А у меня… — она развела руками. — У меня только любовь.
— А разве этого мало?
— Раньше я думала, что достаточно. А потом поняла: любовью сыт не будешь. Тебе нужны хорошие врачи, образование, путешествия. Я не смогу тебе это дать.
Вечером Маша вернулась домой. Инна встретила ее в прихожей с каменным лицом.
— Где ты была?
— У подруги, — соврала Маша.
— Не лги мне. Я звонила Алисе, она сказала, что ты не приходила.
Маша поняла, что попалась. Инна подошла ближе, и девочка увидела в ее глазах холодную ярость.
— Ты была у матери. После всего, что мы для тебя сделали. После того, как я потратила кучу времени и денег, чтобы устроить твою жизнь.
— Она моя мама!
— Твоя мама — это женщина, которая от тебя отказалась! Которая выбрала собственное спокойствие вместо борьбы за дочь!
— Неправда! Она отдала меня, потому что хотела как лучше!
— Хотела как лучше? — Инна рассмеялась зло. — Маша, открой глаза. Если бы она тебя любила, никто бы не заставил ее от тебя отказаться. А она сдалась при первой же трудности.
Слова Инны больно резанули по сердцу, потому что в них была доля правды. Мама действительно не боролась за дочь так, как борются героини фильмов и книг.
— Я запрещаю тебе встречаться с ней, — продолжала Инна. — До тех пор, пока ты не повзрослеешь и не поймешь, кто тебе действительно друг.
— Ты не имеешь права мне запрещать!
— Имею. Я твоя опекунша де-факто. И я отвечаю за твое психологическое здоровье.
В этот момент домой пришел отец. Он сразу почувствовал напряжение в воздухе.
— Что происходит?
— Твоя дочь тайком встречается с бывшей женой, — сказала Инна. — Обманывает нас, хотя мы для нее все делаем.
Игорь Владимирович посмотрел на дочь усталыми глазами.
— Маша, это правда?
— Да. Но пап…
— Мы же договаривались. Нужно жить дальше, не цепляться за прошлое.
— А если я не хочу забывать прошлое?
Отец потер переносицу — жест, который Маша помнила с детства. Так он делал, когда не знал, что сказать.
— Дочка, пойми… Нам всем нужно двигаться вперед. Инна права — эти встречи причиняют боль и тебе, и маме. Зачем мучить друг друга?
— Мы не мучаем! Мы просто… скучаем.
— Маша, — вмешалась Инна, — ты еще маленькая, чтобы понимать некоторые вещи. Взрослые принимают решения, основываясь на опыте. Поверь, мы желаем тебе только добра.
Маша посмотрела на них — на отца и мачеху, которые искренне считали себя правыми. Они давали ей материальное благополучие, возможности, заботу. Но отнимали право на собственные чувства.
— А если я не хочу вашего добра? — тихо спросила она.
— Тогда ты неблагодарная эгоистка, — резко ответила Инна. — Как и твоя мать.
— Инна! — одернул ее отец.
— Что Инна? Хватит ходить вокруг да около! Девочке пора понять реальность. Ее мать — слабая, безвольная женщина, которая не смогла создать нормальную семью и теперь пытается испортить новую.
Маша почувствовала, как внутри что-то окончательно ломается. Больше не было смысла спорить, объяснять, доказывать. Эти люди никогда не поймут, что значит для ребенка потерять связь с самым дорогим человеком.
— Хорошо, — сказала она. — Я больше не буду встречаться с мамой.
Инна торжествующе улыбнулась, а отец облегченно вздохнул.
Но в ту же ночь Маша написала маме длинное сообщение. Она рассказала обо всем — о запретах, о словах Инны, о том, как отец боится конфликтов. И в конце написала: «Мам, я не забуду тебя. Никогда. И когда стану взрослой, мы будем встречаться, сколько захочется.»
Ответ пришел утром: «Я тебя люблю, солнышко. И буду ждать.»
Маша спрятала телефон в школьную сумку. У нее было время — почти четыре года до совершеннолетия. За это время она научится жить в двух мирах: показывать Инне и отцу благодарность за заботу, а в душе хранить верность матери.
Может быть, это и есть взросление — умение ждать своего времени, не ломаясь под давлением чужих убеждений. Даже самых благонамеренных.
